Страница 2 из 75
Так что своим рождением Быстрец обязан свояку. Бывший полковник ФСБ, выгнанный из органов за дискредитацию и прямое неподчинение приказам. Конкретная зверюга, безжалостный циничный убивец. Мерзкая отталкивающая личность. Еще Зинка не знает, что он там про него навыдумывал. Но она его книг отродясь не читала. И слава Богу!
— Тебе нужен спонсор! — вынес вердикт Живов. — Я тебе могу в этом помочь! Есть тут один местный воротила.
Паша оторопело смотрел, как бармен достает мобилу, как начинает что-то навтуливать, и на него вдруг такой мандраж напал, что он смог сказать только шепотом:
— Нет.
— Он здесь рядом. Сюда регулярно заходит, — упрямо твердит Живов.
Паша безвольно протестует, но все его протесты сродни протестам девушки, говорящей "Нет!", а ее в это время никто и не думает слушать, раздевают, и превращают в женщину, несмотря на все слабые увещевания, что ее мама заругает. Мамо.
— Сейчас будет! — сообщил Живов, и он разве что со стула не загремел.
Возникла истерическая мысль, бежать! Куда? Ведь он даже не расплатился!
Впрочем, он даже не успел бы встать, потому что почти сразу в дверь вошел энергичный мужчина в приталенном костюме. В распахнутом вороте ослепительно белой рубашки сверкала толстая златая цепь, затерявшаяся в густых зарослях.
Мужчина подошел и протянул руку, которую Паша от неожиданности безропотно пожал.
— Лазарь! — мужчина энергично тряхнул его руку, пятерня у него оказалась крепкой, словно крабья клешня. — У меня три минуты!
На некоторое время наступила немая пауза. От испуга Паша утратил все былое красноречие.
— Ну что же ты? — вынужден был поторопить его Живов.
— У меня мало времени. Где ваши рукописи? — поторопил Лазарь.
— А вы кто? — с вызовом спросил Паша.
Лазарь тяжело глянул на него, и Паша понял, что дело его десятое, и если хоть кто-то хочет глянуть на измаранные им листы, то надо не в позу вставать, а со всех ног бежать за ними, еще и кричать при этом через плечо:
— Я быстро! Вы только не уходите!
Паше показалось, что он всю жизнь ждал, чтобы кто-нибудь произнес эти заветные слова. "Я хочу посмотреть ваши рукописи". Лучше могло быть только: "Я хочу купить ваши рукописи и заплатить большие деньги".
— Я вам их сейчас принесу! — выпалил Паша.
— Я вас подвезу, — невозмутимо проговорил Лазарь.
Паша не успел даже возразить, как, оставив на стойке радужную бумажку, Лазарь легко слетел со стула и пошел к выходу. Паша суетливо выгребал из карманов мелочь, чтобы расплатиться, но Живов жестом остановил его:
— Уплачено. Желаю удачи.
На улице было темно как в погребе. Не горел ни один уличный фонарь. "Это ж, сколько сейчас времени?" — ужаснулся Паша. — "Опять Зинка скандал закатит".
Хоть Паша и уловил по манере поведения запах денег, но он еще не знал, о каких деньгах идет речь. Для начала хотелось бы взглянуть на машину бизнесмена.
Сердце его сладко заныло, когда он увидел припаркованный двухместный "Порш", формой похожий на торпеду. Цвет в сумраке смотрелся темным, но стоило хозяину отворить дверцу, и в салоне вспыхнул свет, то из тьмы хищно выступили ярко-алые борта.
До дома оставалось три минуты пешего хода, но Паше хотелось, чтобы они ехали вечно. Его мечте не суждено было сбыться.
Лазарь не ездил. Он мчал. Мотор ревел. Ах-да, спортивный глушитель. Бизнесмен вдавил газ и не отпускал ни на поворотах, ни даже перед "лежачим полицейским".
Он препарировал квартал за несколько секунд. А когда затормозил, то казалось, что нужный дом они проскочат на километр. Но тормоза взрыкнули, и машина встала мертво. Перед глазами Паши все качалось.
Лазарь сказал, что подождет. Паша до последнего момента боялся, что он поднимется вместе с ним и мало того, увидит нищую квартиру, давно нуждающуюся в ремонте, так еще и от Зинки им может перепасть на пару.
