Контракт Султанова

— Я туда не пойду! — замотал головой Хасан.

Быстрец взял сумита за ворот и, слегка приподняв, ударил выбритой головой о комингс.

— Куда ты денешься? — коротко одними губами, узкими, словно бритвенные лезвия, ухмыльнулся полковник. — Ты будешь проводником.

Когда он вскинул руку, на мгновение открылась татуировка, выполненная под мышкой. Снежный барс на рукоятке кинжала. Хасан в ужасе залепетал: "Туда нельзя идти! В прошлый раз там…" В этот драматический момент резко зазвонил телефон. Султанов испустил мысленный вопль. Сам виноват, надо было вовремя отключить аппарат. Творчество слишком интимный процесс, чтобы сосуществовать одновременно с другими процессами, как — то: связь с внешним миром либо любое другое упоминание о существовании чего — либо иного, кроме как написание книги.

— Алло, — раздраженно бухнул он в трубку.

— Привет, это я, — кротко сказала Инга. — Ты почему не приехал?

— Прости, я не смог, — Паша только сейчас вспомнил о своем обещании. — Работы много. Рукопись надо сдавать. Да и все деньги уже истратил. Вот сдам книжку, получу аванс, тогда разгуляемся. Ладно?

Не тут то было.

— Не нужны мне твои деньги, мне нужен ты, — возразила она.

"Не нужны деньги! А где ты раньше была?" — в запале подумал Паша.

— Встретимся хоть разок. Всего на полчасика, — взмолилась она. — Я так тебя хочу. Мне нужен мужчина, ты должен меня понять.

Паша поискал в себе ответное чувство, но ничего не обнаружил кроме раздражения оттого, что ему мешают работать.

— Инга, ты меня должна понять, у меня семья, работа, — он старался говорить спокойно, но чувствовал, что надолго его не хватит.

— Раньше ты о семье не думал, — заметила она.

— Как ты смеешь в таком тоне говорить о моих близких?

— Так вот ты как заговорил?

— Да так. Пойми, все, что с нами было, это хорошо, прекрасно, но у меня есть своя жизнь, в которую лезть никому из чужих не позволено.

— Да, у тебя есть своя жизнь? — она откровенно издевалась над ним.

— Слушай, зачем ты мне позвонила? Ты хотела услышать, что хотела? До свидания!

— Если ты бросишь трубку, я опять приду.

— Что?!

— Что слышал. Ты думал, что от меня так легко избавиться? Как от надоевшей кошки?

— Что же ты хочешь?

— Я уже не знаю, чего хочу. Я знаю, чего я не хочу. Видеть твою самодовольную рожу! И я тебе испорчу настроение, будь уверен!

— Интересно, каким образом?

— Ты думаешь, тебе будет интересно? — и она повесила трубку.

Султанов разъяренно влетел в "Питомник" и торопливо огляделся. Инга сидела за столиком в углу сама невинность. И ножки поджала. И переплела между собой. Паша подлетел к ней и сгоряча бросил фотографию на стол.

— Как ты могла? — он хотел прокричать эти слова, но получилось чересчур сдавлено, больше походило на шепот.

— Здравствуй, милый, — промурлыкала она, словно кошка, наевшаяся сметаны. — Садись, негоже стоя разговаривать.

— Да я с тобой…не сяду! — в запале воскликнул Султанов.

— Садись, если женщина просит, — раздался голос над самым ухом, после чего две огромные ручищи опустились ему на плечи с такой силой, что он обрушился на стул.

Оглянувшись, Паша увидел возвышающегося за спиной настоящего гиганта в майке навыпуск, из-под которой выпирало безобразное пузо. Глазки едва проглядывали на заплывшем жиром лице.

— Спасибо, Жорик, — поблагодарила Инга. — А теперь нам надо поговорить.

— Я отойду, но, если что, пацан, я вернусь, и ты вряд ли обрадуешься, — с этими словами здоровяк направился к стойке и уселся на жалобно перекосившийся стул.

— Хорошего ты нашла себе дружка, — выдавил Султанов, отчаянно массируя плечи, но ощущение, что по ним проехали асфальтовым катком, не проходило.

— Это не твое дело, — отрезала она. — Говори, зачем пришел.

— Это что? — он указал на лежащий снимок.

— Да вроде фотография, — делано удивилась она. — Правда, качество желает лучшего. Наверное, снимали скрытой камерой. Да и лицо знакомое.

— Кончай придуриваться.

— А что? Ты здесь неплохо получился. Правда, без штанов.

