Секрет парфюмера

— Здесь становится чересчур многолюдно. У меня заказан столик. Почему бы тебе не составить мне компанию?

— Думаешь, это хорошая мысль? — не удержалась от вопроса Сейди.

— Почему нет?

Девушка могла бы назвать сотню причин. Все они были связаны с тем, как она реагирует на его присутствие.

— В свете наших сложных профессиональных отношений… — начала Сейди, не желая признаваться в истинных мотивах своего нежелания ужинать с ним.

Но Леон не дал ей договорить, нетерпеливо перебив:

— Почему бы нам не забыть о разногласиях и не попробовать начать заново? Заключим перемирие? Я говорил с Раулем…

Прекрасно понимая, что это глупо, Сейди все же не могла побороть чувство разочарования. Леон воспринимает ее как коллегу, а не как женщину, которую хочет узнать поближе.

— Правда?

— Да, — подтвердил Леон. — И был очень удивлен и обрадован, услышав о твоем решении, Сейди.

— Я подумала, так будет лучше для всех. — Она замолчала, собираясь, в свою очередь, выразить радость по поводу его согласия использовать натуральные компоненты, но Леон опередил ее.

— И никаких деловых разговоров сегодня.

— Но если не о делах, о чем же мы?.. — Сейди замолкла, покраснев под его взглядом.

— Уверен, мы найдем другие темы для обсуждения.

В уголках его глаз появились морщинки. И все-таки он невероятно сексуален, заключила Сейди.

К ним подошел метрдотель и проводил обоих к столику.

Сейди заметила, как присутствующие женщины бросали в сторону Леона заинтересованные взгляды. Само собой, Леон выбрал столик в самом центре зала, и, когда официант отодвинул стул для нее, Сейди порадовалась, что на ней элегантное платье от известного дизайнера.

Не успела Сейди открыть меню, как к их столику подошел другой официант, принесший бутылку шампанского и пару бокалов.

Девушка с удивлением посмотрела на Леона.

— Надеюсь, ты не возражаешь. Нам ведь есть что отпраздновать.

Сейди рассеянно кивнула. И с чего она только решила, что у него холодные глаза? Какие угодно, только не холодные. А эта обольстительная улыбка…

— Рауль сказал, что контракт будет готов к подписанию через несколько дней, а так как его здесь нет…

— Я не собирался праздновать будущее подписание контракта, — произнес он тягучим, как расплавленный шоколад, голосом.

— Нет?..

— Нет.

Леон посмотрел на нее взглядом, от которого все тело девушки замерло в волнительном предвкушении.

— Не хочешь спросить, что я праздную?

— Я… — Сейди поспешно отпила глоток шампанского, закашлявшись, когда пузырьки ударили в нос. — Прости…

— Что такое? Тебе не нравится шампанское?

— Нравится. Только обычно я не пью. Меня воспитывала бабушка… А она немного старомодна в таких вещах.

— Почему тебя воспитывала бабушка?

Леон смотрел на нее так, словно ему действительно были интересны мельчайшие подробности ее биографии. Сейди пронзило чувство удовольствия.

— Мама умерла вскоре после моего рождения, а папе приходилось много работать. Бабушка забрала меня к себе. Потом папа женился снова. — Сейди помолчала. Ей не хотелось, чтобы Леон испытывал к ней жалость. — Мелани — моя мачеха — была значительно моложе отца. Не думаю, чтобы она горела желанием иметь падчерицу-подростка. Но мне нравилось жить с бабушкой.

— Понятно. Я тоже был очень близок со своей бабушкой, — тихо признался Леон.

С минуту оба молча смотрели друг на друга. Сейди вдруг осознала, что у них гораздо больше общего, чем казалось раньше.

— Твоя бабушка была гречанка, да?

Сейди не желала показаться навязчивой, но ей отчаянно хотелось узнать о нем как можно больше.

— Да. Мои родители работали в компании отца, а бабушка жила с нами и присматривала за мной. Она умерла, когда мне исполнилось четырнадцать. И для семьи настали не лучшие времена.

— Ты до сих пор скучаешь по ней? — догадалась Сейди.

