Страница 48 из 67
Так Абдулла, сын Зобейра из Мекки, остался единственным халифом, однако жители Дамаска не признавали его.
Они решили остаться верными семейству Абу Суфьяна, Омейядов. В поисках кандидата, они не нашли никого лучше Мервана, сына Хакима, в то время жившего в Медине, который, несмотря на преклонные годы, был крепок и полон сил. Он отличился, будучи секретарем Усмана, был хорошо осведомлен об особенностях и задачах этой должности, к которой — что греха таить — нескрываемо стремился. А тем временем наместник Басры, виновник убиения Хусейна, уже успел провозгласить себя халифом, но долго находиться на этой должности ему было не суждено. Жители Куфы воспротивились этому назначению и стали подстрекать народ Басры к восстанию. Пришлось новоявленному халифу в женском платье с позором бежать, и тогда Басра на время объединилась со всей Аравией, Хорасаном, Ираком и Египтом в поддержке Абдуллы. Мерван не прожил и года, и за столь короткий срок халифата ему не удалось насладиться ни одним мгновением покоя. Он умер в месяце Рамадан 684 года.
Все те же «пуритане», известные как хариджиты, те самые, что на поле под Суффином потребовали утверждения теократии, вышли из своих убежищ и пошли на Ирак, сея разрушение и смерть повсеместно. В то же самое время у части граждан Куфы, которые сокрушались о собственных деяниях на боле битвы Кербала, возникло неистовое желание отомстить за убийство Хусейна. Выбрав своим вожаком некого Сулеймана, они вышли за городские стены и, послав несколько человек на улицы, заставили их кричать: «Месть за Хусейна! Месть за Хусейна!» Сами же пошли на место гибели Хусейна и совершили моление возле его гробницы, прося о прощении. После этого тысячи людей бросились в овраг, ведший в сторону Дамаска. Они помчались в этом направлении только для того, чтобы наткнуться на посланную им навстречу армию халифа. Значительно превосходя их числом, она изрубила их в куски, несмотря на чудеса отваги, которые люди совершали в безумстве отчаяния. Месть за Хусейна так и не состоялась, но тут же выдвинулся новый герой, ведомый тем искони присущим человечеству чувством, которое заставляет ввязываться в предприятия, в которых заведомо не будет ни успеха, ни награды.
Когда умер Муавия II, его сын, Абд-эль-Мелик, еще не достигший сорока лет, был назначен халифом, несмотря на то, что его отец после отречения согласился с тем, чтобы власть досталась сыну Язида. Абд-эль-Мелик оказался втянутым в войну с последователями Сулеймана, которым в тот момент руководил дерзкий лидер Моктар, который добивался должности лейтенанта (заместителя) при Махди, обещанной ему пророком. Он поддерживал некого Мухаммеда, жившего в Мекке, сына Али от другой жены — не Фатимы. Моктар привык обращаться к своим солдатам в стихах. Он утверждал, что архангел Джабраил являлся ему в виде голубя. Он сражался с Хусейном на равнине Кербала.
Говаривали, что этот кровожадный военачальник казнил 50 тысяч человек, не читая тех, кого он убил в бою. В разгоревшейся битве никто не надеялся на пощаду, и сотня воинов, которые сами были на волосок от гибели, бездумно перебили пленных. Моктар сделался хозяином Куфы и правил в ней железной рукой, предавая смерти всякого, кто не отдавал дань памяти Хусейну. Абдулла послал своего брата Мусаба править в Басру, и Моктар выдвинулся против него с армией из 12 тысяч человек. Битва происходила недалеко от Куфы, и Моктар был вынужден отступить под прикрытие городских стен. С 6 тысячами человек, запертых вместе с ним во дворце, в глухом кольце блокады, оставшись в конце концов без припасов, он предложил сделать вылазку, чтобы прорваться. На это предложение отозвалось только 19 человек, и те, завернувшись в саваны, вырвались наружу и тут же встретили мгновенную смерть.[79] Мусаб вошел и, связав руки оставшимся защитникам, отвел их на рыночную площадь, где перебил всех до единого (687 г.)
Сей благочестивый человек (в мусульманском смысле) теперь, когда враг стал брать верх, обратил ход мыслей к религии и через пустыню направился в Мекку, как простой паломник, совершающий хадж. В награду за заслуги Абдулла отдал ему наместничество в Ираке, и он сделал Басру своей столицей. Абд-эль-Мелик, неизменно раздраженный разделом халифата, строил планы, как бы обмануть Абдуллу и Мусаба, которым не только принадлежала Мекка, но и богатейшая долина, орошаемая Евфратом и Тигром, на которую, как он считал, у него были права, если он действительно халиф. Его сирийские подданные не могли совершить паломничество к Каабе, не услышав проклятий со стороны тех, кого они в любом случае уважали бы, чьему правителю принесли они клятву верности, и именно поэтому их доверие было подорвано. Тогда Абд-эль-Мелик сделал шаг навстречу: он установил в Иерусалиме алтари, к которым правоверные из Дамаска могли прийти как паломники; но, тем не менее, он считал, что настало время свергнуть Абдуллу и Мусаба.
