Лунный удар

Поняв, что с ним все, снайпер до последнего вел огонь, выцеливая голову нападавшего, и, не догадываясь, что уязвимое место чудовища не здесь.

Но именно он подарил остальным спасительную передышку. Великану не удалось с ходу вломиться в ряды отряда, где он подавил бы их словно слон посуду.

Отряд перегруппировался, не совсем удачно. Ведь не самому здоровому Росомахе пришлось тащить Годзинского в одиночку. Остальные открыли огонь, но помочь Глазу уже не смогли.

К тому времени, когда они обрушили на монстра огненный вал, от снайпера осталась лишь плоская клякса в расплющенном скафандре.

Великан неуклонно наступал, отмахиваясь молотом, и его не останавливали ни пули, ни гранаты, ни напалм. Горел он плохо, видно сыграло свою роль то, что Дегенерат в свое время получил иммунитет к жару, погибнув от мощного электрического разряда.

Спецназовцам удавалось удерживать монстра на расстоянии, но долго это продолжаться не могло. Здесь, на Луне, ничто не могло продолжаться долго. Это Иван Правосудов понял, как и то, что люди, пославшие его отряд, были большими оптимистами. В этом полоумном мире ничто не могло уцелеть.

В таком раздрае группа выскочила на следующую площадку. Иван приказал сменившему Росомахе Плющу тащить Годзинского в следующий тоннель, а Сэму минировать выход.

Минер стал быстро устанавливать МОНы.

Пока Сэм минировал, остальные дрались в глубине хода. И когда Иван скомандовал отход, то смог вздохнуть с облегчением только когда все вернулись. Правда, Палыч тащил подволакивающего ногу Плюща, но возвратились все.

Они залегли, могли подождать, пока монстр приблизится и войдет в зону поражения, но Иван не стал рисковать и рванул все как есть. Возможно, это был первый взрыв на луне, исключая те, что были вызваны падениями метеоритов.

Взрыв вызвал настоящий обвал. Из стен вывалилась всякая шелупонь, вроде старых шкафов и панцирных коек, но сверху все припечатали глыбы феррита.

И наступила тишина. Некоторое время они отдыхали, пока не обратили внимания, что на площадку выходят сразу несколько тоннелей. Ранее ничего такого не наблюдалось.

Великан мог появиться в любой момент из любого выхода.

Это подстегнуло их.

Двигаться стало труднее. Годзинского по-прежнему несли четверо, и командир подключился. Плюща пришлось освободить от РПГ и боеприпасов, он ковылял рядом, с трудом опираюсь на автомат как на костыль. С дугой стороны его поддерживала Яна.

Теперь у отряда не было ни авангарда, ни арьергарда.

Хенсон нес Мусу по коридору, плохо представляя себе конечную цель пути. Боковых нор становилось все больше, теперь они попадались каждые несколько шагов.

Благодаря этому обстоятельству, Хенсон уловил параллельное скрытое и чрезвычайно интенсивное движение.

— Там кто-то есть, — прошептал Муса.

— Вижу. Не разговаривай, береги силы.

Чаще стали попадаться и люки над головой. Но по прежнему так же высоко.

Хенсон назло собственной усталости, заставляющей забыть все на свете и сесть, прибавил шагу. Но оторваться не удалось. Вместе с ним прибавили шагу и те, кто передвигались в соседних коридорах.

Настало время и трое из них вышли наперерез.

Это были не люди.

Судорожно дергая плохо слушающимися ногами, навстречу шли мерзкие существа, пародии на людей, лохмотья не могли прикрыть оголенные желтые кости. Вместо лиц оплывшая рыхлая личина.

От всех троих несло тяжелым смрадом, одно из существ потрясло отвислым лишенных черт «лицом» и во все стороны полетели слюни.

— Погоди-ка! — Хенсон прислонил Мусу к стене, сам быстро вышел нападавшим навстречу.

Он поставил своей целью как можно быстрее убрать неожиданно возникшую преграду с дороги, и ему это сравнительно легко удалось. Первого он снес ударами обеих ног в грудь. Удар так здорово получился, с испугу что ли, что нападавший порвался пополам. Двух других он тоже бил ногами. На уровне инстинктов не хотелось касаться ЭТОГО руками.

