Топливо

Почесывая Эра пальцами по подбородку, Блисаргон ска­зал Мертвой Голове, улыбаясь:

— Ну хорошо, девочка пока поживет у меня. Не обидим, даже приведем в порядок... Такую способную умницу...

Он улыбнулся было Эру, но тот встал и огрызнулся:

— Хватит говорить обо мне, как о сучке!

Мертвая Голова саданул ему рукоятью дикрайзера по за­гривку с такой силой, что Эр охнул, свалившись и ударив­шись лбом о край стола.

Блисаргон быстро приподнял его и прижал к себе, сокру­шенно заговорив:

— Ну что это еще такое, Дэл?! Хочешь испортить мне то­вар? — механическая рука принялась поглаживать немного оглушенного Эра по голове, — бедная девочка... Папочка больше не даст ее в обиду. Только девочка должна запом­нить одно маленькое правило. Мальчики платят, девочки подчиняются. И все будет хорошо.

Он улыбнулся Эру, потрепав его по щеке. Тот прохрипел:

— Я сбегу отсюда...

Тогда Папочка очень обидится, девочку найдут и разберут на запчасти... — назидательно произнес Блисаргон, все еще улыбаясь.

— Блис, а может, черт с ними, с двадцатью тысячами, а? — прорычал Мертвая Голова, поднимая пистолет.

Эр молча и молниеносно развернулся, ударив ликвидатора под локоть. Дикрайзер прыгнул к нему в руку, но выстрелить Эр не успел — в это же самое мгновение, не поменявшись в лице, Мертвая Голова резко скользнул чуть вбок и вперед, ударив ребром ладони Эра по шее. Тот задохнулся и скорчил­ся. Дикрайзер выпал из обмякших пальцев. Мертвая Голова саданул локтем ему между лопаток. Потом коленом под дых. Эр упал, согнувшись. Ликвидатор поднял пистолет, направил его в затылок строптивой сучке. Но тут послышался легкий писк переведенного в боевой режим бластера.

Механическая рука Блисаргона легко перестраивалась в не­сколько видов оружия. На сей раз он решил, что вспыльчивого ликвидатора усмирит только такой внушительный аргумент.

— Дэл, успокойся, — размеренно произнес хозяин «Па­ноптикума», — Девочка неопытная, необъезженная, да еще и под Топливом. Не стоит из—за нее терять двадцать тысяч или жизнь, правда?

Мертвая Голова сжал зубы, медленно убирая оружие в кобуру. Рука Блисаргона сразу же перестроилась обратно и спокойно легла на виниловое колено. Потом он встал и дружески похлопал ликвидатора по плечу:

— Вот и чудненько, дорогуша. Сегодня же девочка получит свой чип, некоторое время я ее лично подрессирую. Она не глупая, должна быстро понять, что к чему... А потом сможешь приходить хоть каждый день — она будет для тебя бесплатной.

Он многозначительно улыбнулся:

— Я обучу ее таким штучкам, которых даже Карамелька не умеет...

Не сомневаюсь, — кривовато усмехнулся Мертвая Го­лова и размашисто зашагал к выходу. На пороге, как будто вспомнив что—то, обернулся:

— Ах да, только ты из него совсем уж бабу не делай...

— Не беспокойся, я все понимаю, — кивнул Блисаргон.

Он слыл весьма мудрым человеком, и безошибочно уга­дывал, какой образ подойдет той или иной сучке для луч­шей «продаваемости». Эру уже само слово «сучка» не под­ходило, не то что наносная и искусственная женственность. Похоже, стоит даже оставить легкую щетину. Найдется множество клиентов, падких на подобную экзотику...

В конце концов, самого Блисаргона Баркью, тогда еще зави­симого, изуродованного, подобрал сам Мастер Шакс, не обра­тив внимания ни на его крупные габариты, ни на отсутствие ма­лейших признаков женственности, ни на неприглядные увечья.

Кивнув на прощание, Мертвая Голова вышел, оставив свою странную находку под присмотром Папочки.

Глава 3

Сначала Эр пытался терпеть боль. Он знал, что где—то под потолком карцера, в котором его запер Люций по приказу Баркью, имеются скрытые камеры. Он не покажет им, как ему плохо. Он не смирится. Он не согла­сится с условиями, предлагаемыми ему Папой.

