Регина

И Бюсси под утро приносил её, уставшую от танцев и игрищ, домой на руках, и в драке отбивал её у разгулявшихся студентов, а однажды вечером, захмелевший от вина и веселья, рассказывал ей, засыпающей у него на коленях, перед камином, длинную сказку, страшную и волшебную.

Но рождественская мистерия закончилась и Луи снова стало мерещиться лицо сестры, такое, каким он его увидел, выйдя из забытья. Тот поцелуй перевернул всю его жизнь, вывернул наизнанку душу и не было больше у него сил держать стену, отделявшую сестру от возлюблённой. Луи пытался убежать от самого себя, спрятаться в чужих постелях, забыться на дне бокала. Раньше это помогало. Но он ещё не знал, что отныне не сможет найти спасения нигде. И по утрам, после очередной бессонной ночи, проведенной у одной из своих многочисленных любовниц, Луи писал безумные, наполненные небесной нежностью и мучительной тоской стихи.

Одно из стихотворений, прочтённое им в пьяном угаре, было услышано друзьями.

Ты боль моя, но эту боль

Смогу ли променять на вечность наслажденья?

Смогу ли свою горькую любовь

Я позабыть хотя бы на мгновенье?

Смогу ли красоту твою сравнить

С земным цветком, с земною песней?

В подлунном мире ничего не может быть

Твоих прозрачных глаз прелестней.

Кто скажет, где спасенье мне найти

От мук, живущих в обожжённом сердце?

Куда мне, страннику, теперь идти?

Куда от красоты твоей мне деться?

Ведь если есть лекарство от такого яда,

Поверь, любовь моя, что мне оно не надо.

Стонало его измученное сердце и весь Париж был взбудоражен слухами о том, что не знающий поражений на любовном фронте Бюсси д'Амбуаз смертельно влюбился в роковую красавицу и, не находя взаимности, забрасывает её прекраснейшими стихами.

Сгорая от ревности, Франсуаза де Шамбе как-то умудрилась раздобыть черновик этого сонета и теперь, в обстановке строжайшей секретности, давала его почитать своим подружкам из "Летучего эскадрона", страшным шёпотом сообщая при этом, что всё это граф делает ради неё, потому что она в последнее время всерьез заинтересовалась его лучшим другом, загадочным графом де Лоржем. Две другие версии предполагали, что вдохновительницей Луи выступили Марго Наваррская, его бывшая любовница, перед умом и очарованием которой он преклонялся до сих пор, и, что казалось совсем уж невероятным и оттого более пикантным, — герцогиня де Монпасье, лучшая подруга юной Регины де Ренель.

Между тем истинная причина страданий повесы-графа совершенно забыла, что такое сон, ела только тогда, когда мадам Беназет стояла, что называется, над душой и кормила её буквально с ложечки. Екатерина-Мария не знала, как вытащить подругу в Лувр, при дворе уже поползли тревожные слухи о загадочной болезни неприступной красавицы, и связывали эту болезнь с отъездом Генриха Наваррского. Не меньше страдал и несчастный Филипп, не мысливший без неё жизни. Те несколько минут безумия в портшезе словно подменили его. Равнодушный обычно к плотским утехам и любовным похождениям своих друзей, теперь он сходил с ума от одного лишь воспоминания о поцелуях Регины. Он полюбил её с первого взгляда, едва лишь увидел её растерянное, умоляющее лицо, а теперь и вовсе увяз в ней без остатка. За компанию с ним исстрадался и ветреник Майенн, привязавшийся к девушке всей душой, чего раньше с ним не случалось.

Наконец, Екатерине-Марии надоело всё это и она выложила Регине всё, что думала по поводу её брата.

— Знаешь, если каждую выходку своего драгоценного брата, каждую его дуэль и каждую блажь ты будешь принимать так близко к сердцу, то умрёшь раньше времени. Или станешь старухой лет через пять. Неизвестно ещё, что хуже. Ах, граф де Бюсси не ночует дома! Ах, граф де Бюсси пропадает в кабаках и у любовниц! Ах, он страдает от любви и пишет душераздирающие сонеты! Ну и что?! Это в порядке вещей. Положение обязывает иметь пару-тройку любовниц. На дуэлях дерутся все дворяне без исключения. В трактирах устраивают пирушки все мужчины без исключения. И не только мужчины, кстати. Из-за чего тогда так страдать, я не понимаю?