В 690 году он отправился в Ирак, оставив управление столицей на попечение родственника по имени Амр. Этот человек, казалось, давно затаил недоброе против Абд-эль- Мелика. Он решил не упускать представившуюся возможность захвата верховной власти, на которую, как он считал, у него были права, ибо он был главой клана Омейядов. Слухи об его злонамеренных действиях дошли до Абд-эль- Мелика. Он вернулся и взял собственную столицу в осаду. Гарнизон тут же перестал подчиняться узурпатору, и вот уже Амр, в результате кровавых боев непосредственно на улицах города, попадает в руки халифа. После притворного примирения Абд-эль-Мелик вероломно казнит своего родственника, изгоняет его семью. Покончив с этим, он вновь отправляется в Ирак в сопровождении такого количества войск, какое он только смог собрать. Он заблаговременно посылает письма в расчете на то, что выдающиеся воины Мусаба перейдут на его сторону, что оказалось действительно эффективным. Мусаб сделал попытку опередить противника и выдвинулся навстречу, в место, известное как Маскам, на краю пустыни где-то неподалеку от Пальмиры, где обычно и происходили чудеса удали и кровожадной жестокости и где, наконец, был умерщвлен и сам Мусаб. После битвы Абд-эль-Мелик проследовал к Куфе, с триумфом вошел в нее, раскидал мешки золота ликующим толпам и, расположившись во дворе, дал аудиенцию гражданам и благосклонно принял их неофициальные заверения в повиновении.
К нему во дворец и принесли голову Мусаба. Заметив, что один из стоявших рядом содрогнулся, он спросил его о причине. Тот ответил: «Стоя на этом месте, я видел голову Хусейна, принесенную наместнику Куфы; потом я видел, как точно так же голову наместника принесли Моктару; потом голову Моктара принесли Мусабу. И вот теперь голову Мусаба принесли тебе!» Ужас охватил халифа, когда он услышал это зловещее пророчество, и он отдал приказание, чтобы палаты, свидетели череды мрачных перемен, были разрушены, с тем чтобы его голова в будущем не оказалась перед следующим завоевателем. Абд-эль-Мелик оставался в Куфе еще сорок дней, отдал распоряжения гражданам, оставил сановников для управления ими.
Успехи на Востоке придали Абд-эль-Мелику уверенности, поэтому вернувшись в Дамаск, он решительно настроился продолжить борьбу с Абдуллой. Шел 691 год. Пока халиф размышлял об очередном походе, перед ним появился человек, рожденный в то время, когда куфанцы отказали Али в помощи. В младенчестве он, как сообщает предание, отказывался от любой пищи, пока жизнь его не повисла на волоске. И тогда появился Иблис и подсказал, чтобы ему дали кровь ребенка, кровь козла и змеи, — и тогда его голод впервые был утолен. В юности он не мог перестать проливать кровь, и когда он повзрослел, то главным его наслаждением была резня. Звали его Хеджадж. Ион сказал халифу: «Во сне мне было видение. Я убил Абдуллу, захватившего Мекку; поэтому пошли меня к нему, и я точно приведу его прямо в твои руки».
Этому противоестественному человеку халиф в конечном счете поручил возглавить экспедицию и дал ему достаточное количество людей. Хеджадж спешил выполнить свою миссию. Он пришел к Абдулле, пройдя Медину и не причинив ей вреда, и после короткого отдыха в Таифе с первого захода одержал победу. Потом он послал за подкреплением, а сам засел у города и устроил самую обыкновенную осаду. День за днем, месяц за месяцем сторонники Абдуллы противостояли безмолвным угрозам голода и силе метких копий, брошенных осаждавшими. Наконец даже неумолимый Хеджадж написал Абдулле, чтобы тот сдавался и избавил священный город от нестерпимых мук. С истинно арабской непокорностью Абдулла ответил отказом, несмотря на то, что жители оставляли свои посты и родные сыновья просили его пощадить людей.
79
Мы увидим (в гл. 35), как ожидание прихода Махди поддерживалось Алидами, пока не окончилось воцарением в Египте династии Фатимитов, которые вырвали у халифа эту обширную провинцию и удерживали почти три столетия.