Страница 3 из 3
– Т-так… т-ты, это, для себя-то реши сначала, без кого именно ты не можешь жить. Странная какая-то…
– Да, такая я, такая! – вдруг завопил магнитофон. – Неверная! Распутная я! И ещё – пьяная вyсмерть. Да, я – пьяная распутница! Доволен? Это ты ждал услышать? Это?!!
Вместо ответа раздался храп.
– Лёша, Лёша, ты меня проводишь? Я ж одна не дойду, Лёша! Да очнись же ты! Ма-амочки!…
Снова заскрипела кровать, и сердитый стон Новикова мало отличался от этого скрипа:
– А т-ты хто? Мой сладкий сон! Шо вижу во сне – наяву приди ко мне! Окра-асился ме-есяц багря-анцем…
Опять послышались тихие всхлипы, что-то зашуршало, и печальный Олечкин голос произнёс издалека:
– Алёш, Алексеев, ты не проводишь меня?
– Тебя? Куда ж деваться! Пойдём!
Магнитофон умолк, и тут в комнату вошли Дужкин с Алексеевым.
– Ты всё обижалась, что я ничего не помню. Вот я вчера и записал для памяти, – проговорил Новиков, чеканя слова.
Олечка сделалась цветом подстать своей блузке, и первая нефальшивая слезинка скатилась по кажущейся раскалённой щёчке. Воцарилось тягостное молчание.
– Ладно, шутки в сторону! – произнёс Дужкин, беря её руки в свои. – Прости нас, Олечка. Мы грубо пошутили. Может, сыграли на твоих лучших чувствах. Прости!
– Ну, не плачь, солнышко! – Алексеев ласково погладил её волосы.
Она вдруг жалобно запричитала:
– Мальчики, отдайте мне кассету! Прошу вас! Умоляю! Ну, хоть продайте мне её!
– Как бы не так! – преодолевая охватившую его жалость, ответил Новиков. – Давай-ка, посиди с нами, похмелись, у нас ещё пузырёк остался…
– Откуда? – она подняла краснющие глаза, вид которых окончательно растопил сердцa этой не сaмой святой троицы.
– Со вчерашнего, Олечка. Это ты давеча поллитру одна уговорила, да ещё пивком разбавила. Мы-то водичку глотали, – пояснил Алексеев, робко заливаясь краской.
– Думаешь, случайно пузырь под стол упал? Думаешь, зря… – бодро продолжил Новиков, но вдруг, взором встретившись с нею, прикусил язык.
Снова установилось молчание, но теперь – не столь тягостное. Медленно, словно повинуясь чьему-то приказу свыше, он присел перед девушкой и протянул к ней руки. Она тоже плавно подалась навстречу ему, будто их невидимые внутренние магниты наконец-то развернулись противоположными полюсами. И едва слышно в этой тишине прозвенела тетива лука Купидона. Моментально оценив ситуацию, Алексеев безмолвно направился к выходу, многозначительно хлопнув Дужкина по плечу. Удаляясь, последний вынул кассету из магнитофона и тихонько засунул её в Олечкину сумку.