Командировка в ад

Как будто это было важно. Перед глазами девушки стояло осунувшееся лицо подруги. Не верилось, что этот истеричный человек способен не то, что их спасти, а хотя бы что-то изменить.

Бормоча, что ничего никому нельзя доверить, Вольд связался с Закатовым. Профессор откликнулся сразу.

— Что он там, на аппарате сидит? — удивился полковник и сразу забыл об этом. — Есик, у тебя нет в твоем "ящике" толкового программиста? — тот сказал, что найдется. — Вот и отлично. Через полчаса жду в холле института.

— Я за городом! — возмутился Закатов.

— Сорок минут! — рявкнул Картазаев. — Оторви, наконец, свой геморрой от табуретки!

Мошонкина с собой полковник не взял, а на слабую попытку препираться и вопрос, что ему делать, если явятся оперативники ФСБ, ответил, чтобы сдавался и вел себя примерно, а там глядишь, и сроки скостят, по амнистии выйдет.

В институт, который носил звучное название Первый Алгинский институт математической физики, доехали на четверть часа раньше профессора. Закатов приехал в сопровождении лишь одного качка. Это был уже знакомый мичман. Бросив ему "Подожди в машине, Эрлих", Закатов пригласил Картазаева и его спутницу в свою вотчину. Велев подниматься на верхний шестой этаж, сам пошел за ключом. Встречающиеся профессору сотрудники в белых халатах повсеместно источали радушие и радость по поводу явления начальства. Однако стоило ему удалиться, как радушие как ветром сдуло, а "хромая обезьяна" и "самодур" стали самыми безобидными эпитетами, которыми его одарили.

— Подчиненные тебя любят! — заметил Картазаев.

— Это все констатируют! — гордо согласился Закатов, приосанившись, и даже стал меньше хромать. — Это мой дом!

За стандартной дверью оказался массивный стальной люк, и было понятно почему. Открывшаяся большая комната, к которой больше подходило название зала, была забита дорогостоящей эксклюзивной аппаратурой, а фальшпол скрывал под собой толстые жгуты подводящего кабеля.

— Вызывайте программиста! — велел Картазаев, аккуратно прикрыв люк.

— Я программист! — гордо сказал Закатов.

Картазаев не удивился этому, он всегда подозревал, что профессор не настолько глуп, каким иногда кажется. Закатов сунул табуляграмму в необъятное чрево стационарного сканера, перевел картинку в стаю электромагнитных импульсов, а ту в свою очередь, направил в желудки более чем сотни компьютеров, при необходимости соединяемых в один общий супермозг со скорострельностью, которая и не снилась нормальному миру. Картинки на мониторах задергались, процесс мозговой атаки начался. Почти сразу из принтера быстро полезли печатаемые листы.

— Вот и все! — самодовольно заметил Закатов, но улыбка сползла с его лица. — Это ж, на каком языке?

И он стал швырять мелованные листы прямо на пол. Картазаев поднял один, исписанный так плотно, что он казался черным. Ни одного символа знакомого. Не кириллица, ни латынь, ни иероглифы. Доводилось ему видеть и машинопись, здесь было совсем другое. Письмена изображали крохотных змей, сплетающихся, изгибающихся, вьющихся кольцами. Обладая довольно поверхностными познаниями в программировании, Картазаев уже хотел распорядиться, чтобы прислали другого программиста, настоящего, потому что, судя по всему, профессор не смыслил ни бельмеса не только в собственных сотрудниках, но и в компьютерах тоже, но осекся, увидев реакцию Раи. Девушка побледнела как полотно и, чтобы не упасть, схватилась за локоть полковника.

— Обычно я сама активизирую Парус, а в этот раз он сам по себе включился, — недоуменно пояснила она.

— Так выключи! — в категоричной форме велел Картазаев. — В этом "ящике", набитом белыми халатами под самую крышу найдется один путный программист или нет?

— Нашел! Эврика! — воскликнул Закатов, выдергивая из принтера последний лист. — Знаете, что это такое?

Узнали они не сразу, потому что Рая вдруг закричала:

— Выключайте скорее, они уже в коридоре!

Девушка в панике побежала вдоль компьютерного ряда, щелкая питающими тумблерами. Мониторы гасли один за другим, издавая недовольный писк операционных систем. По всему выходило, они не привыкли, чтобы с ними так обращались.

