Страница 57 из 108
разгоряченное лицо, показался милей и родней всего на свете. Грейс натужно
закашлялась, сплюнула вязкую от пепла и копоти слюну.
За спиной Посвященной поднималось алое зарево. Из коридора тянуло дымом, гудел
раскаленный воздух. Потолок лизали языки пламени. Раздался грохот. Половина
здания осела, стала проваливаться под землю. Стены полыхали будто бумажные.
Кирпичи плавились, с треском лопались. Окна взорвались дождем осколков,
выметнулись злые и бугристые клубы жаркого пламени.
Дура! — мрачно подумала Моран, наблюдая за пожаром. Туман остудил тело и разум.
И хотя злоба еще душила, сдавливала горло кривой птичьей лапой, но мысли
мелькали отстраненно-холодные. — Хуже… Идиотка! Мало того, что в очередной раз
упустила носителя Тотема, так еще сама уничтожила место, в котором пребывал.
Можно было снять Астральный слепок, детально изучить и определить каким образом
сбежал Александр. И главное куда… Но поздно горевать. Через десяток минут от
здания останутся оплавленные развалины. Даже почва спечется и превратиться в
стекло. Она обманула сама себя…
Громыхнуло, земля вздрогнула под ногами. На Грейс посыпался дождь осколков и
раскаленных камней, кусочки древесины. Пламя охватило здание, добралось до
второго этажа и прожгло крышу. Огонь жрал все до чего мог дотянуться: кирпичи,
бетон и металл, не говоря о дереве и пластмассе. Туман боязливо отпрянул,
раздался в стороны. Здание превратилось в один громадный костер. Жар оказался
таким сильным, что Посвященная не выдержала. Втянула голову в плечи, отбежала
чуть дальше.
Волчица встряхнулась, задумчиво посмотрела на языки пламени. Окинула взглядом
подворье завода. Во тьме угадывалось суетливое движение, слышались крики.
Немногие выжившие солдаты собирали убитых и раненых, относили к ближайшему
складу…
На лице Моран появилась привычная холодная улыбка. Сглупила? Да. Но еще не все
потеряно. Нужно найти колдуна. Кто-кто, а пронырливый мистик сумеет напасть на
след Александра. Один раз смог, получится и во второй… Волшебница развернулась и
быстрым уверенным шагом направилась к бетонному забору, растворилась во тьме. *
* *
…Люди делят жизнь на черные и светлые полосы. Стараются быстрее проскочить
темную. Светлую растягивают, купаются в счастье и радости. Черное — плохо,
светлое — хорошо… А как по мне, то такое восприятие — полнейшая глупость. В
жизни все просто. Над судьбами довлеет закон сохранения энергии. Если вчера
хорошо, то сегодня болит голова, тошнит и хочется холодного огуречного рассола.
И наоборот… Месяц назад ты недосыпал и недоедал, корпел над книгами. А сейчас ты
признанный ученый, парящий в блеске славы. Жизнь складывается не из черно-белых
полосок, а из череды успехов и поражений. И то, и другое — прекрасно для
человека. Успехи подбадривают, вселяют веру в собственные силы. Неудачи призваны
чему-то научить. А в совокупности жизнь — великое испытание. И пройти его нужно
достойно! Не потому, что в загробной жизни тебя будут судить. И если обнаружат
грешок, то отправят в Ад, к чертям на сковороду… Нет. Просто обидно попусту
тратить отпущенное время. А неурядицы — то пламя, что закалит тебя, сделает
прочным и острым…
Я лежал в полной темноте и считал секунды. Спина задубела от сырости и холода,
мышцы ныли. Мрачные мысли царапали и разрывали мозг острыми гранями. Я размышлял
о судьбе, жизни и смерти, пытался утешить себя. Получалось не то, чтобы плохо,
но в великие истины как-то не верилось. К тому же понимал, что это голые
умствования. В реальности предо мной встали конкретные проблемы, которые нужно
решать.
