Командировка в ад

В лифт дедушку портье не пустил, строго указав, что для обслуживающего персонала предусмотрен специальный грузовой лифт. Не такой шикарный, как пассажирский, и грязноватый и темный, но для него и такой сойдет. С чего он решил, что дед — обслуживающий персонал? Тоже необъяснимо.

Так или иначе, Томлева принимала душ, когда дверь ванной открылась, и появившийся Вольд достал из наскоро оборудованного тайничка зип. Она повисла у него на шее, говоря, что очень тревожилась за него, и что его ищут. Он сделал ей замечание, что вода с нее попадает на него, похлопал по ягодицам и пошел отзваниваться, предварительно проверив комнату на прослушку с помощью универсального браслета. Впрочем, это было излишне, зип прослушать было невозможно, при работе он создавал направленную волну звукового мусора, выводящего из строя любую прослушку. Гном тоже удивился, что полковника до сих пор не поймали, и все норовил зачитать Вольду его же собственные приметы, переданные по каналу срочной связи. Но вопрос Вольда удивил его по настоящему.

— Дети? — не понял он.

— Узнай, есть ли у профессора Закатова дети?

— Насколько мне известно, у него есть дочь за границей. Сначала папаша устроил ее в Сорбонну, но дочь оказалась такая же б… как и мать. Бросила университет давным-давно.

— Меня не интересуют взрослые дети. Есть ли у него маленький ребенок? Младенец.

Гном сделал паузу, потом осторожно спросил:

— Мне про это ничего не известно. А почему тебя это интересует? И что, у него действительно есть ребенок?

Вольд засмеялся, сказав, что непонятно, кто кому задает вопросы. И смех его был немножко не в тему, так что Гном на том конце непроизвольно поджался и обещался все выяснить.

— Про лодку есть новые данные?

— Все поиски оказались безрезультатны. Следствие склоняется к выводу, что вертолет сбит береговой батареей ПВО по ошибке. Никто ж не признается.

— Странные дела творятся в нашем флоте. Непонятно как контр-адмирал Недорезов собирается войну вести, не приведи господи, если он в мирное время лодку длиной с километр найти не в состоянии. А ее действительно ищут или делают вид?

— Обижаешь. Береговая служба уже месяц на походном положении.

— Мне совершенно безразлично, сколько они там на походном положении. Если они не способны выполнить свою задачу, такая служба сто лет никому не нужна.

— Так ведь и ты не выполнил свою задачу. Стало быть, и тебя это самое.

— Не это самое. Я сам в розыске. Если бы мне не мешали всякие Недорезовы, уже давно был бы результат.

Картазаев поинтересовался, что нового на оперативном фронте. Гном сообщил, что "соседи" вовсю ищут некие "поля Бзилковского".

— Что это, никто толком не знает, — признался он. — Но весь порт на уши поставили. Кстати, Кармалыга допускает, что это может быть как-то связано с "Гелионом".

— Игнатьич умнеет на глазах, — заметил Картазаев. — Если и дальше так пойдет, надо будет убирать. Шучу. С чего же он сделал такие выводы?

— Соседи поделились с нами информацией. По делу "полей Бзилковского" хакера убили, который выполнял деликатные поручения "Гелиона".

— Ну и как успехи? Нарыли что-нибудь?

— Успехов собственно нет. Может быть, ты потянешь за ниточку, она и распуститься.

Картазаев выругался.

— Сначала мне руки вяжут, в розыск объявляют, дурацкие силки ставят. Они хоть и дурацкие, но отнимают уйму сил и времени, а потом имеют совесть требовать результат.

— Я думаю, если ты найдешь "поля", тебе многое спишут.

Картазаев выключил зип и сказал Рае, что ему надо в порт.

— Амнистию зарабатывать, — пояснил он.

Мошонкин и не догадывался, что он везет такого важного свидетеля. Гонка закончилась лишь тогда, когда у машины кончился бензин, потому что снять груз с педали газа ему так и не удалось. Тяжеленная оказалась штука. Даже когда мотор заглох (это событие, ожидаемое Иваном с особым нетерпением, случилось на окраине города, когда из колес уже стали выпадать последние крепежные болты), даже тогда Мошонкину не удалось снять странную болванку. Пол под педалью газа опасно промялся. Да и судя по многим другим параметрам, машина была явно не жилец.

