Собака Кантерсельфа

Два события слились в одно. Последним рывком Неволин преодолел расстояние до пистолета, и в тот же миг Леший подпрыгнул еще раз и обрушил пудовый стол на пол.

Сопя от тяжелой работы, он еще помесил стол сверху, додавливая тощего.

– Я хочу увидеть твои кишки! – загоготал он.

Неволину было по-настоящему хреново. Единственной причиной, по которой он не умер сразу, оказались остатки ножек, которые не давали его окончательно расплющить. Стол елозил по нему, придавливая лишь временами, в такие моменты Неволин чувствовал его настоящий вес и ужом уползал на свободное пространство.

Долго это везение в игре с асфальтовым катком продолжаться не могло, надо было стрелять, но стрелять следователь не мог, хоть пистолет давно был у него в руке.

Во-первых, он был вынужден непрерывно двигаться, и не имел времени, чтобы прицелиться. Во- вторых, катастрофически не хватало пространства, чтобы задрать дуло в направлении громилы. Единственное, что успел сделать следователь до обрушения стола, это снять оружие с предохранителя и теперь терзался тревогой, что случится раньше – его раздавит спецмоновец, или он сам себя непроизвольно застрелит.

Ножки хрустели под живым весом и на глазах становились все короче. Настал тот момент, когда Неволин был больно прищемлен и не смог больше двигаться. Леший издал кровожадный рев, судя по которому Неволину пришел трындец. Спецмоновец тяжело прошел по столу и остановился прямо над поверженным противником.

– Ну, все тощий, буду из тебя ливер давить! – радостно сообщил он. – Прыгаю на счет три!

На счет два Неволину удалось неимоверной ловкостью рук (наверное, очень хотелось жить) поставить пистолет на пол на рукоять и нажать большим пальцем спусковую скобу. Треснул выстрел, пуля навылет прошила стол и вдарила в потолок. В такой ситуации было бы чересчур нагло требовать у судьбы, чтобы он еще и попал, но свое дело выстрел сделал, противника спугнул.

Леший с проклятиями соскочил со стола, и в микроскопически узкой щели между столом и полом Неволин увидел спецмоновский ботинок. На этот раз дуло задирать кверху не было никакой необходимости, он уложил пистолет на пол, направил на ботинок и спустил курок.

Опять треснул выстрел. В добротной вещи, в которой можно было месяц гулять по джунглям, но совершенно не приспособленной, чтобы в нее палили стальными наконечниками 38 калибра с начальной скоростью в 300 метров в секунду, возникла неопрятная дыра, в которую выглянул частично уцелевший, но раздробленный до кости палец.

Ударной силой пули из-под спецмоновца выбило опору, и он с маху приложился фейсом об упавший тейбл. Неволину было не до этих тонкостей, он почувствовал падение спецмоновца как свое собственное, ведь стол практически лежал на нем.

Теперь в узкую щель были видны две толстые ляжки спецмоновца. Неволин выстрелил пару раз. Одна пуля ушла по касательной, зато с другой повезло больше. Она вошла над коленкой, прошла под коленной чашечкой, превращая в чачу коленный сустав, и застряла в ступне.

Спецмоновец взвыл и прянул со стола. Неволин торопливо выбрался из ловушки.

Лешего он нашел сидящим у стены за диваном. Мертвым. Неволин решил, что тот умер от болевого шока. Напротив сердца у парнишки был гигантский шов, что указывало о проблемах с сердцем. Тут была нестыковка. Ведь если у парня проблемы со здоровьем, то становилось непонятно, как его в спецмон взяли. С другой стороны он дрался как здоровый, пока не получил свинцовую пилюлю. Размышления его прервала зверская пальба.

Самый первый выстрел, с чего началась вся заваруха, как ни странно сделал не майор. Он не стал ждать, пока Студень захрюкает и кончит, а взял его за загривок и стащил с бедной женщины. В руке волочимого Студня оказался пистолет, похоже, он его не выпускал во время секса, и спецмоновец выстрелил. Но не в майора, как можно было предполагать, а в женщину.

– Ты чего делаешь? За что бабу? – опешил майор, чем противник не преминул воспользоваться и удар рукой, отяжеленный оружием, смел майора.