Очнулся с час назад. Голова раскалывалась от страшной боли, в теле собралась
давящая слабость. Я ощутил под собой ворох старых пыльных тряпок, рука упиралась
в сырую шершавую стену. Темнота и тишина. Я с трудом перевернулся набок,
принялся исследовать узилище. Крохотная камера, четыре на четыре метра. Холодный
каменный пол в толстом слое пыли и мусора. Стены голые и твердые. В одном месте
выбивалась тонкая полоска света. Я подполз и пошарил руками. Пальцы нащупали
металл, громадные петли, окалину по краям — дверь.
Прийти в себя долго не получалось. Тошнота и головная боль сводили с ума,
сбивали с толку. Сквозь мглу в сознании пробрались воспоминания. Я убегал… Да,
был бой, спецназовцы гоняли по двору завода. Скрыться почти получилось, но
наткнулся на ведьмака. А затем темнота и забвение…
Я поскреб металл и разочарованно хмыкнул. Не пробиться, выдержит и выстрел
гранатомета. Помню, спросил про дверь в подвале у Данилова. Майор буркнул
невнятное: не твоего ума дело. Но не удержался и похвастался — два дня ребята
автогеном вырезали, варили петли и ставили. Я провел более детальный осмотр
комнаты. Хотя осмотр — громко сказано. Темнота кромешная, контуров стен не
видно. Только из щели между дверью и стеной пробивались слабые лучики. Это
немного утешило — не ослеп. Я на ощупь прошелся вдоль, обшарил стены, пол. И
понял — попался. Выхода нет. Лишь где-то высоко под потолком маленькое окно.
Оттуда дул промозглый ветер. Я подпрыгнул, мазнул ладонью и убедился — тоже не
прорваться. Затянуто крепкими стальными прутьями. И даже если бы их не было,
проем все равно чересчур узкий.
«Пойдем другим путем, — решил я. — Если выпускать не хотят, то выйдем сами».
Уселся на тряпки в позу лотоса. Но едва разум закрыла привычная пелена транса, в
мозг ворвалась адская боль. Изорвала мысли, вырвала из состояния покоя.
Казалось, болел каждый микрон мозга, каждый нерв. Горячие искры стреляли в зубы
и уши, глаза едва не вывалились из орбит. Я жалобно застонал и распростерся на
тряпках. Из глаз брызнули слезы, ногти заскребли по полу. На какое-то время я
потерял сознание. Очнулся от холода и слабости, повторил попытку. И вновь
сдавливающие тиски боли, каша в голове и тошнота. Но теперь погрузился немного
глубже и увидел, что из стен исходит бледное сияние. Ничего больше сделать не
успел, пришла расплата в виде очередного беспамятства.
Следующее пробуждение сопровождалось более неприятными ощущениями. Я резко
вынырнул из небытия, закашлялся. Тело занемело от холода. Внутренности
сжимались, пытались спрятаться друг за другом. И боль, чудовищная боль…
Несколько минут я просто лежал на полу и стонал. Любое движение сопровождалось
новыми вспышками, судорогами и спазмами.
Лишь спустя целую вечность адских мучений, я почувствовал облегчение. Тиски
вокруг мозга разжались, появились первые испуганные мысли. Я обессилено
откинулся на ложе из сырого тряпья, принял удобное положение и стал думать.
Выхода нет, способности колдовать лишили. Каким образом непонятно. Но каждый
раз, когда входил транс следовали вспышки боли, мысли путались, исчезали.
Возможно какое-то поле или излучение. Мало ли что успел придумать Камышев для
усмирения мне подобных. Ведь не зря вел исследования, обвешивал датчиками и
что-то просчитывал на компьютере. Значит, пока я заперт в камере, то не
представляю угрозы для «ХраМа». Весело… Куда ни кинь всюду клин.
Холод терзал не на шутку. Беспамятство тем и хорошо, что ничего не ощущаешь. Я
встал, попрыгал и походил взад-вперед. Похлопал по плечам и растер пальцы рук и
ног. Помогло, но только отчасти. Прекращал двигаться и снова замерзал. Я
завернулся в гнилое тряпье, постарался не думать о холоде, расслабил мышцы.
Биологические часы сбились из-за многократной потери сознания. Что теперь –
вечер, день, утро?.. Ведьмак вырубил меня ближе к полудню. Интуиция
подсказывала, что наступила глубокая ночь. К тому же окошко не светилось. За ним