Он бегом поднялся, стараясь не шуметь, отпер дверь, но Зинка, конечно же, не спала. Она вышла, кутаясь в старенький поношенный халат.
— Где ты шлялся?
— Я был на работе, — брякнул он, не подумав и, конечно же, поплатился за поспешность.
— Врешь, тебя не было на работе, я звонила!
Паша, сжав зубы, кинулся к заветной тумбочке. Он выгребал пачки исписанной бумаги, на пол летели отдельные листы. Мысли разбегались. Он никак не мог выбрать, какие вещи показать в первую очередь, чтобы заинтересовать потенциального покупателя. Жена с настойчивостью робота последовала за ним.
— У какой проститутки ты был, признавайся! — выкрикнула она, потеряв терпение, впрочем, у нее всегда с этим была напряженка.
— Отстань! — не выдержал и он. — Дай мне хотя бы пять минут спокойных, я тебе потом все объясню.
— Что значит отстань? — взъярилась она. — Если я сижу дома, так значит со мной можно не считаться? Дай тебе волю, вообще меня в служанку превратишь, а сам пойдешь шляться по своим шлюхам! Думаешь, не знаю, чем вы там, на фирме занимаетесь?
И пошло — поехало. Мысли спутались окончательно. Ничего не соображая, Паша вырвал несколько первых попавших на глаза страниц. Там была одна вещь про "афганца", и даже про Быстреца, которую он и показывать не хотел поначалу. Султанов уже бежал к двери, когда в голове словно молния полыхнула, и он хлопнул себя по лбу. Во всей этой сутолоке Паша чуть не забыл про свою любимую вещь — про программиста. И Сорокину она нравилась больше всего. Паша считал ее одной из своих самых сильных вещей.
— Ты скажешь, наконец, что происходит? — кричала в истерике Зинка, но он лишь отпихнул ее и кинулся вниз по лестнице. — Можешь не возвращаться! Живи у своей проститутки! Всю жизнь мне испортил!
Паша отдал Лазарю три отрывка из романов, но он знал наверняка, что для пробы тот выберет (если выберет!) только одну вещь. Если б он знал, какую!
На следующий день, возвращаясь после работы, Паша увидел Живова, курящего у двери бара. Тот призывно махнул рукой. Они поздоровались, словно знали друг друга тысячу лет. Сергей, не отпуская его руки после рукопожатия, словно боялся, что он сбежит, подвел к стойке и выставил перед ним кружку пива, заговорщицки сказав:
— За счет заведения. Ну и повезло тебе, Паша, — и протянул листок, оказавшийся чистым бланком, на обратной стороне которого было записано всего одно слово: "Быстрец". Чуть ниже был указан адрес: "Портовая,168". — Я думаю, тебе надо поторопиться и отвезти рукопись уже сегодня. Надо ловить момент, пока Лазарь не передумал. Ты просто счастливчик, что он обратил на тебя внимание.
Пашу словно пустым мешком двинули, такая вдруг оторопь взяла. Быстрец? Ни фига себе!
Не геройские подвиги "афганца" после войны, ни пронырливый программист, умная голова, а этот гоблин. Быстрец.
Он даже сам стеснялся читать то, что написал. Иногда ему казалось, что это не писал он вовсе. Такую непотребщину мог написать только еще один Быстрец.
Кто это такой? Если коротко, урод, каких свет не видывал. Он относился к своим жертвам, как к скоту. И вообще, ко всем окружающим так относился. Тупое жвачное животное, но очень сильное, плохо умеющее говорить, но отлично-убивать.
Неужели про такого будут читать? Ждать продолжения? Что случилось с миром? Он столько всего написал, а заинтересовались лишь грязью. Это же не проза! Накипь! Материализованная злоба на мир. Но мир здесь при чем? В чем его вина?
Нет, здесь какая-то ошибка. У Паши на работе был Интернет, и он, чтобы не отставать от веяний литературной моды, частенько залезал в самиздатовские сайты.
И был погребен словесным океаном. Тысячи графоманов, десятки тысяч романов, написанных убого, или наоборот вычурно. Неумелые словесные дебри, сквозь которые невозможно добраться до смысла. Да и неохота, откровенно говоря, добираться.
Так что Паша вполне понимал Лазаря. Он схватил наиболее яркое произведение, а что там горит — аленький цветочек или прессованный навоз, никого не волнует.