Боевой Космос

Остальные летательные аппараты противника внезапно сконцентрировали огонь на истребителях. За восемь секунд «Коготь-Семь», «Тринадцать» и «Шестнадцать» были обстреляны позитронными лучами, но всем истребителям удалось уклониться, нырнув под линию вражеского огня. Александер бросал самолет вверх и влево. Пучок заряженных частиц у правого борта взорвался статическим разрядом в электронной подаче данных.

Чуть поближе, подумал он, и я мог бы поджариться насмерть.

Внезапно вражеские летательные аппараты прекратили огонь. Оставшиеся продолжали мчаться по направлению к флоту МЗЭП, но были уже не способны к самостоятельному ускорению. Одни из них полетели кувырком, другие разваливались на части. Однако «Бесстрашный» и «Нью-Чикаго» продолжали стрелять.

Через несколько секунд небо очистилось.

Оставшиеся в нем «Рыжие хвосты» стали разворачиваться на 180 градусов и замедляться для возвращения на борт «Рейнджера».

Глава 12

31 марта 2170, Боевой командный пункт «Чапультепек», 16:15 часов по бортовому времени

— Истребители возвращаются, — сказала Рисия Андерсон.

— Хорошо, — ответил Рэмси, не отрывая взгляда от письменного стола. — Думаю, нам повезло.

— Ти Джей, ты выглядишь не слишком-то счастливым.

Удивившись, он поднял на нее глаза. Его заместительница только что назвала его Ти Джей — первыми буквами имени — в тот момент, когда они остались наедине и не находились при исполнении служебных обязанностей. Может, она просто попыталась прорваться сквозь его броню, чтобы он обратил на нее внимание? Трудно сказать. Рисия была не просто лучшей сотрудницей из всех, кого он когда-либо знал. Она была его другом, доверенным лицом и любовницей.

Безусловно, последнее было опасно. Неформальные отношения — восхитительное старинное понятие — в Корпусе не поощрялись, но сексуальные отношения между мужчинами и женщинами, служащими на изолированных станциях и иногда в течение многих лет не видящими Земли, воспринималось спокойно. Опасность исходила лишь от отношений, в которых высокопоставленный офицер, используя свою власть, принуждал к сексу подчиненного или подчиненную. Либо, наоборот, подчиненный или подчиненная использовали секс, чтобы манипулировать старшим по званию офицером.

Рэмси и Андерсон знали об этих опасностях и нередко их обсуждали. Они даже придумали специальный код, слова, призванные послужить сигналом:

— Не торопись! Мы на работе. Тут что-то не так.

По прошествии почти двух лет субъективного времени никому из них так и не пришлось произнести эти слова. Но фамильярно назвав его Ти Джеем при исполнении служебных обязанностей, она как бы выразила обеспокоенность.

— Есть проблемы?

— Проблемы? Нет, вроде нет. Только ты выглядишь… озабоченным. «Рыжими хвостами». Полетом. Не уверена, но мне кажется…

Рэмси вздохнул, откинувшись на спинку кресла.

— Озабочен работой, — произнес он. — Озабочен командованием. И еще меня беспокоит нехватка достоверной информации. На самом деле мы сражаемся, оставаясь в полном неведении. Мы ничего не знаем о нашем враге.

— Хорошо. Что мы можем с этим поделать? — Она обошла вокруг его стола и встала рядом. — Что будем делать с проблемами?

Он хотел притянуть ее к себе и усадить на колени, но в любой момент мог войти ординарец. Все в МЗЭП знали, что они с Рисией спали вместе, но на людях Рэмси никогда не выходил за рамки профессиональных отношений. Это было одним из его главных правил.

— Проблему недостатка информации мы решаем так, как решали всегда — пытаемся собрать нужные сведения. Мы получили неплохой материал от разведзондов, а Кассий 1–3 уже в пути. Но все же я хотел бы знать о противнике больше.

Она положила руку ему на плечо и стала нежно массировать.

— А тот факт, что они используют дерьмовую тактику?

— Тактика действительно дерьмовая. Неумная. Никаких качаний или попыток маневра. Как будто у них не было никакого плана. Может быть, они нас все-таки перехитрили?

