Убийца нужен…

За кофе с ликерами Даниель вновь ощутил прелесть жизни. Джо был прав. Прежде всего надо хорошенько подоить этого предателя Бебе, выжать из него побольше. Найти хорошую работу, имея деньги, — не такая уж сложная штука. Жаль, конечно, что Даниель не хочет сотрудничать с правительством. Джо полагал, что к нему можно привыкнуть. Ланьель, Бидо — все они совсем не такие, какими были десять лет назад. Конечно, воскресить покойников они не могут. Сколько отличных ребят было казнено после Освобождения… Этого добились коммунисты. Впрочем, Джо не настаивает, как Даниелю будет угодно. После трех стаканчиков коньяку Даниель размечтался. Он вернется в жизнь не как-нибудь, а через парадную дверь, открытую настежь. Вернется один, одинокий и гордый, как вельможа. Потом, пожалуй, он возьмет к себе Лиз и займется как следует ее воспитанием…

— А знаешь, Даниель, — вкрадчиво сказал Джо, — частная резиденция Бебе находится в двух шагах отсюда, на авеню Фридланд. Если ты хочешь повидаться с ним, сейчас самое время…

Даниель встал, точно солдат, получивший приказ. Джо не успел даже проверить поданный счет. Он улыбался во весь рот — Лавердон был приведен в правильный вид.

По дороге Даниеля раз десять обругали за грубые нарушения правил. Он решил развернуться на площади Этуаль, чуть не врезался в какую-то машину и зигзагом вылетел на авеню. Он был весь в поту, когда они остановились у подъезда внушительного особняка. Джо указал на бьюик последнего выпуска, стоявший у тротуара.

— Это колымага патрона, он должен быть дома.

Даниель открыл дверцу, но Джо удержал его.

— Не спеши, успеешь. На вот, возьми… У Бебе такая штука может пригодиться…

Даниель почувствовал в руке что-то холодное. Это был маленький острый корсиканский нож. Лавердон благодарно улыбнулся Джо и вышел.

Под аркой ворот он нашел звонок и нажал кнопку. Ворота открылись автоматически, и Даниель оказался в просторном холле с мраморными колоннами, который вел в небольшой внутренний дворик. Озадаченный Даниель приостановился и увидел в нише между двумя колоннами конторку швейцара. Он подвергся форменному допросу и уже начал поглядывать на лестницы, соображая, по которой из них пробраться к Бебе. Внезапно раздался телефонный звонок. Швейцар снял трубку, и, к удивлению Даниеля, указал на правую лестницу.

— Пройдите сюда. На втором этаже спросите еще раз.

Даниель взбежал по лестнице, на ходу намечая путь для будущего отступления. Он чувствовал себя отлично. Наконец-то он расквитается за все унижения, перенесенные за этот месяц…

На втором этаже его ожидал человек в штатском. Он несколько походил на официанта, но на нем был отличный смокинг.

Он открыл перед Даниелем обе створки высокой двери, ведущей в зал стиля модерн, сверкавший лакировкой, в золотистых, черных и зеленых тонах.

— Мсье Ревельон просит обождать одну минутку.

Даниель шагнул вперед и почувствовал, как чьи-то железные руки обхватили его приемом «задний пояс». Его уткнули лицом в ковер, и он был не в силах шевельнуться. Подошел Бебе, ловко обшарил его карманы и вытащил нож.

— Так я и думал. Теперь можно разговаривать.

Он сделал знак телохранителю. Тот поднялся и ушел, унося нож. Даниель вскочил, как зверь, готовый укусить.

— Ну и сволочь же ты!

— Замолчи, идиот! — надменно сказал Бебе. — Говорить буду я. Знаешь, что ты собирался сделать? Попасть на гильотину, защищая мсье Джо. Посмотри в окно. Как видишь, он не стал тебя дожидаться.

Даниель подошел к окну. «Фрегата» внизу не было.

— Мсье Джо пытался меня шантажировать. Вчера я спустил его с лестницы.

У Даниеля перехватило дыхание.

— Сядь! — великодушно разрешил Бебе. — Как ты мог заметить, я работаю не со святыми. Когда живешь в таком борделе, как наш мир, приходится идти на многое. Мсье Джо решил, что настал час бросить меня и перекинуться к Лэнгару.

