Тройка без тройки

Молчит и Наташа. Тысячи мыслей проносятся в ее голове. Она вспоминает приход гостя в их двор, его разговоры на скамейке, его бесцельные блуждания то двору, как он все хотел пойти к Антону Яковлевичу, да так и не пошел… Ну да, конечно! Как это она сразу не сообразила!..

И сделав самый независимый вид, придав своему голосу самые спокойные интонации, она спрашивает:

— Так, значит, вы не знаете, кто это был?

— А ты знаешь? — недоверчиво спрашивает Вася. — Ты что же, на молоке гадала? Кто же он, по-твоему?

— Не гадала, а знаю. Не верите? Спросите Володю. Он знает, что я знаю.

— Он знает, ты знаешь, мы знаем, — передразнивает девочку Вася. — Говори, что ты знаешь?

Теперь голос Наташи становится совсем ледяным:

— Так и не догадываетесь?.. Это был Смирнов! Вот кто это был!

Внучкина бабушка

Многие подруги по школе не могут понять Таню. Одно дело — читать книги. А сидеть где-то в тесном и темном книгохранилище, среди полок, рыться в каталогах, картотеках… Нет, не всякого эта работа заинтересует. Ну, кому что нравится! У каждого свой вкус, свое призвание. Наташа — та рукодельница, например. Клава, что сидит на первой парте, плясунья. Кто занимается в кружке юных натуралистов, кто поет, кто играет в драматическом кружке…

А Тане нравится именно эта работа — в библиотеке. Особенно в такое время, как сейчас. За окнами еще ранние сумерки, а здесь — уже день кончился. Ласково горит под зеленым абажуром настольная лампа. Если оторваться от работы и посмотреть в темные углы, кажется, что книжные полки тянутся очень далеко, уходят за пределы комнаты. Книги, книги, книги…

И на столе перед Таней груда книг — новых, еще пахнущих типографской краской, только что приобретенных. Надо на каждой поставить инвентарный номер, найти каждой место на полке, обозначить на карточке при помощи двух-трех цифр и букв подробный «адрес», по которому в дальнейшем легко будет ее отыскать.

За соседним столиком сидит Людмила Александровна. Она тоже занята: надо выявить всех, кто просрочил сдачу книг. И сейчас же начать трезвон, чтобы несли свои долги в библиотеку. Кропотливый труд этот в тихой и даже немного мрачноватой комнате завтра озарится ярким светом. Придут читатели — старые мастера, молодые работницы, юные ремесленники — получать эти книги, понесут их домой. И жизнь, огромная созидательная жизнь великой, раскинувшейся на шестой части света страны раскроется перед ними со страниц тех самых книг, над которыми работают сейчас обе женщины — старая и молодая. Очень напряженная работа! Конечно, тут не до разговоров.

Людмила Александровна, низко наклонясь к столу, просматривает списки, потом говорит:

— Таня, проверь, пожалуйста, на месте ли книжка Воронковой. Та, новенькая, знаешь?

Как не знать? Она сама вписала эту книгу в инвентарный список, сама заполнила на нее отдельную карточку, сама поставила ее на место. Как не знать? И кого это Людмила Александровна спрашивает об этом?

Таня взбирается по лесенке на самый верх. Книга преспокойно стоит на месте. Недаром на прошлой неделе они с Людмилой Александровной устроили генеральную проверку всех полок.

— Воронкова на месте, — сообщает она.

В дверь кто-то тихонько стучит. Таня быстро спускается вниз, подходит к двери, открывает ее. Наташа!

— Ты меня извини, Таня, — сразу начинает шептать девочка. — Другого выхода у меня не было.

— Что произошло? — встревоженно спрашивает Таня и пропускает подругу в комнату.

— Тебе хорошо здесь сидеть, в тишине. А что у нас делается! Гром среди ясного неба! У нас во дворе был Смирнов!

— Смирнов? Тот самый, к которому мы ходили на фабрику? — поражается Таня. — И ты говорила с ним?

— Целый час. Он согласился заниматься с нашими мальчиками.

— Так это же очень хорошо.

— Очень плохо. Ведь Коле не разрешила бабушка играть. И Петя с Васей тоже из-за какой-то глупой солидарности, не играют. Сегодня все трое даже взобрались на скамейку. Вася стоял, как на эшафоте. И, главное, уже ходили все к Анастасии Ивановне. Но ты же ее знаешь. Кремень! Это же твердый сплав, а не бабушка.