— Ты не думаешь, что вчерашнее нападение было рассчитанным маневром? Разве они не могли предпринять попытку убедить нас в том, что мы уже победили?

— Может быть, и так. Черт побери, мы ничего не знаем об их психологии. О том, как они мыслят. Вчера, наблюдая, как они ведут сражение, я все время задавался вопросом: а не были ли мы свидетелями автоматизированной реакции? Не стоял ли за всем этим искусственный интеллект не слишком высокого уровня?

— Мне это тоже приходило в голову. Перед нами могла оказаться обычная дежурная компьютерная программа. Или же это существа с опытом военных операций, отличным от нашего.

— Все может быть, — согласился Рэмси, — и поэтому не стоит даже пытаться в этом разобраться. Нам нужно больше информации.

— Верно. И мы делаем все, что только в наших силах, чтобы ее получить. Что тебя еще беспокоит? Ты что-то говорил о командовании?

— Доминик.

Она кивнула.

— Ты заметил?

— Конечно. Во время сражения он не командовал, а подчинялся другим. И все время колебался.

Конечно, любой хороший командир прислушивается к мнению своих подчиненных. Но Рэмси был поражен тем, что он про себя назвал замешательством. Доминик все время обращался к Рэмси и адмиралу Харрису за советом, словно искал их одобрения.

Его все еще беспокоил тот факт, что Доминик был армейским генералом из числа командования объединенной Межзвездной военно-морской операции и операции морской пехоты. Ни его подготовка, ни боевой опыт не соответствовали требованиям, необходимым для ведения войны в новых условиях.

Такая неподготовленность может стоить многих человеческих жизней.

— Что же мы можем сделать с нашим милым генералом? — спросила Рисия.

— Ничего, если он не вытворит чего-нибудь из ряда вон выходящее, и нам не придется применять приказ Три-Пять. И еще я никак не могу понять, что происходит.

Приказ Три-Пять — разговорное название раздела последней редакции военных инструкций для командования, обстоятельно разъясняющих формальные обстоятельства, не просто позволяющие, но и требующие от младших офицеров вынудить высокопоставленного офицера выйти из состава командования без предъявления ему обвинений в измене, болезни или безумии.

— Ти Джей, да что ты говоришь! — сказала ему Рисия. — Мы делаем все, что только возможно, и третьего не дано, мы лишь должны продолжать поступать так, как поступали раньше.

Рэмси улыбнулся.

— Да, конечно, но нам надо быть начеку.

— А могут ли морские пехотинцы вести себя иначе?

— Нет. Но я перечитываю Сунь Цзы.

— Какое именно из высказываний Сунь Цзы? У него их много.

— О знании врага и о знании себя.

Знаменитый трактат «Искусство войны» Сунь Цзы по-прежнему оставался настольной книгой всех офицеров, несмотря на то, что был написан две тысячи шестьсот лет назад. Третья глава заканчивалась классическим афоризмом: «Тот, кто знает врага и знает себя, не окажется в опасности и в ста сражениях. Тот, кто не знает врага, но знает себя, будет то побеждать, то проигрывать. Тот, кто не знает ни врага, ни себя, неизбежно будет разбит в каждом сражении».

— Мы не понимаем врага, — кивнула Рисия. — Шансы пятьдесят на пятьдесят — не так уж плохо.

— Только не на расстоянии почти девяти световых лет от лома. Кроме того, меня больше всего волнует, что мы не знаем самих себя.

— Я согласна, нужно продолжать работу над усовершенствованием структуры высшего командования, — сказала она ему. — Это непросто. Но мы же морские пехотинцы. Мы умеем приспосабливаться. Умеем импровизировать. Умеем побеждать. Аминь.

— Ура!

На этот раз в старом боевом кличе Корпуса не было слышно ни энергии, ни энтузиазма.

— Знаешь, — продолжала она, — сейчас мы действительно находимся в довольно неплохой форме. Моральный дух на высоком уровне. Большинство наших людей рады, что мы так легко бьем врага.

— Хм… Я воздержусь от ликования до тех пор, пока мы не возьмем цель.