Страстное желание

– Ты не сделаешь этого, Бринн, – выдержав паузу, ответил Грейсон. – Он меня уничтожит. Я думаю, Уиклифф уже подозревает, что я причастен к свободной торговле. Он вполне может устроить так, что меня поймают с поличным, и тогда меня посадят в тюрьму. То, что ты, моя сестра, замужем за Уиклиффом, ничего не изменит. Ты этого хочешь?

– Нет, конечно, я этого не хочу, но…

– Я не за свою шкуру боюсь. На карту поставлена твоя жизнь и жизнь Тео.

Бринн охватила тревога.

– Тео? О чем ты?

Грейсон тяжело вздохнул и покачал головой: – Я лишь хотел сказать, что на вас не лучшим образом отразится то, что меня посадят в тюрьму. Не переживай. Я справлюсь со своими проблемами. Но эта печать мне нужна буквально на пару минут.

– Грейсон…

– Прошу тебя, Бринн, ты должна мне верить. Грейсон не выдержал пристального взгляда сестры и отвел глаза.

– Иного пути нет, – тихо сказал он, – Пожалуйста, поверь мне. Я не опустился бы до этого, если бы положение не было столь отчаянным.

Бринн хотела, было ответить, но замерла, услышав в холле мужские голоса. Стремительно обернувшись, она увидела в дверях кабинета Лусиана.

Она почувствовала, как краска стыда заливает лицо, как всего пару минут назад это случилось с ее братом. Им обоим должно было быть стыдно уже потому, что они находились в кабинете хозяина дома без его разрешения.

Бринн в тревоге смотрела на мужа, пока тот с любезной улыбкой жал руку ее брату. Интересно, что он успел услышать из того, о чем они говорили здесь с Грейсоном? Казалось бы, Лусиан ничего плохого не заподозрил, но, тем не менее, когда Лусиан обратился к ней, изображать невинность ей было трудно.

– Я как раз показывала Грейсону дом, – заикаясь, проговорила она. – А потом мы собирались поужинать.

– Прекрасно. Надеюсь, вы не станете возражать, если я составлю вам компанию.

– Нет, конечно, нет, – сказала Бринн, вымучив улыбку. До конца вечера Бринн не представилась возможность поговорить с братом без посторонних. Для нее так и осталось загадкой то, что он имел в виду, говоря о своем отчаянном положении. Не смогла она и напомнить ему о том, чтобы он вернул перстень Лусиана на место.

Бринн несколько удивило то, что Лусиан с видимым удовольствием играл роль гостеприимного хозяина. За столом он поддерживал беседу, тогда как Бринн по большей части молчала, погруженная в свои мысли. Есть ей тоже не хотелось. Она никак не могла решить, как поступить: одно дело провозить контрабандный бренди и совсем другое – красть у Лусиана кольцо с печатью.

И все же, если Грей и вправду попал в беду, то бросить его в беде Бринн не могла, не считала себя вправе. И если Тео что-то угрожало… Она должна была выяснить, что так тревожило ее старшего брата.

После ужина Бринн, как требовала традиция, оставила джентльменов одних, а сама отправилась в гостиную. Когда же, выпив по бокалу портвейна, мужчины к ней присоединились, беседа не выходила за рамки того, о чем принято говорить в мужской компании.

Вскоре Бринн поняла, что пересидеть Грея ей не удастся, и отправилась спать, тогда как Грей и Лусиан закончили играть в бильярд уже далеко за полночь.

На следующее утро она проснулась раньше обычного – едва забрезжил рассвет. Услышав стук копыт по мостовой, Бринн накинула шаль и побежала вниз. Грей уже собрался уезжать.

Он увидел ее в тот момент, когда она подбежала к входной двери.

– Грейсон, – сказала она, – мне кажется, ты кое-что забыл.

Он улыбнулся, взглянув на дворецкого, который отдавал распоряжения насчет погрузки багажа в карету.

– Ах да, детка. Я забыл попрощаться. Наклонившись к ней, он шепотом сказал ей на ухо:

– Не устраивай сцен, Бринн, особенно в присутствии слуг.

– Я устрою тебе сцену, если ты немедленно не объяснишь мне, что происходит, – ответила она ему шепотом. – Что у тебя за неприятности?

– Ничего такого, с чем бы, я не мог справиться сам. Я не хотел тебя тревожить.

– Грейсон, – повторила она в бессильном отчаянии, – как насчет того предмета, который тебе не принадлежит?

