Сын Портоса

— Лодка! — воскликнул Жоэль, устремляясь из хижины.

— Она починена. Садитесь, мы можем отчаливать.

Подняв женщину на руки, Жоэль усадил ее в лодку. Но при виде врагов, спускающихся на берег, чтобы захватить лошадей, и угрожающих добраться до всех троих, старик потерял голову и никак не мог дрожащими руками отвязать веревку от столба.

— Пресвятая Дева! — в отчаянии воскликнул он.

— Оставьте — берите шест и отталкивайте лодку, — сказал Жоэль и, схватившись за столб, глубоко врытый в землю, вырвал его так же легко, как садовник выдергивает редиску на огороде.

— Берегитесь, шевалье! — вскрикнула женщина.

Три бандита, которых отравитель успел подобрать на дороге, поскакали к реке. Двое из них размахивали шпагами, а у третьего в руке был пистолет. У края воды они подняли лошадей на дыбы, окружив молодого офицера. Он все еще держал в руке столб, могущий служить подпоркой небольшому мосту. Жоэль начал размахивать им, словно палицей, нанося сокрушительные удары; вокруг послышались вопли, ругань и бешеное лошадиное ржание. Все три негодяя оказались выбитыми из седла, шпаги двоих отлетели на пятнадцать шагов, а третий, успевший разрядить зажатый в кулаке пистолет, лежал без чувств. У одного из его товарищей была сломана рука, а у другого — челюсть. Щека победителя почернела от пороха, а его великолепные локоны были обожжены, но оставшись невредимым, он вскочил в лодку и при помощи столба оттолкнул ее от берега.

Когда остальные бандиты очутились на берегу, лодка уже находилась вне пределов их досягаемости. У Уолтона и Брауна от ярости пена выступила на губах. Первый двинул своего коня в воду, словно намереваясь пуститься вплавь за беглецами и замахнувшись тростью в сторону сына Портоса, завопил:

— Ах ты, собака!

При этом оскорблении Жоэль вышел из себя и, выхватив из-за пояса пистолет, выстрелил в кричавшего. Но лошадь последнего в этот момент утонула копытами в грязи, голова Уолтона соответственно опустилась, и в результате пулю в грудь получил Браун, который откинулся назад и медленно соскользнул с седла.

— Осторожней! — сказал Уолтону один из разбойников. — Река здесь опасна, и если ваша лошадь провалится поглубже…

Но негодяй не слушал его; вне себя от злобы, с налитыми кровью глазами и трясущимися губами он прошипел:

— Нет, им не удастся спастись!

Второй выстрел срезал прядь его волос, словно ножницами, и оставил на виске красную полосу. Боль окончательно взбесила Уолтона.

— Чего вы ждете, ребята? У вас же есть мушкеты — палите в них!

Так как течение здесь изобиловало водоворотами, лодка медленно удалялась от берега, несмотря на то, что Жоэль, отложив разряженный пистолет, взялся за шест, чтобы помочь отталкиваться старику.

Грабители поспешно сняли ружья с седельных лук.

— Ложитесь! — приказал Жоэль женщине, закрывая собой лодочника.

Грянули шесть или семь выстрелов, пули засвистели вокруг лодки. Старик оглянулся назад, качнув лодку и на момент оставшись неприкрытым Жоэлем. Пуля, слегка задев бретонца, угодила паромщику в голову. Несчастный потерял равновесие и свалился на борт лодки, все еще судорожно сжимая шест. Увидев это, разбойники на берегу разразились дикими криками радости, а те, кто еще не стрелял, взяли мушкеты наизготовку, повинуясь приказу Уолтона. Сам авантюрист поплыл на лошади в кильватере лодки, в то время как Жоэль что было силы греб обеими веслами.

— Ложитесь! — крикнул он Терезе, которая приподняла голову, но его предупреждение запоздало.

— Целься ниже! — закричал Уолтон, надеясь, что выстрелы хотя бы повредят лодку, если не ранят гребца. Над водной поверхностью вновь засвистели пули.

Женщина, считая, что после общего залпа можно ничего не опасаться, слегка приподнялась, дабы убедиться, что ее защитник не пострадал. Но послышалось несколько одиночных выстрелов, и одна из пуль настигла Терезу, которая упала на дно лодки, шепча:

— Боже, смилуйся над дочерью Пьера Лесажа и Ла Вуазен!