Когда все было покончено, он вернулся за Мусой и снова взвалил себе на плечи. Он был опытным разведчиком, успел до космоса побывать в Сомали и Афганистане, но все равно содрогнулся, увидев стоящие ноги, по которым пыталась вскарабкаться остальная часть тулова.

Сопливый тоже полз, громко хрюкая и полоская «мотней» по полу.

Третий «ремонтировал» сам себя, доставая костлявой рукой мумифицированные внутренние органы из разверзшейся груди.

И все это вкупе было не то, что страшно, неотвратимо, словно нескончаемый кошмарный сон с заведомо известным страшным концом.

Хенсон славировал между поверженными и устремился дальше. Хотя слово «устремился» конечно же, с натяжкой подходит для ходьбы смертельно уставшего человека, да еще с центнером живого веса на плечах, да на подгибающихся и дрожащих от напряжения ногах.

Их преследовали. Судя по шаркающим шагам, существ были десятки. Они двигались параллельным курсом и если бы не разделяющие их стены, то давно набросились бы на людей.

Они пытались обогнать, но пока это у них плохо получалось. В одном из перпендикулярных ходов упала одна их тварей. Тотчас возникла куча мала, из которой выкатилась скальпированная голова.

"Мотня" на отвалившейся голове жадно разевала безразмерные словно резиновые губы, издавая неприятные сосущие звуки, а потом вся куча, разом поняв, что пока они поднимутся, добыча достанется другим, издала многоголосый голодный вой.

Хенсон не прекращал движения, упорно переставляя подгибающиеся ноги, уже даже понимая всю бесполезность усилий. Все зря. Он услышал, что и Муса молится: "Бисмилла рахман рахим." Впереди с треском рухнула стена, и тотчас послышались многочисленные волочащиеся шаги.

"Все, конец", — подумал Хенсон.

— Опусти меня на пол, — попросил Муса.

Джим бережно положил его, голову устроил на коленях и обхватил руками. Он не даст напарнику погибнуть в страшных муках, в его арсенале имелся быстрый прием, дарящий мгновенную смерть.

Но он не успел ничего предпринять, как Муса вдруг вытянулся и затих.

— Муса! — в отчаянии закричал Хенсон, чувствуя, что остался один, и чувство страшного одиночества придавило его, заставило сгорбить плечи.

Он сидел на полу, раскачиваясь сам и раскачивая в объятиях тело напарника, а сзади по тоннелю все ближе подходили жуткие существа. Они шли и спереди, выходили из боковых ходов. Вскоре тоннель оказался полностью перегорожен.

Оставался свободным лишь крохотный пятачок с сидящим и раскачивающимся Джимом.

Чем ближе подходили чудовища, тем сильнее, тем отчаяннее он сжимал тело командира, словно говоря "Не отдам!".

Стадо жутких существ подбиралось к нему все ближе, жадно причмокивая и глотая слюни, протягивая руки с облезшими до костей пальцами. Хенсон закрыл глаза.

Внезапно раздался треск, и тело Мусы вздрогнуло.

— Ты жив? — вскричал Джим вскакивая. — Мы прорвемся!

Но Муса не ответил. Раздался новый треск, и сломанные ноги космонавта выпрямились и срослись. На изуродованном лице не осталось и следа от ран.

Хенсон все понял. В страшной ярости он кинулся на подступавших тварей, но те вдруг отступили назад. Хенсон оглянулся.

Муслимов с закрытыми глазами парил в воздухе, а за его спиной развевались два прозрачных крыла. И в это время твари набросились на Хенсона.

Джим дрался с упорством обреченного, ему удалось выстоять несколько минут на ногах, но твари сбили его с ног, навалились скопом, подмяли.

Когда он уже распрощался с жизнью, сильный рывок выхватил его из разъяренной толпы и вздернул в воздух. Голодные обозленные твари подскакивали снизу, но пока не могли достать.

Лететь Мусе было тяжело, но он еще поднапрягся и потянулся к колодцу, ведущему вверх.

Он поднимался слишком медленно, чем твари внизу не преминули воспользоваться.

Словно обезумев, они лезли друг на друга, образуя кучу-малу. Верхние лезли на нижних, и вскоре кверху стал быстро расти живой холм. Он рос гораздо быстрее, чем поднимались люди.