Таня задумывается. Потом лицо ее вдруг светлеет, и она говорит:

— Во-первых, ты не очень волнуйся. Так мы ничего не добьемся. Во-вторых, идем к Людмиле Александровне. Ты не представляешь, что она только может сделать!

Наташа наклоняется к подруге и говорит ей на ухо, косясь одним глазом в сторону, где за книжными шкафами должна находиться Людмила Александровна:

— Поэтому я и прибежала сюда, что она может все сделать. Анастасия Ивановна для нее тоже все сделает.

И, не дожидаясь ответа, она решительными шагами направляется к барьеру:

— Людмила Александровна! У нас к вам срочное дело!

— Прежде всего, тише! — останавливает ее Таня. — А потом, не заходи за барьер. Туда посторонним нельзя.

Из-за шкафа показывается сама Людмила Александровна.

— Кого это ты так? — спрашивает она Таню. — Неужели Наташу ты держишь в таких строгостях?

— Замучила она меня совсем, Людмила Александровна, — жалуется Наташа. — Я всегда у вас не только хожу на цыпочках, я и говорю тоже на цыпочках. А сейчас такое дело, что тихо о нем никак нельзя говорить. У нас во дворе…

— У нас во дворе, — спокойно перебивает ее Таня, — живет Анастасия Ивановна. Вы ее знаете, Людмила Александровна.

— Знаю. Строгая бабушка.

— Ужасно строгая! — подтверждает Таня.

— Не бабушка, а… — пытается снова по-своему определить характер Анастасии Ивановны Наташа, но сразу замолкает под предостерегающим взглядом подруги.

Таня продолжает:

— Она запретила Коле, своему внуку, играть в футбол. Помните, когда вы были у нас в красном уголке? После истории с «Островом дружбы».

— Помню. Ну и что же? Временно запретила. В виде наказания.

Ну что за спокойствие у этой Тани?! Наташа садится на стул. Потом сразу вскакивает. Снова садится, снова вскакивает. И бурно врывается в медлительное танино повествование:

— Вы бы посмотрели, что с Колей делается, Людмила Александровна! Он больше ничего, ничего не говорит, как только одно: «У меня все теперь кувырком пойдет!» Понимаете, кувырком! Но это не все еще, Людмила Александровна. У него два друга есть, у них все для «крепости и верности». Петя и Вася. И что же, вы думаете, они заявили? Они так и заявили, что пока Коле нельзя будет играть, они тоже играть не будут. А Вася до чего дошел! Отец спрашивает его: «Надо тебе, Вася, починить ботинки?» Он ему каждую субботу сам чинит. Вы, Людмила Александровна, знаете, как эти мальчики умеют рвать свои ботинки. А Вася отвечает: «Не надо, говорит, чинить, я их, говорит, больше теперь рвать не буду!» Понимаете, он больше рвать не будет…

— И все трое не играют? — останавливает наташин поток красноречия Людмила Александровна.

— Все трое. А мама Пети, тетя Наташа, сама уже ничего не ест из за того, что ее сын потерял аппетит.

— Это бы еще ничего, в обычное время, — поясняет Таня, — а сегодня у нас во дворе был Смирнов. Знаете, знаменитый футболист?

— Смирнов? — живо спрашивает Людмила Александровна, затем улыбается. — Я была уверена, что он все-таки согласится.

Таня говорит:

— Да. Он теперь начнет с мальчиками регулярные занятия…

Но Наташа снова перебивает:

— Вы знаете, Людмила Александровна, как все хорошо получается! Просто замечательно! Смирнов обещал бывать у нас по средам и пятницам. Ой, Людмила Александровна! Он их научит и как бить головой, и левой, и правой ногой. А как хорошо он зашивает мяч…

— И зашивать мяч тоже умеет? — улыбается Людмила Александровна.

— Двумя иголками, не одной! — с гордостью объясняет Наташа. — И свечка ему для этого тоже нужна… А мальчики как довольны!..

— Довольны?

— Очень! Все обещали хорошо учиться. А Петя, Вася и Коля, знаете, что придумали? Они торжественно объявили, что не будут теперь иметь не только двоек, но и троек. Мы тут же их назвали «Тройка без тройки». Очень красиво, правда? «Тройка без тройки».