Ее страдания усилились, когда она увидела, что рослая фигура шевалье зашаталась, словно дерево под ударом топора. Уронив весла в планшир, он без движения распростерся на шлюпочной банке.

— Ага! — злобно захохотал Уолтон, которого течение несло к лодке, кружа в водовороте. — Прекратите стрелять — вы попадете в меня! Теперь я сам могу с ним разделаться!

Но течение вновь сыграло шутку, внезапно отбросив лодку к противоположному берегу и сделав ее недосягаемой для выстрелов, а также вынеся Уолтона и его лошадь на линию огня.

С окончательным наступлением рассвета туман рассеялся, и все предметы стали отчетливо видны.

Мнимый англичанин ударил лошадь тростью, заставляя ее плыть быстрее. Затем, переложив трость в левую руку, он уцепился правой за планшир лодки, устремив торжествующий взгляд на покрытую пятнами крови бледную и неподвижную женщину и на массивную фигуру бретонца, расстраивавшего все его планы.

— Они у меня в руках! — торжествующе крикнул он.

В тот же момент его измученная лошадь, вконец обессилев, пошла ко дну… Обеими руками Уолтон схватился за борт лодки, уронив в нее трость. Но к его ужасу Жоэль приподнялся на колене и вцепился ему в горло такой железной хваткой, что даже будь Уолтон втрое сильнее, ему все равно не удалось бы высвободиться.

— Читай молитву! — сказал бретонец. — Французский пес кусает насмерть!

Встав на ноги, он поднял вверх задушенного авантюриста, чтобы показать его сообщникам на противоположном берегу, и швырнул в бурлящий поток. Град пуль вспугнул уток и селезней, но Жоэлю он не мог повредить. В следующий момент лодка остановилась, прибитая к берегу. Жоэль поднял безжизненное тело женщины и сошел на землю.

Когда он вскарабкался на гряду, внезапно появился отряд всадников с мушкетами наготове.

— Кто идет? — послышался окрик.

Это были французские часовые.

— Франция! — ответил наш герой.

— Опустите руки и подойдите.

Жоэль повиновался. Солнце уже поднялось над лесом, и когда вся сцена внезапно осветилась, раздались восклицания:

— Вот так встреча! Бретонец из-под дуба Святого Фиакра — противник нашего капрала де Брежи!

— Какая удача! — воскликнул Жоэль, не менее удивленный. — Мушкетеры из Сен-Жерменского леса — господа де Гас, Эскриво, Эрикур и Шампаньяк!

Мушкетеры засыпали его вопросами.

— Откуда вы явились — в такой одежде и с окровавленным трупом в руках?

— Господа, я все объясню, — ответил молодой шевалье, — но давайте сначала позаботимся об этой несчастной женщине. Во имя неба, обеспечьте ее тем, в чем она нуждается, — убежищем, постелью и врачебной помощью!

— По-моему, — заметил офицер, командующий патрулем, — страдалице нужен скорее священник, чем врач, но так или иначе, мы сделаем все, что в наших силах. Эти господа помогут вам доставить ее в первый же дом по дороге к лагерю, покуда я займусь странной компанией на другом берегу.

Из весел были изготовлены носилки, и женщину, закутанную в плащ одного из всадников, отнесли на них в фермерский дом. Тем временем разбойники разбежались, завидев вооруженный отряд и не испытывая ни малейшего желания искать под пулями тело Уолтона, которое, по-видимому, никогда больше не всплывет.

Жена фермера раздела Терезу и уложила в постель. С помощью корпии и бинтов сделали временную перевязку, но рана оставляла мало надежды: пуля прошла навылет. Когда несчастной дали понюхать уксус и протерли им виски, она подала слабые признаки жизни. На ее щеках появился легкий румянец, губы шевельнулись, и глаза открылись, окинув окружающих смутным, непонимающим взглядом.

Не отходивший от женщины Жоэль склонился над ней.

— Вы узнаете меня? — спросил он.

Взгляд прояснился, как бы отвечая утвердительно.

— Можете ли вы слышать и понимать меня? — продолжал Жоэль.

Когда глаза дали такой же ответ, Жоэль обернулся к окружающим.

— Оставьте меня на некоторое время, чтобы я мог поговорить с ней.

Все вышли, оставив их вдвоем. Жоэль взял в свою руку холодную руку умирающей.