Он сунул руку в карман и, достав кольцо, вложил его ей в руку:

– Вот, возьми.

Сжав в ладони кольцо, Бринн, дабы не вызвать подозрений у слуг, изобразила улыбку.

– Если ты когда-нибудь сделаешь что-то такое вновь, драгоценный братец… – пробормотала она.

– Ты убьешь меня? Знаю. – Грейсон ухмыльнулся. – Но эта печать спасла мою жизнь, понимаешь ты это или нет.

Он поцеловал ее в щеку на прощание. Бринн зябко повела плечами, глядя вслед брату. Неужели и в самом деле на кону стояла его жизнь?

Не успела за Грейсоном закрыться дверь, как Бринн бросилась в кабинет, чтобы вернуть на место печать.

Она едва успела выдвинуть ящик, как за спиной у нее раздался голос Лусиана:

– Ты что-то ищешь, любовь моя? Может, я могу тебе помочь?

Бринн подскочила от неожиданности и стремительно обернулась. Встречаясь с ним взглядом, Бринн всегда испытывала острые ощущения, но сейчас эти глаза словно пронзали ее насквозь. Она смотрела на него, лихорадочно соображая, какую причину назвать, чтобы объяснить свое присутствие здесь.

– Любопытно узнать, что тебя так манит в этой комнате?

– Ни… ничего, – ответила она, поймав себя на том, что заикается. – Я… я потеряла сережку. Я подумала, что могла потерять ее здесь вчера.

Когда Лусиан шагнул к ней, она попятилась. Он окинул ее взглядом, многозначительно приподняв бровь. Бринн увидела себя его глазами: в неглиже, непричесанная, босиком. Хорошо, что хоть шаль успела накинуть.

– Может, прежде чем отправляться на поиски, стоило причесаться? – пробормотал он, вплотную приблизившись к ней.

Бринн судорожно сглотнула слюну.

– Я… у меня не было времени. Я хотела попрощаться с братом.

– Тебе не приходило в голову, что ты смущаешь лакеев, разгуливая по дому полуодетой?

– В этом виде тело мое прикрыто куда лучше, чем когда я выхожу в свет в вечернем платье, – чуть более взволнованно, чем следовало бы, парировала Бринн.

Лусиан усмехнулся.

– Но к вечернему платью положена прическа. Дорогая, сейчас ты выглядишь так, словно тебя только что выволокли из постели. Пожалей нас, смертных, не наводи на нескромные мысли, – добавил он, и тут ухмылка внезапно сошла с его лица.

Ну да, конечно, успела подумать Бринн, это последнее замечание было данью привычки, он, завзятый сердцеед, не мог говорить с женщинами иначе, но Лусиан не забыл о том, с кем он говорил, как не забыл и об обстоятельствах этой беседы.

Выражение его лица было предельно серьезным, когда он протянул руку, чтобы убрать с ее лба упавший на него локон, но когда пальцы его коснулись ее виска, Бринн вздрогнула. Она была уверена, что этот жест не мыслился им как прелюдия в любовной игре, но от этого легкого касания ее вдруг бросило в жар. Он возбуждал ее и тогда, когда совсем не желал этого.

Бринн с опаской подняла на него глаза. Лусиан не шевелился. Он словно превратился в статую. Словно его околдовали. Она узнала этот тусклый огонь желания в его глазах.

Бринн понимала, что должна действовать немедленно, чтобы прогнать чары.

Когда взгляд мужа остановился на ее губах, она заставила себя холодно улыбнуться. Словно не в силах остановить себя, Лусиан нежно провел большим пальцем по ее нижней губе.

– Ты так хорошо разыгрываешь ледяную неприступность, – хрипло пробормотал он.

Ему ничего не стоило растопить ее лед, если она ему позволит. Бринн слишком хорошо это знала. Пульс ее участился.

Лишь она одна знала, чего ей стоила эта видимость равнодушия.

– Вы не один такой. Все мужчины рядом со мной чувствуют это.

Он резко отдернул руку, словно обжегся. Взгляд его вновь сделался холодным и надменным.

– Я ухожу на весь день, – сказал он, после чего повернулся и вышел из кабинета.

Бринн судорожно вздохнула. Внезапно вспомнив о том, зачем пришла сюда, она опустила кольцо Лусиана в ящик, затем закрыла глаза, слушая, как в ушах стучит кровь.