Снова в дураках

Она тоже что-то забыла, но сейчас это не имело значения, не тогда, когда у нее был Тобиас, были его руки, его нога... это ощущение было настолько всепоглощающим, что Женевьева выгнулась к нему, дрожа от тоски по тому чувству, которое едва помнила, но которое охватывало подобно пламени.

Он что-то говорил, и его голос тоже дрожал.

- Сладкая, - говорил он, - ты такая сладкая, Женевьева. Моя Женевьева.

Он провел рукой по ее груди, и туман снова опустился на ее глаза, как раз в то самое время, когда она уже собиралась остановить его, а вместо этого снова притянула его голову к своей. Она вся горела, между ног разлился жар, огонь обжег ее губы прежде, чем она успела потребовать... попросить... но казалось, что он и так все знал. Его рука дразнила ее грудь, его большой палец двигался поверх шелкового лифа, лаская мягкую кожу чуть выше выреза платья. Она извивалась, невнятно протестуя. Он мучил ее, а ей всего лишь хотелось той страсти, того взрыва и вспышки света, того...

Его рука вернулась к ее груди. Томительный стон прорезал вечерний воздух словно музыка, способная конкурировать с соловьем.

- Так ты хочешь вкусить медовой жимолости, Женевьева? - спросил он ее. Его голос прерывался от сильнейшего желания, но был тверд и управляем. Он прочертил цветком дорожку по ее разгоряченной щеке, оставил капли сладкого сока на ее глазах и губах.

Она неохотно открыла глаза, приходя в себя и осознавая, что еще раз сыграла роль развращенной девицы: что в нем такое, в этом Тобиасе Дерби? Почему ему удается заставить ее играть столь развратную роль?

Его глаза потемнели от желания. Он аккуратно взял цветок и нажал на него, выжимая сок прямо возле ее рта. Капля нектара упала ей на язык и стремительно скатилась, оставляя на своем пути медовый вкус.

- Вот видишь, Женевьева, - прокомментировал он свои действия, - каждый цветок готов накормить сладчайшим медом из своей груди.

- Я не могу этого сделать, Тобиас, - прошептала Женевьева.

- Мы ничего и не делаем, - сказал он ей, его густые ресницы прикрыли глаза. - Мы просто целуемся, Женевьева. - Его рука, не двигаясь, совершенно невинно лежала на ее груди, словно он думал, ей удастся забыть о его действиях. - Я же не стянул вниз лиф твоего платья, например.

- Надеюсь, что нет! - воскликнула она, но тут же замолчала, поскольку именно это он сразу же и сделал.

- О, боже, Женевьева, ты еще прекраснее, чем я запомнил, - мгновенно охрипшим голосом произнес он. Ее грудь, полная, не умещающаяся в его руке, светилась в лунном свете так же, как жимолость, ее сосок был подобен нежному бутону.

Женевьева изо всех сил пыталась заставить себя оттолкнуть его. Необходимо подтвердить тот факт, что она является добропорядочной вдовой с... с чувством собственного достоинства. Она вовсе не из тех женщин, что готовы сбежать с мужчиной после трехчасового знакомства, не из тех женщин, которых можно соблазнить в саду.

- Должно быть, вы подумали, что я не что иное, как женщина легкого поведения, - прошептала она. - Вы вернулись, так как посчитали, что можете запросто взять меня снова... везде, где пожелаете? - Ее голос надломился.

Он замер, словно она нанесла ему удар в ребра.

- Нет! - воскликнул он. - Нет!

Она рывком подтянула лиф платья и уже через секунду, вскочив, мчалась к дому, подальше от этого душистого сада и его обещаний земных наслаждений. Он поймал ее уже на входе в бальный зал.

- Женевьева! - потребовал Тобиас. - Не смейте так думать!

Но Женевьева, заметив комнату для леди возле бального зала, выхватила у него лампу и бросилась в том направлении. Все, что оставалось Тобиасу, это прислониться в темноте к стене и проклинать себя. Затем, как только он снова смог мыслить разумно, он сходил за ее сумочкой и предложил ее ей.

В леди, появившейся приблизительно двадцать минут спустя, не было ничего от той перепуганной девчонки, которую пытались зажать в углу. Это была истинная леди: волосы уложены в благородное кольцо, платье точно на своем месте, словно оно никогда не опускалось ниже ватерлинии.

