Тени в ночи

Ферн пристально смотрела в ее сторону, радуясь оправданию, что может смотреть на что-нибудь другое, кроме своего мужа. Когда они подъехали достаточно близко, она увидела каркасы разрушенных домов, когда-то стоявших между уцелевшими.

– Что здесь произошло? – спросила она.

– Вероятно, огораживание общинной земли, еще до того как поместье отошло к моей семье, – безразлично ответил Колин. – На такой земле лорду выгоднее иметь дюжину пастухов, чем сотню фермеров. Мы бы разорились за несколько поколений, если бы не получили в наследство Редклифф, а это баронство принесло нашему роду лишь титул.

– О! – произнесла Ферн.

Она с сестрами часто жила в поместье дяди. Ее отец стал весьма богатым человеком благодаря своим инвестициям, и хотя он имел статус второго сына, Ферн знала, что хватит одного поколения, чтобы отделить ее от прошлого, что поместья дают настоящую знатность.

Поскольку деревня выглядела безлюдной, Ферн гадала, сколько из оставшихся домов могли быть арендованы. Когда они миновали покрытую мхом церковь, дважды прозвонил колокол, от его ударов содрогнулся воздух, а наступившая после этого тишина стала почти гробовой.

– Наверняка тут не больше дюжины обитаемых домов, – сказала Ферн.

– Не знаю, – ответил Колин. – Дома арендаторов находятся в Новом Рексмере, примерно в миле отсюда, и должны быть в значительно лучшем состоянии. Для поместий Редклиффов подобная разруха недопустима.

Ферн смотрела в окно кареты, пока деревня не скрылась из виду. Никто не отозвался на церковный звон. Никто не вышел посмотреть на карету. Деревня сохранила полную неподвижность. Кучер постучал в скользящую переговорную дверцу, и Колин отодвинул ее.

– Вот оно, – донесся голос кучера. – Рексмер-Мэнор. Я обещал привезти вас сюда до темноты, сэр.

Колин согласно кивнул. Проследив за направлением его взгляда, Ферн увидела вдали скалистую вершину холма, которую венчала древняя, обваливающаяся главная башня замка.

– Это? – спросила она.

– Кажется, да, – равнодушно ответил Колин.

– Мы не можем там жить.

– Там будут люди, присматривающие за домом, – напомнил он.

– Мы не можем остаться, – повторила Ферн.

– Я не могу отсюда уехать! – Впервые после отъезда из гостиницы Колин проявил намек на чувства. – Мне нужно было приехать сюда!

– Там должна быть гостиница…

– Никаких гостиниц. Мы едем туда, – решительно произнес он, указав на открытое всем ветрам сооружение.

– Оно мне совсем не нравится, – с растущим беспокойством сказала она.

Но когда они поднялись на холм, Ферн с облегчением увидела, что к старой башне примыкал обшитый деревом дом с многочисленными застекленными окнами, унылыми и темными. Даже его мрачный корпус со скелетообразными балками и влажными белыми стенами казался более гостеприимным, чем каменная громада рядом с ним. В его тени виднелся маленький оштукатуренный коттедж. Из трубы не шел дым, окна были закрыты ставнями.

– Ваш смотритель живет здесь? – спросила Ферн, указывая на коттедж.

– Понятия не имею, – ответил Колин. – Узнаем, когда подъедем.

В это время приглушенный стук колес по слишком мягкой грязной дороге сменился резким грохотом, карета подпрыгивала и качалась из стороны в сторону. Ферн посмотрела на землю: между сорняками можно было различить старую мощеную дорогу, которая неровно осела, подняв булыжники под разными углами.

Карета остановилась, но Ферн молча сидела, глядя на своего бесчувственного мужа. Кучер спрыгнул на землю, дверца распахнулась, Колин вышел и протянул руку жене. Та невольно отшатнулась, ибо по сравнению с этой местностью знакомая карета выглядела убежищем. Больше всего на свете ей вдруг захотелось очутиться в городском доме родителей, притвориться, что ничего за эти дни не произошло и она все та же беспечная девочка, какой была еще несколько дней назад.

Колин терпеливо держал протянутую жене руку, и она вдруг встрепенулась, рванувшись к нему, каким бы глупым ни казалось ее стремление. Какие бы тайны об этом месте он ни скрывал.

