Страница 3 из 3
ТИТ ЛИВИЙ
Войны существуют для молодых.
Долго пребывать в покое ни одно большое государство не может, и если нет внешнего врага, оно найдет внутреннего: так очень сильным людям бояться, кажется, некого, но собственная сила их тяготит.
Дошло до того, что мы ни пороков наших, ни лекарства от них переносить не в силах.
Как больной человек ничтожное заболевание переносит труднее, чем здоровый тяжелую болезнь, так и больное потрясенное государство не перенесет никакой беды, и не потому, что эта так тяжела, а потому, что нету сил поднять еще какое-то бремя.
Как это обыкновенно бывает, большая часть восторжествовала над лучшей.
Люди к благу менее чувствительны, чем к беде.
Мир надежен там, где его условия приняты добровольно, а там, где хотите иметь рабов, нечего рассчитывать на верность.
Несчастье наставляет нас в благочестии.
Ни один отдельный гражданин не должен стоять так высоко, чтобы его нельзя было, согласно законам, призвать к ответу. Ничто так не отвечает равенству и свободе, как возможность привлекать к суду любого, и даже самое могущественное лицо. Что же (не говоря уж о высшей должности в государстве) можно было б без страха кому бы то ни было поручить, если бы не нужно было отчитываться в своих действиях?
Оказанное доверие обычно вызывает ответную верность.
Прошлое легче порицать, чем исправить.
Редко даруются людям сразу и счастье, и здравый смысл.
Суеверие в мелочах видит волю богов.
Счастью следует доверять всего меньше, когда оно всего больше.
Чем меньше страх, тем обычно меньше опасность.
Об эпирском царе Александре:
Убегая от судьбы он, как это обычно бывает, мчится ей навстречу.
Об Александре Македонском:
Каким бы громадным ни казалось нам величие этого человека, оно остается величием всего лишь одного человека, которому чуть больше десяти лет сопутствовала удача.
Сципион [Старший] уже десятый год обращал на себя всеобщее внимание, а это обстоятельство самим пресыщением делает великих людей менее интересными.
Завершив рассказ о Пунической войне, я испытываю такое же облегчение, как если бы сам разделил ее труды и опасности.
ГАЙ МАРИЙ
Трусость еще никого не сделала бессмертным.
Все люди – одинакового происхождения, но все храбрейшие – они и самые благородные.
Чем славнее жизнь предков, тем позорнее нерадивость потомков; она не оставляет во тьме ни их достоинств, ни их пороков.
Изящество подобает женщинам, мужчинам – труд.
Во время Союзнической войны Помпедий Силон, пользовавшийся среди италийцев наибольшей властью и влиянием, сказал Марию: «Если ты великий полководец, выйди и сразись со мной»; на это Марий ответил: «Если ты сам великий полководец, то заставь меня сразиться с тобой против моей воли».
По Плутарху
В войне с кимврами отличились тысяча воинов из Камерина, и Марий всем им дал права гражданства, не имея на то никаких законных прав; а на упреки заявил, что за лязгом оружия голос законов был ему не слышен.
По Плутарху
МАРК АВРЕЛИЙ
Без соображения с божественным не сделаешь хорошо ничего человеческого, и наоборот.
Безразлично, будешь ли ты наблюдать человеческую жизнь в течение сорока лет или же десяти тысяч лет. Ибо что увидишь ты нового?
Боги или безвластны, или же властны. Если они безвластны, то зачем ты молишься им. Если же они властны, то не лучше ли молиться о том, чтобы не бояться ничего, не желать ничего, не огорчаться ничем, нежели о наличности или отсутствии чего-либо?
Вполне возможно стать богоподобным человеком, оставаясь никому не известным.
Все настоящее – мгновение вечности.
Если ты сделал добро, а другой испытал добро, то чего же ты, уподобляясь глупцам, стремишься еще к чему-то третьему, вроде славы доброго человека или награды?
Если что-либо тебе не по силам, то не решай еще, что оно вообще невозможно для человека. Но если что-нибудь возможно для человека и свойственно ему, то считай, что оно доступно и тебе.
Живи так, будто ты сейчас должен проститься с жизнью, как будто время, оставленное тебе, есть неожиданный подарок.
Жизнь – борьба и странствие по чужбине; посмертная слава – забвение.
Искусство жизни более напоминает искусство борьбы, нежели танцев. Оно требует готовности и стойкости и в отношении к внезапному и непредвиденному.
Каждое дело исполняй как последнее в своей жизни.
Когда тебя возмутит чье-то бесстыдство, тотчас же спроси себя: «Возможно ли, чтобы в мире не было людей без стыда?» Нет, невозможно. Не требуй же невозможного.
Кто видел настоящее, тот уже видел все, бывшее в течение вечности, и все, что еще будет в течение беспредельного времени.
Лицо, искаженное гневом, есть нечто совершенно противоестественное. Если такое выражение повторяется часто, оно как бы умерщвляет человеческий облик, совершенно погашает его, так что никоим образом нельзя его восстановить. Из этого уже можно понять, что оно противоречит разуму.
Люби только то, что случается с тобой и предопределено тебе. Ибо что могло бы более соответствовать тебе?
Люди будут делать одно и то же, как ты ни бейся.
Нет ничего устойчивого, а рядом с нами безмерная бездна прошедшего и грядущего, в которой все исчезает.
Ни с кем не случается ничего такого, чего он не в силах был бы вынести.
О страдании: если оно невыносимо, то смерть не преминет скоро положить ему конец, если же оно длительно, то его можно стерпеть.
Постоянно размышляй о том, что все происходящее ничем не отличается от происходившего ранее и имеющего произойти в будущем. Ибо повсюду одно и то же, только действующие лица другие.
Самая продолжительная жизнь ничем не отличается от самой краткой. Ведь настоящее для всех равно, а следовательно, равны и потери – и сводятся они всего-навсего к мгновенью. Никто не может лишиться ни минувшего, ни грядущего. Ибо кто мог бы отнять у меня то, чего я не имею?
Самый презренный вид малодушия – это жалость к самому себе.
Скоро ты забудешь обо всем, и все, в свою очередь, забудет о тебе.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.