Регина подняла измученные глаза:

— Я и сама не понимаю. Но ему плохо, я чувствую. И мне тоже плохо из-за этого. Он избегает меня. Он бежит из дома, как будто здесь бушует чума. Он перестал говорить со мной. На дуэлях он дерётся так, как будто ищет смерти.

— К твоему сведению, твой брат всегда был со странностями. Тебе пора бы уже привыкнуть к его замашкам. Спроси у мадам Беназет, сколько дней в году он появлялся дома в твоё отсутствие. Спроси у Филиппа, сколько поединков на его счету. Можешь даже узнать у флорентийца Рене, сколько раз он вытаскивал графа с того света. Список его любовниц и великих влюбленностей я могу тебе сама написать к вечеру. Если чернил в доме хватит.

— Не надо. Ничего уже не надо.

— Вот вместо того, чтобы оплакивать целыми днями своего непутёвого братца, ты бы лучше разобралась с Франсуазой де Шамбе.

Графиня насторожилась и приподнялась в кресле:

— А что?

— Да ничего. Просто наша красавица кричит на каждом углу, что граф де Бюсси раскаялся в своей неверности и мечтает вернуться в её объятья, но чувство вины не даёт ему покоя. К тому же Франсуаза теперь официальная фаворитка герцога Анжуйского и якобы остыла к недостойному её графу и запретила тревожить её. Это я тебе дословно пересказываю, сама лично вчера слышала в Лувре этот бред. Так вот, свои знаменитые сонеты граф посвящает исключительно ей и одно она вчера обнаружила на своём балконе вместе с букетом белых лилий. И предъявила черновик стихотворения. Хотелось бы знать, каким образом он у неё оказался.

— Что?! — скандальным голосом возопила Регина. — Она что себе позволяет? Воровка и сплетница! Это ей-то Луи будет посвящать стихи? О каких белых лилиях она там размечталась? Луи эти цветы терпеть не может, у него от них сыпь по всему лицу. У меня, наверное, такая же скоро будет от этой выскочки де Шамбе.

Графиня распахнула дверь в коридор и громко закричала:

— Франсуаза, принеси мне поесть! Немедленно и побольше! Да, и скажи Николетте, чтобы приготовила моё фисташковое платье и новые туфли. Я иду в Лувр.

Екатерина-Мария торжествующе смотрела на ожившую подругу. Если та собралась ехать в Лувр в карете и приказала нести лучшее платье, значит, она решила дать бой. Значит, жизнь продолжается.

Вечером во дворце было настоящее представление. Графиня де Ренель появилась во всём блеске своей красоты, сверкая улыбкой и драгоценностями, закутанная в меха баснословной цены, привезённые специально для неё из Московии. В сопровождении разряженного в пух и прах герцога Майенна. Герцогиня де Монпасье приехала чуть раньше вместе с Филиппом де Лоржем. Они должны были подстраховать Регину и Шарля в случае непредвиденного поворота событий. К тому же герцогиня ни за что не согласилась бы пропустить зрелище полного разгрома баронессы. Ещё один засекреченный участник тайного плана подруг — Гийом де Вожерон — незаметно затерялся среди пажей Майенна.

Франсуаза де Шамбе, одетая по последней моде, но явно переборщившая (даже по меркам Лувра) с декольте, флиртовала с герцогом Анжуйским и всем своим видом показывала свою роль при нём. На руках она держала подаренного герцогом горностая.

— Надо же, а я считала её неглупой женщиной, — Регина наклонилась к Шарлю Майенну.

— Что вы хотите, мой друг, обожание герцога и бездарные вирши Орильи испортят кого угодно. Пока баронесса считала себя скромной, но прекрасной провинциалкой, у неё были все шансы сравняться с вами и Дианой де Гиш. Но сейчас она возомнила себя некоронованной королевой Франции и вся её спесь выплыла наружу. Истинная красота и ум не живут рядом с тщеславием и жадностью.