Бешенство ударило в голову, и Паша начал приподниматься. Это был второй приступ за сегодня. Первый случился, когда он открыл газетный ящик, и на руку вместе с ворохом рекламной макулатуры ему шлепнулся этот снимок. Снято было на квартире у Инги. И Султанов был в таком виде, чистая порнография.

— Пожалуйста, не дергайся больше, — вежливо попросила Инга. — А то я не смогу удержать Жорика. Он жутко ревнивый. Хоть себя на фотографии я и отрезала, но он все равно вне себя от злости. Я хоть не ошиблась адресом? Ни черта не смыслю в этих почтовых ящиках. Хотела для верности в несколько соседних тоже бросить, но потом передумала.

Султанов скрипнул зубами.

— Чего тебе надо? — спросил он.

— Мне? Ничего, — она даже удивилась. — А почему ты об этом спрашиваешь? Разве что-то не так?

— Оставь меня в покое.

— Да я тебя еще и не трогала. Вот когда я снимки пошлю всем твоим родственникам, и вообще всем, кто тебя хоть как-то знает, думаю, мнение окружающих о тебе может сильно измениться. А у меня еще видеокассета есть. Знаешь, какое там интересное кино?

— Ты сумасшедшая.

— Я нормальная. Просто я не люблю, когда об меня пытаются вытирать ноги. Если бы я замолкла как собачонка, которой попользовались, а потом выкинули вон, вот тогда была бы ненормальной. А так у меня есть шанс вновь почувствовать себя человеком.

— Зачем тебе это нужно? — повторил Султанов. — Ну, уничтожишь ты меня. Разведешь с женой. Что тебе от этого?

— От этого у меня будет моральное удовлетворение! — торжествующе воскликнула Инга, на мгновение распаляясь и нездорово сверкая белками глаз.

"Да она больная", — подумал Султанов. Угораздило же его. Первая же связь и надо же — нарвался. Бог наказал.

— Ставишь мне диагноз, Пашенька? — Спросила Инга почти весело. — В этом вся твоя сущность. Ты всех вокруг считаешь больными, только ты здоровый. Здоровее видали, милый. А знаешь, что прямо — таки окрыляет меня? Я сейчас встану и уйду, а ты со своими проблемами останешься.

— Не уходи! — он в отчаянии схватил ее за руку. — Давай встретимся и обговорим все.

— Да? — она сделала вид, что колеблется. — А если я захочу тебя?

— Ну и что? Раньше это у нас неплохо получалось, — он попытался погладить ее руку.

— Целуй! — потребовала она. — Руку целуй. Пока руку.

Он беспрекословно подчинился, чувствуя себя так, как будто прикоснулся к змее.

— Я тебе не сказала главного, — засмеялась она и вдруг отдернула руку. — Я тебя не хочу!

Она жестом подозвала Жорика. В этот момент Султанов как свою последнюю надежду заметил вошедшего в зал Слона в сопровождении неизменного Викинга.

— Знаешь, я могу сделать так, что тебе будет трудно выйти отсюда, — пригрозил Паша.

— Это как же? — осклабилась она. — Давай, я посмотрю.

— Михаил Иванович! — громко позвал Султанов. — Слон!

Произошла странная вещь. Слон оглянулся — и его не узнал. Равнодушно повернулся к нему спиной и, как ни в чем не бывало, направился за свой столик, за которым сидел всегда.

— Слон! — опять крикнул Паша, еще не веря себе, но уже с отчаянием поняв, что его последняя надежда рухнула.

— Что, не получается? — ухмыльнулась Инга, теперь уже менее всего похожая на кошку, наевшуюся сметаны, а больше на кобру, нанесшую смертельный укус.

Она встала и вместе с Жориком беспрепятственно покинула зал. Против обыкновения, в дверях даже не оказалось Торпеды, а ведь он всегда там маячил. Полный обиды, словно школьник Султанов подошел к Слону.

— Ты же слышал? Чего не подошел? — возмутился он. — Я если б меня зарезали?

Слона его стенания не тронули.

— Во — первых: если б тебя хотели зарезать, ты бы и пикнуть не успел, — процедил он сквозь зубы, пальцы его словно невзначай ткнули Викинга под ухо, и пес, и доселе не отличавшийся добрым нравом, глухо зарычал. — Во — вторых и самых главных: я знать не хочу твои проблемы, шкет. Почему ты без разрешения приводишь сюда чужаков? На кого работают эти люди? Я их никого не знаю. А не хочешь ли ты меня мусорам заложить, шкет?