Тотальная угроза

Дворец вдали сверкал полной иллюминацией. Монахи словно издевались над ним. Картазаев лишь усмехнулся, потому что монахи не догадывались о его чрезвычайно важном открытии. Дело в том, что теперь он знал почти наверняка о том, где находится сердце Вольда.

И оно было совсем не во Дворце!

Его сразу заинтересовали слова Мики о том, что монахи особенно тщательно стерегут атомные могильники на Зяби. Поначалу его удивило, что монахи использовали Зябь вместо своеобразного чистилища, вбрасывая туда всех, кого не попадя, и его в том числе. Потом он понял, что в первый раз те ничем не рисковали, потому что были уверены, что Картазаев двинется к Дворцу. Иное дело, сейчас, когда их уловка раскрыта. Картазаев загадал, что если его выкинут вне Зяби, это станет косвенным доказательством того, что сердце находится в одном из атомных могильников.

Картазаев скрипнул зубами, когда думал о том, насколько близок он был к цели, даже не подозревая об этом. Ему совсем необязательно было выбираться из Зяби и с немыслимыми трудностями пересекать город.

Карга пряталась в одном из ядерных могильников!

Погибли Брунгильда Оберхаузен, Свин и еще куча народа, во Дворце взорвали нейтронную бомбу, а в "Дохляке" ничего не изменилось. Все также двери нараспашку, и все также гремит разухабистая музыка. Впрочем, именно эта гостеприимно распахнутая дверь и смутила Картазаева. Еще когда Санта назначил ему встречу в "Дохляке", Картазаев решил быть особенно осторожен. Вполне возможно, Санта был агентом Вольда, а встреча в баре могла стать очередной ловушкой. Везде одни ловушки.

Остановившись на безопасном расстоянии, Картазаев оглядел подступы к бару. В заведение зашло человек пять. Один вышел. Он был в изрядном подпитии и при попытке облегчиться упал с расстегнутыми штанами. Долго стонал там, потом уполз, волоча портки. Картазаев задумчиво почесал небритую щеку. Сколько он не брился? Мысль была неуместна, и он ее прогнал.

Как уже говорилось, "Дохляк" занимал корпус аэробуса, а аэробус в свою очередь помещался внутри ратуши. Стены церкви возвышались над баром, и в принципе была возможность попытаться перебраться с них на крышу "Дохляка".

Обойдя остатки церкви, Картазаев обнаружил примыкающее к ратуше жилое здание целым. Скорее всего, это были кельи для монахов, но он плохо в этом разбирался.

Посчитав кельи нежилыми, Картазаев ошибался.

Он понял это, обойдя ратушу и едва войдя в портик. За конторкой, крашеной в зеленый цвет, сидел толстый негр — вылитый Свин, только черный. Негр цепко глянул на него и произнес:

— Здоров, братишка. Что тебя занесло в наши края?

— А ты не знаешь? — спросил Картазаев, у него был заготовлен целый пакет реплик, неконкретных по сути, а вследствие этого пригодных к употреблению в любой ситуации.

— Белого парня интересуют белые девочки, — продолжил негр. — Чем платить будешь?

— Тунганут юк, — сразу предупредил Картазаев.

— Меня зовут Пупа, милый, — негр понял его превратно, истолковав по-своему, чем именно он будет расплачиваться.

— Гранатами плачу, и не называй меня милый, Пупа. Одна граната за номер с девочкой. Идет?

— Нам оружие запрещено принимать в счет оплаты, — сказал Пупа, сразу погрустнев.

— Две гранаты.

Пупа перегнулся через конторку, едва не раздавив ее необъятным брюхом, и приоткрыл полы картазаевского плаща. Полковник был подпоясан ремнем, в подсумках которого притулились восемь гранат, а сам он напоминал матроса с "Авроры".

— Четыре "лимонки"! — нагло заявил Пупа.

— Три! Я не понял, тебе нужны клиенты или нет? — вопрос был чисто риторический, клиенты всегда нужны.

Негр пропустил Картазаева в зал с мебелью, обшитой красным бархатом. К нему по очереди вышли несколько девиц, и каждой он задавал один и тот же вопрос:

— Где находится твоя комната?

Он прикинул, что высоты третьего этажа будет вполне достаточно.