Ферн приняла руку и вышла из кареты.

Она так долго медлила, что кучер успел снять и поставить на землю первый сундук. Заплатив ему, Колин целеустремленно направился к двери коттеджа и постучал. Резкий звук разорвал тишину. Вблизи дом выглядел намного хуже, чем издали: большие куски штукатурки отвалились от замшелых стен. Если обитатели этой лачуги таким же образом сохраняли остальное имущество, то состояние господского дома не предвещало ничего хорошего.

Выждав полминуты, Колин снова постучал, на этот раз громче. Ферн хотела сказать, что никого в доме нет, однако лишь прикусила губу и обхватила себя руками.

Колин подергал замок, отчего на его перчатке осталась ржавчина.

– Здесь давно никто не живет, – неодобрительно произнес он.

Потом изучил свою руку, фыркнул, развернулся, чуть не сбив Ферн, которая успела отскочить, и направился по заросшей сорняками дорожке к широкой двери тюдоровского крыла. Не получив ответа на свой громкий стук, он тоже подергал замок, и на этот раз дверь открылась.

– Может быть, они просто не слышат меня.

От его ледяного тона у Ферн побежали мурашки. Бросив тоскливый взгляд на карету, она последовала за мужем и оказалась в душной темноте. Света из раскрытой двери едва хватило, чтобы разглядеть плотные шторы на окнах. Ферн осторожно двинулась к ближайшему окну, нащупала под тяжелым бархатом шнурок, и ее окатило дождем пыли, когда она раздвинула шторы, впустив бледный свет.

Ферн закашлялась, и Колин обернулся.

– Похоже, люди, присматривающие за домом, не очень себя утруждали, – заметил он с каменным лицом.

Вытерев слезящиеся глаза, Ферн осмотрела похожий на пещеру тюдоровский зал. Дубовая обшивка стен потемнела до черноты, а когда-то белая штукатурка над ней посерела от въевшейся грязи. Под кессонным потолком в беспорядке громоздилась мебель, покрытая толстым слоем пыли и украшенная гирляндами паутины. Колин нахмурился, увидев в таком состоянии небольшой диван времен Людовика XIV.

– Кажется, это из Норвуда. После смерти деда моя бабушка меняла обстановку, видимо, старую мебель отправили сюда. – Колин осмотрелся. – И не только из Норвуда, сказал бы я.

– Как вы думаете, где управляющий? – осторожно спросила Ферн, хотя при виде такого запустения всякая надежда на его существование должна была исчезнуть.

– Не знаю, – ответил Колин, стиснув зубы.

Она постаралась не дрогнуть от его реакции, напомнив себе, что она сильная.

– Я намерен все осмотреть.

Колин скрылся за единственной внутренней дверью, поэтому ей осталось только бросить последний взгляд на карету и кучера, снимавшего второй сундук, и поспешить за мужем.

Коридор вел мимо лестницы в столовую, такую же заставленную, грязную и заброшенную. В обоих концах были двери: одна – в кабинет, так Колин назвал маленькое квадратное помещение, другая – в кухни, занимавшие цокольный этаж главной башни. Ферн не могла избавиться от ощущения, что за ней следят. Это было нелепое ощущение, так как она могла бы поклясться, что никто годами не нарушал здесь слой пыли.

Колин молча поднялся по лестнице, она шла за ним. Его настроение пугало ее не так сильно, как сам этот дом. Четыре спальни второго этажа оказались грязными комнатами, набитыми мебелью и пропитанными запахом холодной сырости. Комнаты слуг под свесом крыши были абсолютно пусты, если не считать кусков штукатурки, упавших от протечек с потолка.

– Вряд ли мы найдем здесь управляющего, – тихо сказала Ферн.

Лицо Колина, стоявшего в последней чердачной комнате, выражало глубокое недоверие и осуждение, словно подобное разочарование было ему чуждо и невыносимо.

– Думаю, ты права, и мне очень интересно встретиться с человеком, которому я плачу двести фунтов в год за обслуживание моей собственности. – Хотя слова были сказаны негромко, в них звенела сталь.

– Растрата, – прошептала Ферн.

– Откровенное воровство.

– Мы не можем тут жить. Здесь грязно, слуги ушли.