— Да. У нее была не самая легкая жизнь. — Его губы сложились в горькую усмешку. — Ее родители эмигрировали в Австралию в поисках лучшей доли. Мать — моя прабабушка — умерла еще до прибытия в Сидней. Отец с горя начал пить. Бабушка практически в одиночку растила своих братьев и сестер, а также ухаживала за отцом, хотя сама еще была совсем ребенком. Ей исполнилось двенадцать лет, когда семья добралась до Австралии. В двадцать четыре она вышла замуж за моего деда. Когда они познакомились, бабушка работала горничной. В те времена персоналу нельзя было выходить замуж, а ей нужна была работа, чтобы содержать семью. Пришлось соврать работодателям.

— Она, наверное, была чудесной женщиной.

— Была, — с грустью согласился Леон.

В его глазах отразилось нечто такое, чего Сейди никак не могла понять. Грусть и злость странно переплетались в его взгляде. Но на кого он сердился?

— Ты надушилась своими духами, — сменил он тему.

Сейди кивнула, стараясь не выдать своего удовольствия оттого, что он заметил.

— Они сильно отличаются от «Мирры»?

— Немного. — Удовольствие сменилось разочарованием, когда девушка поняла, что он интересуется ее ароматом по деловым соображениям. — Настоящие духи того времени были намного сильнее и, конечно, очень дорогими.

— Дорогими и эксклюзивными, — согласился Леон. — Такую роскошь большинство женщин до сих пор не могут себе позволить!

К изумлению Сейди, его взгляд снова помрачнел.

— Выбрала, что будешь есть?

Девушка поборола желание спросить, что стало причиной такой резкой смены настроения. Вместо этого она так же сухо ответила, что готова сделать заказ.

— Сколько лет тебе было, когда ты впервые обнаружила, что у тебя особенный нос?

Только что принесли их первое блюдо. Сейди взглянула на Леона. Его напряжение исчезло, лицо освещала теплая улыбка.

— Не знаю, — честно ответила она. — Я с детства знала, что хочу создавать духи. Бабушка вдохновила меня, разумеется. Оглядываясь назад, думаю, она родилась не в то время. Она взяла бы бизнес в свои руки, но, имея брата, это было невозможно.

— Я слышал, между ними пробежала черная кошка, — заинтересованно проговорил Леон.

— Мой двоюродный дедушка был игроком. Он растрачивал деньги компании на свою пагубную страсть. Бабушка ненавидела эту его привычку и, в конце концов, возненавидела брата, — призналась Сейди. — Пропасть между ними стала еще больше, когда бабушка вышла замуж за англичанина и уехала с ним в его страну. Но она до самой смерти всей душой любила семейное дело…

— И эту страсть она передала тебе.

Сейди улыбнулась.

— Бабушка обладала страстной натурой.

— Ты наверняка такая же. Очень страстная!

Их взгляды встретились. Сейди вдруг стало трудно дышать, сердце бешено колотилось в груди. Воцарившаяся тишина, интимность сплетенных взглядов посылали Сейди невиданные доселе волшебные ощущения. Еда была совершенна забыта. Леон стал ее пищей, физической и эмоциональной. Если бы сейчас он взял ее за руку и вывел из-за стола, Сейди пошла бы за ним куда угодно.

— Ты не можешь этого знать. Я… — Ее голос звучал приглушенно и хрипло, зрачки расширились, соски напряглись под тонкой материей платья.

— Но знаю. — Его собственный голос был больше похож на хрип, низкий и голодный, заставляющий трепетать. — Я точно знаю, какой ты будешь в моих объятиях, Сейди, какая ты на вкус, как страстно будешь отвечать на мои ласки в постели.

Неужели он произнес это вслух? Впервые в жизни Леон действовал так необдуманно. Он сошел с ума? Абсолютно потерял голову? Да, Сейди очень привлекательная женщина. Но это не значит…

От одного ее взгляда холодный пот прошибал все тело. Так почему он ничего не предпринимает, чтобы уничтожить губительное желание? Потому что не хочет или уже ничего не может поделать?

На коже Сейди выступили мурашки, и тело Леона мгновенно отозвалось на это маленькое происшествие. Проклятье, ни одна женщина не вызывала в нем подобных эмоций в публичном месте с тех пор, как минула юность. Хорошо еще, что стол закрывал очевидное доказательство его возбуждения.