Спецмоновец выстрелил несколько раз, но майор, не останавливаясь, закатился за прикрученный по морской традиции шкаф. Здесь он смог выстрелить в ответ, но спецмоновец прыснул к противоположной стене, уронив койку и скрываясь за ней.

Несколько секунд они остервенело палили друг в друга, даже одеяло на койке загорелось и комнату, и так затянутую пороховыми дымами, вообще заволокло.

Перезаряжая штуцер, майор недоумевал, как это ему до сих пор не удалось прищучить парня. Койка затрудняла обзор, но никак не могла служить надежным препятствиям.

Вставив новую обойму, майор расстрелял ее всю, изобразив на койке, за которой скрывался противник, причудливую восьмерку. И достал-таки спецмоновца, который, наконец, заорал.

– То-то же, – удовлетворенно констатировал майор, отщелкивая пустую обойму.

Как оказалось, спецмоновец только этого и ждал, отшвырнул пинком койку и кинулся на майора. Сначала он пустил в ход свои по – лошадиному толстые ноги. Майору удалось увернуться от копыта, но тут спецмоновец двинул кулаком ему в глаз, чем сильно разозлил. Когда он хотел добавить и слегка наклонился к лежащему майору, тот согнул ногу и резко ее разогнул. Получив совмещенный с толчком удар в лоб, Студень отлетел к противоположной стене, где опять загремел через горящую кровать. Майор подскочил и сунул ему под нос горящую рваклю.

На этот раз рассвирепел Студень. Возможно, у него внутри был какой-то мотор, но он с таким остервенением обрушился на майора, что тот оказался погребенным под сонмом ударов, многие из которых просто не успел разглядеть.

Он лежал в нокдауне, когда спецмоновец вознамерился его добить. Получившему небольшое мозготрясение, майору казалось, что Студень возвышается над ним метров на десять. Он опять повторил процедуру, согнул ногу в колене и выпихнул навстречу врагу. Финт не удался. Майор ослаб. Студень за грудки поднял его вместе с упертой в лицо ногой и стал носить по кубрику, тыкая башкой во всякие разные предметы.

Он пытался засунуть его в рукомойник, одновременно нанося удар широким спецмоновским ножом, по сути, настоящим мачете. Майор удар перехватил. От прилившего адреналина в голове у него прояснилось, он изловчился и перебросил спецмоновца через себя. Тот с грохотом упал на спину, следом сверзился майор и, привлекая силу инерции, выбил и завладел ножом, чтобы в следующую секунду незаметным неброским движение полоснуть врага по горлу. Когда надо, он тоже умел становиться невидимым. Встав над поверженным врагом, он обратил внимание на пересекающую брюшину Студня старый безобразный шрам.

Кое-как найдя под грудой хлама пистолет, он вышел в коридор, и по существу здесь его жизненный путь и должен был завершиться, если бы застоявшийся и остающийся в неведении о сути происходящего Хряк не поторопился. Вместо того чтобы сделать из майора решето, он взял слишком низко и лишь зацепил его. Изрыгая проклятия, майор рухнул обратно, тщетно пытаясь зажать фонтан из ноги. Хоть ранение произошло по касательной, пуля умудрилась задеть крупный сосуд.

– Неволин, ты живой? – крикнул майор, когда, наконец, установилась тишина.

– Не надейся! – крикнул следователь в ответ. – А ты?

– Зацепило, но тоже ерунда. Что будем делать?

– Решай сам. Силовая часть операции на твоей ответственности. Тем более ты меня сюда затащил.

– Тихо! Что это? – предостерегающе крикнул майор, но слегка запоздал, потому что вокруг них без всякого на то повода разверзся ад.

Счастливчику всегда везло, потому что он никогда не лез на рожон. Послав подчиненных разбираться с гаишниками, сам он остался сидеть в спилере руководить операцией. Осуществлять, так сказать, общее руководство. Самое общее. Очень скоро он понял, что что-то не срослось. Это случилось тогда, когда Леший и Студень не вышли на связь. Откликнулся только Хряк, но его Счастливчик слышал и без рации.

– Не лупи длинными очередями, дубина! – одернул он бестолкового. – Что там у тебя?