Разбитое окно

Поздоровавшись, Гленн объявил:

– Боюсь, у меня для вас неприятное сообщение об одном из ваших сотрудников.

Селлитто? Сакс? Что опять случилось?

Гленн продолжал:

– Его зовут Рон Пуласки. Он же с вами работает, не так ли?

О нет, только не это.

Желторотик…

Пуласки погиб, а его жена с ребенком томится взаперти в бюрократическом аду. Что ей теперь делать?

Гленн обернулся и жестом пригласил войти еще двух мужчин – один седоволосый, в черном костюме; другой помоложе, ниже ростом, одетый точно так же и с толстой повязкой на носу. Инспектор представил Сэмюэла Броктона и Марка Уиткома, служащих «ССД». Райм вспомнил, что Броктон занимал должность начальника в исполнительно-правовом отделе и входил в список подозреваемых, хотя имел алиби на день изнасилования и убийства Майры Уэйнберг. Уитком, как оказалось, был его заместителем.

– Скажите, что случилось с Пуласки?

– Боюсь… – опять начал инспектор Гленн, но тут у него зазвонил мобильник, и он стал разговаривать вполголоса, поглядывая на эсэсдэшников. Наконец инспектор закончил.

– Скажите же, что случилось с Роном Пуласки! Я хочу знать немедленно.

В дверь позвонили, и Том вместе с Мелом Купером впустили в лабораторию новых гостей. Один был крупный мужчина с карточкой на груди, удостоверяющей, что он агент ФБР; второй… Рон Пуласки, закованный в наручники.

Броктон указал на стул, и агент ФБР усадил на него молодого полицейского. Пуласки, похоже, был жив-здоров, хотя явно находился в состоянии нервного потрясения, его одежда помята, перепачкана пылью и кровью. Уитком тоже сел и, ни на кого не глядя, осторожно потрогал повязку на носу.

Сэмюэл Броктон показал Райму свое удостоверение.

– Я агент исполнительно-правового отдела Департамента национальной безопасности США. Марк – мой заместитель. Ваш сотрудник напал на федерального агента.

– Который не представился и угрожал мне оружием! А еще..

Исполнительно-правовой отдел ДНБ? Райм и не подозревал о его существовании. Впрочем, в такой большой закрытой конторе, как Департамент национальной безопасности, структурные изменения чередуются, как неудачные модели автомобилей на конвейерах Детройта.

– Разве вы не работаете в «ССД»?

– Территориально мы находимся в «ССД», однако работаем на федеральное правительство.

Чего же такого успел натворить Пуласки? Чувство облегчения, наступившее у Райма после ожидания самого худшего, постепенно сменялось раздраженностью.

Желторотик хотел было продолжить, но Броктон велел ему молчать. Однако Райм заявил седовласому агенту суровым тоном:

– Нет, пусть говорит.

Броктон поколебался, затем кивнул в знак того, что готов взять тайм-аут. Его глаза выражали терпеливую уверенность – мол, Пуласки или кто угодно могут говорить что угодно, ему до фонаря.

Желторотик рассказал Райму, как встретился с Уиткомом, надеясь с его помощью вызволить Дженни из тюрьмы Ай-эн-эс. А когда тот предложил ему сорвать расследование дела «5-22» и, услышав отказ, выхватил пистолет и наставил на него, Пуласки ударил Уиткома по лицу запасным револьвером, после чего они сцепились в схватке.

Райм немедленно задал вопрос Броктону и Гленну:

– Чем вам помешало наше расследование?

Броктон, видимо, только сейчас заметил, что Райм инвалид, но тут же перестал обращать внимание на это обстоятельство как несущественное и произнес невозмутимым баритоном:

– Мы пытались договориться по-хорошему. Если бы господин полицейский не заартачился, не пришлось бы прибегать к крайним мерам. Ваше расследование слишком многим причиняет головную боль. Лично меня на этой неделе должны были заслушивать в конгрессе и министерстве юстиции, но я был вынужден все отменить и сорвался сюда разбираться, что же, черт возьми, происходит… Так, а теперь строго между нами! Все согласны?

Райм буркнул, что согласен, и Купер с Пуласки к нему присоединились.