- Мистер Дерби, - сухо произнесла она, - будьте так добры, я хотела бы отправиться домой.

- Женевьева, вы должны выслушать меня. - Злость, прозвучавшая в его голосе, удивила его самого.

Но она коснулась его руки и улыбнулась, бог ты мой, как если бы он допустил какой-то мелкий простительный промах в светском этикете, например, прибыл на встречу чуть позднее назначенного срока.

- Я уже подумала об этом. Я смущена тем, что только что произошло.

- Но я хочу жениться... - попробовал заговорить Тобиас.

Она прервала его.

- Я верю, что вы действительно хотите на мне жениться. Я даже не сомневаюсь, что вы вернулись в надежде успокоить свою совесть и искупить вину за то, что случилось семь лет назад, и я уважаю вас за эту мысль. Кажется, я слишком восприимчива к вашему... вашим дурацким выходкам, - сказала она, и на одну секунду что-то похожее на панику мелькнуло в ее глазах. Но затем это выражение сменилось на спокойную уверенность. - Думаю, что это произошло из-за нашей юношеской истории. В конце концов, я ведь действительно однажды согласилась выйти за вас замуж! - Она рассмеялась, но как подумал Тобиас, смешного в этом было мало.

Он уже открыл рот, когда она махнула рукой, запрещая ему прерывать ее.

- Я хочу высказать вам свое мнение, мистер Дерби, после чего, полагаю, мы не будем больше возвращаться к данной теме. Я бы с уважением отнеслась к вашему намерению жениться на мне, если бы не методы, которыми вы надеетесь добиться своей цели. Поскольку в прошлый раз эти методы оказались успешными, справедливости ради, я должна признать, что вы были вправе попытаться их использовать и теперь. Но меня, мистер Дерби, брак с вами не интересует.

Тобиас смотрел на нее сверху вниз и думал лишь о том, насколько быстро его поцелуй выветрит из ее головки всю эту ерунду.

- Видите ли, я желаю выйти замуж за мистера Фелтона, - сообщила она ему, улыбаясь, от чего на ее щечках появились милые ямочки. - Возможно, увидев вас, я испытала ностальгию, но на самом деле я до смешного увлечена мистером Фелтоном и думаю, что у нас сложится очень счастливый брак.

Теперь Тобиасу стало уже не до смеха.

- По мне, так он очень похож на нечистоплотного дельца, - рявкнул он. - Такова молва о его делвых операциях в Сити.

Она выгнула бровь.

- Он был деловым партнером моего мужа, а если в чем Эразмус и разбирался, так это в бизнесе. - Она не видела смысла сообщать Тобиасу о том, что Эразмус получал истинное удовольстве от теневых сделок.

- Вы не можете выйти замуж за такого человека.

- Осмелюсь иметь совершенно другое мнение, - высокомерно заявила она. - Теперь же я была бы вам очень признательна, если бы вы доставили меня ко мне домой. И я постараюсь присмотреть вам молодую леди, которая занялась бы наведением блеска в вашем новом особняке.

Тобиас заставил себя выпрямиться. Он может играть в эту игру так же прекрасно, как и любой другой. Ему было ясно, что его маленькая возлюбленная в данную минуту решила проявить свое упрямство.

- Могу я сопровождать вас завтра вечером в театр? - спросил он.

- Мне очень жаль, но на завтра у меня уже есть приглашение в другое место. - По ее улыбке любому дураку стало бы ясно, что она чертовски рада иметь данное оправдание.

- Куда? - раздраженно спросил Тобиас.

- Не вижу причин, почему я...

Она уже почти миновала двери, но Тобиас рукой преградил ей дорогу.

- Женевьева? - Таким голосом отдают приказы.

Она вздернула свой милый маленький носик.

- Я буду на музыкальном вечере леди Риклшоу. Вынуждена вас предупредить, этот вечер для очень ограниченного круга.

Тобиас не стал затевать с ней спор. Иначе он мог бы ей рассказать, что предыдущей ночью после пяти минут его первого публичного появления в свете лондонские матроны были совершенно счастливы принять в свои ряды вновь прибывшего неженатого джентльмена с отличным состоянием. В любом случае он не собирался соглашаться с ее отказом.