Страница 30 из 97
— Ну, что дальше? — спросил Картазаев.
Глаза Андрея были как два пятирублевика.
— Ты мент! — выкрикнул он.
— Я не мент, а ты заканчивай размахивать заряженным оружием. Не дай бог, выстрелишь и разбудишь соседей, и придется отсюда экстренно линять. А мест, где мы могли бы еще укрыться, уже не осталось.
— Если ты не мент, то с кем говорил по рации? Они уже едут, да?
— Никто сюда не едет! — потеряв терпение, Картазаев вырвал оружие и осуждающе сказал. — В следующий раз никогда не угрожай оружием, а если достал, то стреляй, не то выстрелят в тебя.
В это время в дверях он увидел Тамару в одной ночнушке. В глазах ее были слезы.
— Ты притворялся? — спросила она. — Ты никогда не любил меня, тебе нужны были мои связи. Нет, ничего не говори.
Уйдя, она закрылась в ванной и включила душ на полную. Картазаев заподозрив, что мадам попытается улизнуть, легко выдернул замок и увидел, как обнаженная женщина подставляет лицо под хлещущие струи, что смывали слезы, стоило им выступить. Картазаев вернулся в комнату, в сердцах швырнул пистолет на постель и, обернувшись, сказал дожидавшемуся его решения Андрею:
— Нам действительно надо поговорить, — усадив его напротив, мало ли что малый еще попытается выкинуть, может, у него еще пистолет есть неучтенный, пусть побудет поближе, Картазаев задумался.
Он хотел сказать следующее:
— Я не работаю на ментов. Я работаю лично на Верховного главнокомандующего.
— А это кто? — не понял бы Андрей.
— Согласно действующей конституции Верховным главнокомандующим является Президент.
— Ты работаешь на президента? — недоверчиво воскликнул бы Андрей и добавил совсем уж по-детски. — И ты когда-нибудь видел его кроме как не по телевизору?
— Личные встречи совсем необязательны. Достаточно того, что он мне передают его распоряжения. Я хочу подчеркнуть, что полученное мною задание ни коим образом не касается ни Лешего, ни Ржавого, ни всех ваших разборок и стрелок. И попал я к вам не для того, чтобы выведать, где находится ваша черная касса.
— А зачем же тогда мы тебе? — воскликнул бы, наверное, Андрей.
В этом месте, Картазаев осторожно поискал слова, чтобы не оттолкнуть от себя подростка. Ему нужны были эти люди, так как ему больше не на кого было положиться.
— Помнишь, Сева рассказывал про найденный корабль? На корабле находилась секретная установка, и мне поручено ее найти, — соврал бы возможно он.
— Но Сева сказал, что на "Колумбии" был какой-то череп, — естественно вспомнил бы Андрей.
— Меня самого мучит эта загадка, — "признался" бы тогда Картазаев. — Современный корабль и какой-то там череп. Может быть, это какое-то иносказание, и у этого слова другое значение. Например, драгоценность в виде черепа, перстень.
— А как же Кит? Дядя Боря? — спросил бы Андрей. — А она? — он указал бы на дверь ванной.
— Не знаю, — признался бы Картазаев и на этот раз искренне. — Единственное, что могу обещать твердо, ваших городских никто трогать не будет, при условии, конечно, что они сами не захотят завладеть секретной шхуной.
Вот такая бы сложилась идиллия, и у него не было бы от этих людей секретов, и в случае, если бы кто-нибудь из них не выжил в дальнейшем, их крови на нем бы не было. И мальчик смотрел бы на него как на героя, а не кровавого жадного киллера, способного за деньги подкараулить и замочить собственную мать. И впервые в жизни он почувствовал бы себя полноценным работником ответственной организации.
И именно поэтому он уже знал, что ничего этого не скажет. Вместо этого он медленно, но верно накачал в себя обиду и раздражению. На лице, словно грыжа на лопнувшей трубе вздулось выражение вселенской злости. И он начал орать.
— Кончайте из меня петрушку делать! — надрывался он. — Я их хочу из дерьма вытащить, а они тут детективы разыгрывают. Мне шхуна нужна, чтобы подкараулить и завалить Ржавого. Да, я работаю не один, потому что вы ни черта мне не помогаете, а строите из себя Шерлоков холмсов с докторами Ватсонами. Для кого я это делаю? Для себя, что ли? Да плевать я хотел на все ваши дела.