— Остановите эту сумасшедшую! — закричал Закатов с вытаращенными глазами. — Она погубит мою лабораторию!

— Не будем о сумасшедших! — заявил Картазаев, доставая пистолет и направляясь к дверям.

Однако стоило ему дотронуться до ручки, как он инстинктивно отдернул руку.

— Полное ощущение, профессор, что с той стороны подключили кипятильник. Это так вам подчиненные мстят?

Впрочем, вопрос был риторический. Ничто из известных полковнику вооружений не могло так стремительно нагреть стальную болванку. Разве что, лазер. Не выдержав температуры, отшелушилась краска. Сталь побелела на глазах, становясь прозрачной, и совершенно неожиданно Картазаев увидел сквозь нее коридор по ту сторону.

— Да выключайте же скорее! — Закатов дернул общий рубильник, разом все погасло, и запиликали тревожные трели бесперебойников.

Закатов побегал вдоль компьютеров и сказал неожиданно зло:

— Можно не беспокоиться. Компьютеры сдохли.

— Что это было? — поинтересовался Картазаев.

— Во внешний люк вмонтирован электромагнитный экран, он принял на себя основной удар, иначе мы бы тут изжарились как лягушки на противне.

— Кто нанес удар? — Картазаев глянул в побелевшие полубезумные глаза Закатова и поправился. — Ах, да. Извините, профессор, я забыл про оживших мертвяков.

— Попрошу не иронизировать! — Закатов потряс перед его глазами трясущимся длинным перстом. — Я вице-президент академии наук и почетный гражданин 18-ти городов! Я инвалид 2-й группы! Я старый человек, между прочим. Я сказал бы вам, уважаемый Владимир Петрович и товарищ полковник, что гожусь вам в отцы, но в отцы я вам не гожусь, потому что, судя по всему, у вас вообще не было отца. Вы мутант, товарищ полковник!

— У него нервный срыв, — констатировала Рая, и Закатов с полной готовностью к скандалу повернулся к ней.

— Какие мы понятливые! Какой у нас участливый тон! Что вы можете знать обо мне? О том, что меня беспокоит, что волнует? Откуда вы вообще можете знать обо мне, любезная? Да я книг больше написал, чем вы за жизнь прочли! Парус они придумали, видишь ли! Засуньте его себе, сами знаете куда!

Закатов, наконец, выговорился и с решительным видом уселся на стул.

— Ни у кого нет валерьянки? — спросил он. — Ах, да, я забыл, у кого спрашиваю. Вы же железные люди, вершащие судьбы человечества. Судьбы Алги в ваших жилистых руках!

— Успокоились? Скажите, что вы все-таки выяснили?

— Разбежался, — буркнул Закатов.

— Ну, тогда вы тут останетесь навсегда, — как можно радушнее произнес Картазаев. — Двери больше нет: спеклась.

Закатов вскочил, подергал за ручку без особого успеха. Действительно, люк заплыл и теперь составлял со стеной одно целое. Закатов истерично бросился к телефону. Однако в комнате не работал ни один аппарат, кроме аварийного освещения.

— Столько труда пропало. Я все сюда вложил, это самая передовая компьютерная система современности. Была, — сокрушался Закатов.

— Давайте колитесь, что вы там разузнали, и я сделаю так, что мы все очень быстро выберемся отсюда.

— Не думайте, что я боюсь ваших угроз. Я готов умереть. Но не сейчас.

Закатов достал из кармана смятый листок.

— Последний привет моей научной лаборатории. Знаете что это?

Картазаев глянул и сказал:

— Белиберда какая-то.

— Это на предыдущих пятистах страницах была белиберда, а это, — Закатов театральным жестом потряс листком. — Это код управления береговой батареей, включающей в себя десять 406-мм орудий и одно суперорудие калибра 1000 мм, известное народной молве под поэтическим названием "Жалейка". Я в свое время лично писал данную программу для министерства обороны, так что путаницы быть не может.

— Получается, "Гелион" изучает ходы, как подавить огонь батареи?

— Неправда ваша. Если бы он хотел подавить, то на табуляграмме была бы схема заградительного огня. Он не хочет подавить батарею, он хочет ее ЗАХВАТИТЬ.