Лунный удар

Он не мог приступить к работе, пока милиция не вернет Сашкины бумаги. Не зная его наработок, лезть в систему было бессмысленно.

"Интересно, осталась Фатьма живой?" — подумал он вдруг. Если б все было наяву, то она, конечно, не имела б никаких шансов. Но речь в данном случае шла о сне, где все возможно.

Рассуждать в отвлеченном направлении было легко: боль забывалась, и умереть хотелось не так мучительно. Продолжая тему, Алик даже включил компьютер, вошел в локальную сеть и сделал запрос: "Была ли проведена в загорской губернии перепись населения в 1872 году?" Ответ пришел практически мгновенно, чем вызвал прилив законной гордости Алика.

Не будь машины, пришлось бы ехать в Загору, искать там центральный архив, а потом долго и нудно ползать вдоль бесконечных стеллажей, перебирая древние папирусы, обкаканные тараканами еще в прошлом веке, ежесекундно рискуя сверзиться со стремянки или задохнуться от вонючего нафталина. И все для того, чтобы убедиться, что никакой переписи не было и в помине.

Но вся дикость ситуации заключалась в том, что такая перепись была! Дисплей бесстрастно высветил ксерокопию пожелтевшей бумажки с датой проведения: "Осьмого июня 1872 года." Алик вперил взгляд в почерк, бумага была рукописной, хоть и с гербом, но не узнал его. Понятное дело, писари все переписали набело.

Алик вытер выступивший пот и сделал новый запрос о том, учтена ли каким-либо образом в сией переписи деревня Идея. Тут его ждала удача: результатов запроса было «0». Правда, при этом его попросили, дополнительно назвал волость, где ее искать, то тогда…

"Сегодня ночью спрошу", — подумал Алик и суеверно постучал пальцем по дереву.

Потом он долго и безуспешно дозванивался в милицию, а когда дозвонился, то его неприятно поразило, что взявший трубку не ответил на приветствие, а сразу спросил: чего надо? Потом он понял, что это вынужденная грубость, ибо никогда заранее не знаешь, кто звонит.

Скажем, дежурный: "Здрасьте, добрый день", а на том конце провода маньяк и убийца с гранатой в зубах, в милицию ведь всякие звонят. Какое уж тут здрасте, а тем более добрый день.

— Старшего лейтенанта Анфимова можно? — попросил он.

— У нас тут всех можно, — ответили ему, там что-то загрохотали, как-будто чтобы пройти к аппарату, оперативнику надо было сдвинуть пару столов, да и небольшой лязгающий всеми фибрами сейф в придачу.

— Анфимов, — объявился тот, наконец.

Алик начал было просительно и довольно запутанно излагать суть просьбы, используя для этого даже специальные термины, как- то "запускающий файл", "системная дискета" и другие пароли, но оперативник сразу ухватил суть.

— Бумаги нужны подельника… м-м-х, напарника? Нет базара.

— А где вы находитесь территориально?

— А зачем вам мотаться? Мы сейчас с Сураем подъедем, нам все равно в порт надо.

Алик положил трубку и, оглянувшись, вздрогнул. На дисплее горел и расплывался в пурпурном огне пристально смотрящий глаз. "И кто заставку поменял?" — подумал Алик. — "Собакину что ли позвонить? Нет, не успею". Он выключил питание и пошел встречать милицию.

Оперативники приехали на расхристанной «девятке» с давно поврежденным и успевшим изрядно подгнить крылом. С неизменной мальчишечьей улыбкой Анфимов поздоровался с ним панибратски за руку и выложил на капот картонку. Алик сразу заприметил, что дискет в ней нет. Ни одной.

— Да их и не было, — ответил старлей на его вопрос.

— Как же не было? — Алик почему-то затрясшимися руками полез в карман. — У меня и расписка. Вот!

Анфимов посерьезнел.

— Дискеты останутся на некоторое время у нас. В интересах следствия, — и он невозмутимо сунул расписку в карман.