– Исполнительно-правовой отдел ДНБ занимается, помимо прочего, анализом террористической угрозы и обеспечением безопасности крупных частных компаний, являющихся важной составной частью национальной инфраструктуры. К ним относятся гиганты в сфере нефтяного бизнеса, авиалинии, банки. А также дейта-майнеры вроде «ССД». Во всех этих компаниях мы имеем наших постоянных агентов.

Недаром Броктон так много времени проводит в Вашингтоне, подумал Райм, вспомнив, что рассказывала о нем Сакс.

– Раз так, зачем вы прикидываетесь сотрудниками «ССД»? – негодующе выпалил Пуласки. Таким рассерженным Райм его еще никогда не видел.

– Специфика стоящих перед нами задач требует, чтобы мы действовали под прикрытием, – объяснил Броктон. – Понятно, почему системы перекачки нефти и газа, крупное производство медикаментов и продуктов питания представляют собой желанные цели для совершения терактов. Только вообразите, каких бед можно натворить, добравшись до массива информации, находящегося в расположении «ССД». Вся наша экономика перестанет нормально функционировать, если будет нарушена работа компьютеров. А что произойдет, когда наемные убийцы разузнают о передвижениях высших руководителей страны и политических деятелей, получат доступ к их личным данным, хранящимся в i

– Это вы подменили результаты анализа крови Лона Селлитто?

– Нет, наверно, тут поработал ваш подозреваемый – «5-22», – ответил инспектор Гленн. – И он же подстроил арест жены Пуласки.

– Тогда почему вы хотите остановить расследование?! – гневно воскликнул Пуласки. – Разве сами не видите, насколько опасен этот преступник? – Он обращал свою речь к Марку Уиткому, но тот продолжал сидеть, понурив голову и не принимая участия в разговоре.

– Мы составили психологический портрет «5-22» и пришли к выводу, что он запределыцик.

– Кто?

– Преступник с нестандартным поведением. Событие, противоречащее корреляционной закономерности, выражаясь терминологией теории вероятности, – опять объяснил Броктон. – Мы в «ССД» провели программный анализ. Психологическое моделирование и ситуативный прогноз показали, что на данном этапе социопатическое поведение подобного типа в любой момент может достигнуть точки насыщения. Его маниакальные позывы заглохнут сами собой.

– Но ведь еще не заглохли?

– Еще нет, – спокойно согласился Броктон. – Но заглохнут. Программа никогда не ошибается.

– Ошибется, если появится еще один труп.

– Надо мыслить реалистически. Тут нужен разумный баланс. Нельзя выставлять напоказ информационные возможности «ССД» и привлекать к ним внимание террористов. По той же причине важно сохранить в тайне существование исполнительно-правового отдела ДНБ. Короче, нужно по возможности держать информацию «ССД» и деятельность ДНБ подальше от сетей. А ваше расследование засвечивает и то и другое по очень большому счету.

Гленн добавил:

– Поймите нас правильно, Линкольн. Мы не против расследования, если вы будете вести его в рамках обычной уголовно-разыскной работы – вещдоки, свидетели, все такое. Только оставьте в покое «ССД». Ваша пресс-конференция была большой ошибкой.

– Мы получили «добро» на ее проведение от заместителя мэра Рона Скотта и капитана Мэллоя.

– Они не посоветовались, с кем надо. А в результате чуть не испортили наши отношения с «ССД». Эндрю Стерлинг не обязан обеспечивать нас информационной поддержкой, знаете ли.

Он боялся огорчить Стерлинга и «ССД», в точности как тот президент обувной компании.

Броктон подхватил:

– В общем, так: убийца не получал никакой информации из «ССД» – вот что отныне должно стать основной линией вашего расследования. По сути, это ваша единственная линия.

– Да вы хоть понимаете, что убийство Джозефа Мэллоя было организовано именно с помощью «ССД» и ее информации?

Лицо Гленна посуровело. Он вздохнул:

– Сожалею. Очень сожалею. Однако капитан погиб при исполнении служебных обязанностей. Трагическая смерть, но любой полицейский по роду службы рискует своей жизнью.

Основная линия… единственная линия…