На нужном этаже будуар оказался у пухлой блондинки в коротком сиреневом халатике, не скрывавшем подвижных, будто ртутных, ягодиц. Комната оказалась симпатичной. И что немаловажно, закрывалась на щеколду. Пока красавица, сверкая голыми ножками, готовила постель, Картазаев почувствовал эрекцию. И совсем уж было решился вставить красотке запал, но что-то остановило его. Он сам не знал, что именно. Но что-то внутри него говорило, что этого делать не надо. Это могло быть опасным. Если бы он был в настроении, он бы улыбнулся. На самом деле, он еще не решил для себя, что в текущий момент для него может быть опасным, а что нет. Сколько протянет его тело в темноте кинозала, заполненного мертвяками, пока само не станет одним из них? Двое суток без воды? Много это или мало? Стоит ли из-за этого опасаться случайных связей? Бояться СПИДа и насморка?

Блондинка скинула платье, под которым у нее, как и предполагалось, ничего не было надето, и склонилась над ширинкой Картазаева. В следующую секунду он передавил ей шейную артерию. Девица обмякла, и он перетащил ее на кровать. Приоткрыв дверь в коридор, прислушался. До него донеслись громкие ритмичные сопения, пыхтения, скрипы коек, а также довольное ржание кончившего удачно клиента. Картазаев успокоено запер дверь и приступил к выполнению своего плана.

Третий этаж церкви в силу ряда особенностей архитектур оказался гораздо выше аналогичного этажа, расположенного в туше бывшего "Руслана".

Картазаев растворил окно, осмотрелся, в лишний раз убедившись, что постояльцам нет до него никакого дела. Снаружи имелась водосточная труба, довольно прочная, и как выяснилось позднее, скользкая.

Картазаев обнял ее руками, сжал коленями и стал сползать. Поначалу все шло чудесно, но со временем скорость возросла до критической. Он понял, что еще немного, и врежется в крышу самолета, что может в первую очередь плачевно сказаться на целостности его старых костей. К тому же привлечет к нему излишнее внимание, которого он отнюдь не жаждал.

Пока он вынимал нож правой рукой, с левой едва не слезла вся кожа. Он постарался воткнуть нож в стену. Но тот лишь царапал ее, пока не угодил в щель в кладке, и полковник повис на нем.

Посмотрев вниз, он увидел в метре крышу бара, аккуратно спрыгнул и, не медля, приступил к разведке.

Верх отлетавшего свое аэробуса напоминал плохо застеленную крышу. Многочисленные прорехи были закрыты плохо пригнанными листами оцинкованной стали, в свою очередь, также дырявыми. Так что можно было видеть, что творилось в нижних "комнатах", самому оставаясь незамеченным.

В первой играли в карты на тунганут. Человек, сидящий прямо под Картазаевым, любил пошмыгать длинным острым носом. На коленях у него была разложена дополнительная колода.

— Феномен, ты будешь ходить или нет? — взъярился один из трех соперников.

Шулер виновато шмыгнул в последний раз и достал из запасника нужную карту. Все разом задвигались, и стопка тунганута перекочевала к тому, кого назвали Феноменом. Один из проигравших, бормоча ругательства, опрометью кинулся в туалет. Продвинувшись по трубе чуть дальше, Картазаев увидел, как он сосредоточенно поливает стены, но стоило ему услышать о начале новой партии, как он опрометью кинулся назад.

Общий зал выдал себя папиросным дымом и сивушной вонью, Картазаев постарался как можно скорее миновать это место. Единственно, что он позволил себе, так это торопливо осмотреть зал на предмет наличия монахов. Их не было.

В комнатке сразу за баром находился тренажер, и мужчина в кожаной жилетке монотонно отрабатывал на нем удары. Стрижка его напоминала армейскую, волосы имелись только на макушке. Картазаеву попалось еще несколько комнат с мужчинами и женщинами. Мужчины были вооружены, что указывало на их принадлежность к криминалу. Женщины крикливо накрашены и все как одна старались показать как можно больше голого тела.

Наконец Картазаев добрался до главаря. В одной из комнат был накрыт стол, способный накормить десятерых, но харчился за ним один человек. Мужчине было за сорок, но он находился в отличной форме. Волосы не имели ни одного седого волоска, выбритое лицо гладкое и розовое, словно у младенца. Белыми ровными зубами он вгрызался в большое сочное яблоко. Картазаев вспомнил, что уже несколько дней не видел нормальной еды.