И далее в том же духе, со всеми остановками. С каждым последующим выкриком лицо Андрея становилось все более растерянным. Картазаев хотел ослабить давление, но не мог при всем желании. Не имел права. Эти двое были ему нужны покорные, словно два кролика перед удавом. Он чувствовал себя так погано, как будто наплевал себе в душу. По себе он знал, что значит остаться без отца. Он учился в школе, когда от инфаркта внезапно умер отец. И не имеет никакого значения, что отец Картазаева был инвалидом-фронтовиком, с 19 лет носящим осколки в покалеченной ноге, а батяня парнишки бандитом и вором. Пустота, которая образуется в душе после этого, абсолютно одинаковая. Да и женщина, сроду не слыхавшая ласкового слова, прикипела к нему, едва он уделил ей толику теплоты. Кто сказал, что это не настоящее, что Тома любит его меньше, чем любит любая другая женщина?
Но вся безжалостность, неотвратимость и мерзость ситуации заключалась в том, что все эти нюансы не являлись существенными и вкупе не стоили и крохи от его задания. Поэтому, крикнув напоследок "Как же вы мне надоели!", полковник открыл дверь и выскочил на крыльцо. Они находились на одной из неприметных дачек, числившихся в активе "Смерча". Невидимые в ночи по листьям деревьев накрапывали капли начинающегося дождя. Картазаев шагнул под дождь и подставил лицо, по которому тотчас покатились крохотные капли. "Как слезы", — подумал он. В это время раздались торопливые шаги, и с крыльца метнулась быстрая тень. Как потом рассказывал Андрей, выйдя из душа и не увидев Картазаева в комнате, женщина буквально обезумела от горя. Не дойдя до него пары шагов, Тома замерла, вся дрожа. Дождь безнадежно намочил сорочку, заставив облепить крупные груди, но она этого даже не заметила. Потом в едином порыве она прижалась к нему.
— Я должен предупредить, — начал было Картазаев, но она положила ему руку на губы.
На этом процесс объяснения был закончен. Все были предупреждены, и больше никто не выступал, но после этого случая Андрей стал относиться к Томе с явным пренебрежением. Картазаев много размышлял потом и пришел к выводу, что многие драматичные события, произошедшие в дальнейшем, имели корни в этой стычке. И самое главное то, что превращение Андрея в Лешего началось именно тогда.
Получив приказ найти "Колумбию", Картазаев опять обратился за помощью к Томе.
— У Ржавого, наверное, полно укромных местечек, где он мог бы спрятать яхту? — спросил он. — Может быть, частный причал или ремонтный док. Я думаю, он воспользуется уже имеющейся охраняемой территорией, а не станет огород городить и выдумывать что-то новое, рискуя привлечь ненужное внимание.
— Таких мест полно, — согласилась она. — Ржавый всегда любил размах в развлечениях.
— Меня интересует самое охраняемое из них. У Ржавого должна быть настоящая берлога, в которую он ныряет в самых экстренных случаях.
— Тогда это "Китовый ус", — уверенно произнесла она. — Есть такой элитный яхт-клуб в тридцати километрах от города. Ржавый туда никого не допускает кроме своих головорезов. Даже шлюхам туда доступа нет. Я там была пару раз, охрана там как на военной базе. Вокруг клуба колючая проволока под током. Кругом патрули с собаками. На море все время пара катеров болтается с пулеметами. Это место очень надежное. Я думаю, что шхуна там, но туда не пробраться. Может, ты Ржавого из снайперской винтовки пристрелишь?
— Опять ты со своими дурацкими предложениями! — вскипел Картазаев.
На дело он решил ехать ночью. Днем он связался с Гномом и обговорил детали, остальную часть дня высыпался и ел: ночью у него намечалась большая потеря калорий. Он сразу отмел как несостоятельную идею проникнуть в яхт-клуб с берега. Оставался морской путь. Учитывая, что катера патрулировали залив, напрашивалось подводное проникновение. В таком случае ему предстояло преодолеть под водой в акваланге не менее пяти километров. В противном случае бандиты могли засечь его.