Заметив неловкий жест Алика, потянувшегося за ней, он спросил:

— Ты что, не доверяешь следствию?

Летеха продолжал дружески ухмыляться, но глаза дисгармонировали с общим радушием, оценивающие, вернее уже оценившие, что имеют дело со слабой во всех смыслах интеллигенцией. У него можно дискету забрать, потом расписку на дискеты, а он так и останется стоять столбом с протянутой рукой и вяло приспущенными штанами.

Алик понял, что дискет ему не видеть, к гадалке не ходи. Дело даже не в том, что там имеются какие-то секреты, не захотят эти друзья еще раз кататься из-за него, выкинут их в мусорное ведро-всего и делов.

Ему ничего не оставалось, как смириться и послать мысленный вопль, ведь работу придется начинать с нуля.

Опер опять заулыбался, как ни в чем не бывало, хлопнул по плечу и, обозвав напоследок братаном, укатил. Алик заметил в машине постороннюю девицу и ругнулся им вослед:

— Баб понасажали, ментура! — а потом долго боялся, что его услышали и сейчас вернутся.

Чтоб не тащить все барахло наверх, он занялся сортировкой прямо на месте. Здесь его ждало еще большее разочарование, чем он рассчитывал: в коробке находились все те же чистые блокноты или исписанные, никуда не годные черновики, в которых ничего нельзя было разобрать.

Ну и писал же покойный, ей Богу. Не понять даже на каком языке: то ли русский, то ли хинди. Да и пирожки, похоже, туда же заворачивал.

Был там еще обширных размеров чужой скоросшиватель, видно прихваченный в спешке из ментовки, порыжевший от сырости и озаглавленный "Уголовное дело гражданина Семизадова П.И". Судя по дате, оно было заведено еще до русско-турецкой кампании.

Папка была облеплена многочисленными пакетиками из-под разового чая, колбасными шкурками, ссохшимися хлебными корками — видно, ее длительное время использовали вместо мусорного ведра.

"Да они и не работали с его бумагами", — понял Алик. Им нужны были только дискеты, они их и забрали. Но зачем?

Вкупе со стертыми файлами в Сашкином компьютере вырисовывалась зловещая последовательность, но дальше Алик развивать ее не стал. Не его это дело, а дело правоохранительных и компетентных в некотором роде органов. А органы, видишь ли, с бабами разъезжают.

"Интересно, сколько им за диски заплатили?" — подумал Алик и тут же одернул себя.

И это не его дело. За такие вопросы одними «ласками» со стороны вахты не отделаешься.

Когда он нес ящик к мусорному контейнеру, ему казалось, что он несет похоронную урну. Мысль так выбила его из колеи, что он не заметил, как мужчина, сидевший в машине чуть поодаль, навел на него датчик с погасшим светодиодом.

Он не удивился.

Дверь комнаты была приоткрыта, а на ручке висела знакомая табличка. Почему-то он был уверен, что именно так и будет. Он вошел в комнату и столкнулся с пурпурным зраком, горящим на экране.

Кто-то явно хотел, чтобы он сошел с ума. Или уволился. Шиш вам. Если кто-то надеется посадить блатного на его клетку, то глубоко ошибается. Он за нее отпуск свой угробил, являясь Семенюк целый месяц как на работу, пока не добил-таки железную нормировщицу, и без боя свое место не уступит.

От внезапно зазвонившего телефона он аж подскочил на месте.

— Приветствую, — сказал Дегенерат, как всегда вторую половину слова превращая в непрожеванную кашу. — Задание по новой программе получил? Время тебе месяц.

— Помощника бы, — попросил Алик. — Напарника теперь у меня нет.

— Радуйся, денег больше получишь, — Дегенерат забулькал, изображая смех. — Запомни, месяц. Не сделаешь, уволю.

"Да все я сделаю", — подумал Алик. — "Только дайте мне спокойно работать и отдыхать. Выспаться, наконец, дайте".