— Но ведь Дора…

— Знаю, — оборвал Бебе. — Но к Лэнгару тебя отвез Джо. Лэнгару нужны люди. Джо шпионил за мной по его поручению. Объяснять тебе все слишком долго. Пойми главное: Джо использовал тебя, чтобы посчитаться со мной.

— А легавые? — заорал Даниель. — Легавые, которых ты напустил на меня? Зачем ты заявил, будто я украл твой «Фрегат»?

Бебе ринулся на Даниеля.

— Ты мог в это поверить?

— В таких случаях снимают пиджак…

Даниель встал со стула.

— Классическая борьба или джиу-джитсу? — усмехнулся Бебе. Он знал, что у Даниеля пропала охота драться.

— Даю тебе честное слово: таких шуток я не потерплю!

Мускулы лица Бебе напряглись от ярости. Он был теперь похож на немца, сероглазого, темноволосого немца с окаменевшим от бешенства лицом. Ростом почти с Даниеля, с отлично развитыми мышцами, он был опасным противником. Словам Бебе Даниель не поверил, но физическая сила приятеля внушала ему уважение. Запинаясь, он рассказал, что случилось, и закончил усталым, почти равнодушным тоном:

— …а когда я вернулся из жандармерии, Дора исчезла…

— И ты пошел на улицу Мальфер?

— Да. Там никого не было.

— Ясно. Хочешь знать правду? Это твой дружок Джо продал тебя полиции. Для этого он и повез вас кататься. Для этого дал тебе пистолет. Хранение огнестрельного оружия — еще не самое страшное: у каждого пистолета есть номер, а пистолет Джо, вероятно, наделал хороших дел. А потом Джо увез Дору или просто напугал ее и заставил исчезнуть.

— Он сказал мне, что ездил все утро.

— Когда ты вернулся из жандармерии?

— Около половины девятого.

— А когда уехала Дора?

— Мне сказали, минут за сорок до меня.

— И больше ты ни о чем не спрашивал?

Даниель уныло покачал головой. Филипп подошел к телефону и позвонил в харчевню «Двух Зайцев». Его не соединяли довольно долго. Затем он сделал знак Даниелю и взял трубку так, чтобы было слышно обоим:

— Говорит мсье Лавердон, — сказал Бебе. — Вы меня помните? Я хотел бы знать, как уехала от вас моя приятельница. Автобусом? Ах! За ней приехал шофер… Тот самый шофер на той самой машине… Благодарю. Вы оказали мне услугу… Большую услугу.

VIII

Даниель вышел от Бебе опустошенным. Он казался себе пустым и ненужным, как костюм, сброшенный с плеч. Вся эта история была нелепой и непонятной. Он не хотел разрыва и ничего не сделал для того, чтобы он произошел. Но теперь ничего не поправишь. Память отодвинула его в прошлое. Двенадцать лет назад он был юным лицеистом, неумелым и робким игроком, спускавшим папашины деньги. Он был скрытен и чванлив. Восхождение своего семейства по социальной лестнице он отмечал безобразными выходками против одноклассников. Он завидовал положению других, завидовал крупным состояниям, он непременно хотел усесться покрепче, доказать, что он тоже принадлежит к сливкам общества. Искренней уверенности в этом ему недоставало всегда. Оплачивать кутежи, заказывать шампанское в борделях и иметь собственный столик в любом модном кабаке Виши — это еще не все. Надо было научиться воспринимать это как нечто привычное, само собой разумеющееся. Он хорошо помнил, с каким презрением относились к нему тогда. Он был выскочкой, нуворишем, которого «накалывали», заставляли расплачиваться за незаконно полученные права. Вступив в дарнановскую милицию, он приобрел те привилегии благородных, о которых говорил Бебе. Он упивался своей властью, своей безнаказанностью. Он двигался по хорошо смазанным колеям породившего его ублюдочного государства, он стал избранным, аристократом — и за это стоило биться, стоило умереть. Он бился б и умер за себя, за свой успех. Теперь прежнее свалилось с него, как старая кожа, рассеялось, как призрачный ореол. У него больше ничего не осталось. Ему было тридцать лет.

Прошлое больше не связывало его с Бебе. Теперь он не понимал Даниеля, а его блестящий успех, его автомобили, его особняк на авеню Фридланд — все это причиняло Даниелю острую боль. Бебе его презирал. Он, Лавердон, герой, был вынужден обращаться за помощью к плутократу и быть довольным, если ему эту помощь оказывали.