Аферист поерзал на сиденье и жалобно спросил:

— Приехали? Может быть, я пойду? Я здесь не при чем.

— Может и так, — решил Мошонкин, испытующе глядя на парня. — Тебя как зовут?

Аферист так растерялся, что назвался настоящим именем. Откровенно говоря, он был уверен, что отсюда его повезут прямо в тюрьму, так что врать и запираться нет особого смысла.

Неплохой вроде. На жулика не похож. Студент. Уж в чем-чем, а в хороших людях Мошонкин разбирался. Аферист сполз с кресла.

— Ну, я пошел?

Мошонкин кивнул. Парень пошел. Сначала медленно, потом все быстрее. Потом побежал. За углом он поймал такси. Потом в центре его поменял и уже доехал до квартиры. В процессе путанья следов он все время незаметно, как ему казалось, проверялся, но ничего подозрительного не заметил. Так что расчет его оправдался и пареньку с колхозной внешностью ничего не светило. Даже когда он вполне довольный своей сообразительностью скрылся за дверью и оттуда в последний разок глянул в глазок, и то ему не удалось заметить невысокого парнишку, наблюдающего за ним из-за угла. "Черт их разберет, интеллигентов, рассуждал Мошонкин. А адресок на всякий случай надо запомнить. Сгодится".

Однако когда он вернулся, его потуг не оценили. Борька-снайпер обрушился с площадной бранью, смысл которой свелся к тому, что пока они тут костьми ложились, он трусливо удрал, и лучше бы он в деревне телятам хвосты крутил и доярок за дойки дергал, чем им тут жизнь портить.

Так что Мошонкину не дали и пасть раскрыть.

Переломанные ребра оказались преувеличением, но, едва дождавшись Мошонкина, группа потянулась на выход.

После неудачной стычки в федералах наметился надлом. Мошонкин их не понимал, вернее он стал понимать всю слабость городскую. Они хоть и смеются над деревенскими, но нутро у них хилое. Чуть что, уже поломались. У них в деревне по-другому, один раз их из соседней деревни побили, хорошо побили осиновыми колами и штакетником. Так они что, отмочили шишки в огуречном рассоле, вывели кузнеца Тимофей из запоя и такое устроили. Тимофей вообще был в ударе (сами потом с великим трудом остановили), сквозь коровник прошел, быков гонял оглоблей вперемешку с соседскими парубками. И все это в красной рубахе. Другого цвета Тимоха не признавал. А эти скисли.

Мобильная группа вяло выдвигалась из таможенного склада, когда увидели некое скопление людей: пограничники проверяли документы у иностранцев, приехавших на роскошной тачке. Девушка была шикарная, не городская плоскодонка, а настоящая женщина, грудь 3-й номер. Мужик в белом костюме сверкал золотыми коронками и все по-своему трандычил:

— Силь ву пле. Авек плезир. Же но се па, месье.

Мошонкин потом успокаивал совесть, что смотреть первым начал не он. Он вообще мимо шел, когда иностранец, не прекращая чириканья, стал провожать его взглядом. Покачивал головой, уи, мол, месье, а сам все на него пялился. И вдруг само собой пришло ощущение, что иностранец очень уж знакомый. Мошонкин сам собой замедлял шаг, а иностранец продолжал качать головой, но уже не утвердительно, а из стороны в сторону, будто бы подталкивая его. Иди, Мошонкин, что ж ты делаешь, сукин кот. Двигай оглоблями. Уж лучше бы ты в деревне на самом деле остался. Девушка — переводчица тоже стала нервничать, видя такую картину, и в этот момент Мошонкин окончательно остановился.

И сразу почувствовал всю нечеловеческую злобу обстановки, всю ее неправоту и несправедливость, когда федералы переглянулись и мгновенно все поняли. Богомол стал огибать с одной стороны, а Корольков с Борькой с другой. Снайпер запустил руку за спину, где у него под курткой в специальной кобуре притаился "Кедр" с оптическим прицелом. С такого не промахнешься, даже если сильно захочешь.

Пограничники закончили проверку и уже отпускали Картазаева. Он садился в машину, и, наверное, успел бы удрать при его сноровке, но Мошонкин, как выяснилось впоследствии, окончательно все испортил, когда решил вмешаться и помешать Борьке выстрелить.