Но время шло. Запас Топлива в организме уменьшался. Ныли почки и сжималась в ледяной камень печень, пересы­хало в горле, сдавливало голову. Потом решительность стала мягкой, как пластилин и расползлась. Окончательно растаяв и растворившись в вязкой боли, постепенно затопляющей все тело, она уступила место сомнениям. А может, не стоит так противиться? Может, стоит согласиться? Ведь «заведение» не из самых плохих. Клиенты — богатые дельцы и прочие ба­ловни жизни, ни в какое сравнение не идут с грязными байкерами и даже с давешним ликвидатором... Зато Папа даст ему Топлива, если он... Эр мотал головой, отгоняя от себя подобные малодушные мысли. Но через какие—то полчаса он уже катался по полу, выгибаясь дугой и желая выцарапать из тела собственный позвоночник. Господи, что угодно! Землю жрать, давать себя трахать старым похотливым уродам, це­ловать сапоги Баркью — все что угодно! Только бы перестало выворачивать суставы и скручивать мышцы...

Когда Эр начал уплывать от реальности, слыша только грохот собственного сердца, свист воздуха, входящего в легкие, и рев крови в висках, в карцер вошел Баркью. Ка­залось, от его поступи содрогается сама земля. Эр лежал на боку, широко раскрыв мутные глаза и стуча зубами. Блисаргон осторожно сел рядом на корточки, взял его за руку.

Эр почувствовал, будто его кольнуло одновременно мил­лионом игл. На самом деле игла была всего одна. Боль вско­лыхнулась, как ил на дне озера, и стала оседать. Через пару минут Эр уже понимал, где он, что происходит, и кто нахо­дится рядом с ним. Он вздохнул глубоко и отрывисто, как будто после рыданий, и медленно сел, прислонившись спи­ной к холодной стене. Навалилась тяжелая угрюмая апатия, как всегда после приема Топлива.

— Эр, — вздохнул Баркью, повернув к нему голову и глядя по—доброму (насколько позволяло наполовину механичес­кое лицо), — Ты хоть сам понимаешь, что только попусту те­ряешь мое время и свое здоровье, и так уже исключительно номинальное?

Эр угрюмо молчал, глядя в пол. Голова была тяжелой и пустой. Но слова Баркью проникали в мозг легко, как нагре­тый нож в масло.

— Ты же понимаешь, что у тебя нет иного выбора. Сам посуди. Что тебя ждет за стенами «Паноптикума»? То же самое, что и в его стенах, только грязнее, опаснее и не так хорошо оплачиваемо. Тебе все равно придется заняться проституцией. Убить себя ты не сможешь из—за стабили­ заторов, а органы рано или поздно кончатся, знаешь ли...

Думаешь, я так счастлив, что ношу все это?

Он выразительно пошевелил пальцами механической руки.

— Да и то. Было время, когда у меня не было ничего это­го, только обрубки и выскобленные дыры. И неизвестно, что бы со мной сталось, если бы мне не помог в свое время один добрый человек. Как Дэл — тебе.

— Добрый человек! — усмехнулся Эр, скривив губы.

— Он не пристрелил тебя, он позволил тебе взять Топли­во, хотя за это может получить нагоняй от Мастера и даже испортить с ним отношения. Он привез тебя ко мне, хотя мог бы бросить в первой же подворотне... – назидательно произнес Баркью, чуть кивая головой, — и ты не понимаешь, как тебе повезло. Что ж, ты нездешний, не знаешь кто такой Мертвая Голова...

— Знаю! — огрызнулся Эр, резко повернувшись к Папе, — Один из тех ублюдков, которые считают, что, раз у них есть пушка, то весь мир у их ног! Посмотрю на него, когда его Мастера укоко­шат, и ему придется продавать свою жопу ради Топлива!

Блисаргон смотрел на него спокойно, но сурово. Потом произнес:

— Самое главное — не говори этого Дэлу в лицо. Ради тво­ей же безопасности. А теперь... — он встал и протянул Эру свою живую руку, — Пошли. Тебя надо привести в порядок.

Эр глянул на протянутую руку, как на ядовитую змею, и немного отодвинулся, демонстративно уставившись в угол. Баркью легонько улыбнулся.

— Эр. Подумай хорошенько. И относись ко всему легче.

Просто смирись. Да, жизнь твоя теперь изменится. Но и ты не прежний, правда?

Эр с отсутствующим видом таращился в угол, замечая трещины в пластике.

— Я бы мог, конечно, сделать так, что ты плясал бы на за­дних лапках, — продолжал Баркью, — И чип активировал бы, и Топлива бы не давал по нескольку дней. И просто изби­вал бы. Но зачем мне запуганное дрожащее ничтожество? В тебе есть шарм хищника. Не стоит снимать шкуру с леопар­да, на нем она смотрится лучше...