Судьбе навстречу

Нет! — воскликнула она с такой эмоциональностью, что мужчина не смог сдержать улыбки. — Мне казалось, что мы собираемся провести всю ночь вместе.

Скажи, ты девственница? — неожиданно спросил Чарли.

Дебби не поняла, как он догадался. Может быть, она не умеет целоваться? Впрочем, не было смысла отрицать.

— Д-да, — запинаясь, призналась Дебби.

Чарли снова улыбнулся. На этот раз его улыбка напоминала восход солнца в день летнего солнцестояния, такой она была яркой и ослепительной. По сравнению с ней улыбки других мужчин казались блеклыми и фальшивыми.

Он поднес руку девушки к губам и нежно поцеловал, не сводя глаз с ее лица.

— Знаешь что, дорогая? — прошептал Чарли. — Я никогда особенно много не молился, но мне кажется, ты ниспослана Небесами в ответ на мои мольбы! А сейчас решай. Или я отвожу тебя в отель, или ты остаешься здесь. В любом случае я позавтракаю с тобой завтра утром. И пообедаю. И даже поужинаю. Так ты хочешь остаться?

Дебби покорилась.

— Звучит так соблазнительно, что я предпочту остаться, — прошептала она и позволила увести себя в дом.

К счастью, сперва Чарли привел ее на довольно модернового вида кухню, где угостил ароматным турецким кофе. Затем — в спальню, выдержанную в белых тонах. Из мебели там была лишь одна кровать. Пол устлан огромным пурпурным ковром с густым ворсом. Над кроватью располагался полог из белого муслина, колыхавшегося под дуновениями легкого морского бриза.

Потолок был зеркальным, а стены не украшала ни одна картина. Лучшим украшением служило окно, выходившее на океан. Оттуда открывался роскошный вид.

— А теперь иди сюда, — мягко позвал Чарли.

Он так долго раздевал Дебби, что к тому моменту, когда она замерла, обнаженная, в его объятиях, весь ее страх и стыд куда-то улетучились. Она так же сильно желала его, как и он ее. Именно Чарли казался наиболее сдержанным из них двоих.

А когда все кончилось, Дебби разрыдалась, не в силах поверить, что это может быть так прекрасно. Чарли осушил ее слезы поцелуями и предложил переехать к нему. Естественно, она сразу согласилась.

Дебби считала, что давным-давно заслужила отпуск, и на время отказалась от съемок и участия в показах моделей. Честерфилд закончил работу над романом, и у него тоже появилось свободное время, так что они проводили вместе целые дни.

Первые месяцы Деборе казалось, что у них отношения, о которых можно только мечтать. И даже еще лучше.

Они не были ограничены во времени и в деньгах, но самое главное — были вместе. Итак, они жили в своем замкнутом сказочном мирке, позабыв про весь остальной мир. Однажды Дебби задалась вопросом: а как долго все это может продлиться?

Сказка кончилась одним прекрасным утром, когда еще в постели Чарли сообщил ей, что должен лететь в Нью-Йорк для встречи с литературным агентом. Пока он говорил, Дебби в глубине души поблагодарила судьбу за то, что профессия манекенщицы подразумевала владение театральными навыками, в частности, умением скрывать свои истинные эмоции. Она лучезарно улыбнулась, а затем принялась покрывать поцелуями тело Чарли, пока не услышала хриплый стон, означающий капитуляцию.

Какое-то время Дебби с упоением изображала прилежную домохозяйку, готовую предупредить малейшее желание возлюбленного. Но через некоторое время это желание стало ослабевать. Она никогда не была хорошим кулинаром, да вовсе и не стремилась учиться готовить. К тому же, какой смысл мучиться, пытаясь приготовить что-нибудь особенное, если Чарли все равно возвращается домой поздно, а еда успевает двадцать раз сгореть от бесконечных разогреваний.

Когда же он наконец являлся домой, то немедленно предлагал отправиться в ресторан, на вечеринку или в кино. Поначалу ей это очень нравилось. Но вскоре она начала его ревновать, бояться того внимания, которое оказывали ему чужие люди, в особенности женщины. Она обнаружила, что предпочитает оставаться в их любовном гнездышке, все чаще с грустью вспоминала первые дни их романа, когда посторонние только мешали им обоим. Дом она воспринимала как спасение от искушений и разочарований внешнего мира.

Но Чарли осточертела жизнь затворника. В особенности после того, как он пропустил ежегодный книжный салон во Франкфурте-на- Майне. Его агент, полетевший в Европу вместо него, всерьез опасался, что это сведет на нет славу писателя.

— Дорогая, нам просто необходимо бывать на людях! — страстно убеждал ее Чарли. — Мне нужно вращаться среди людей, бывать в свете. Пойми, я — писатель, а чтобы писать, мне нужен материал.

Дебби поняла, что отныне ей отведена второстепенная роль. Он запретил ей взять на себя часть расходов по ведению хозяйства, коль скоро она не работала. Таким образом, Дебора жила за его счет. Это доставляло ей немалый дискомфорт, ведь, по ее мнению, она в точности копировала поведение собственной матери.

Затем ей позвонил ее агент и намекнул, что она может потерять свою популярность, не появляясь на подиуме. Пора начинать снова работать — ковать железо, пока оно еще не совсем остыло. Возвращение к работе означало новые разъезды и разлуку с любимым.

Чарли был решительно против.

Какого черта ты не можешь найти работу здесь, во Флориде?

Но я ведь международная модель, — ответила Дебби, невольно цитируя своего агента. — К тому же европейские демонстрации приносят больше денег.

Он быстро посмотрел на нее.

Но сейчас ведь тебе не нужны деньги? Хочешь, я открою тебе кредит в банке?

Нет! — Дебби не колебалась ни минуты. — Чарли, я не хочу зависеть от тебя.

Не хочешь — как хочешь. — Он пожал плечами, но в его голосе отчетливо прозвучало разочарование.

Итак, Дебора улетела в Мадрид, затем в Париж. А когда она была в Париже, ей на глаза попалась заметка в газете в разделе светской хроники. К заметке прилагалась фотография Честерфилда, дающего автограф худощавой брюнетке. Девица лукаво улыбалась и смотрела на Чарлза влюбленными глазами.

Дебби закатила по этому поводу грандиозный скандал по телефону. Чарли уверял, что эта женщина просто почитательница его таланта и что она ровным счетом ничего не значит для него. А к тому же, заметил он напоследок, ему казалось, что их отношения основываются на доверии.

Разумеется, Чарли! — рыдала Дебора. — Ты же знаешь, что это так!

Ну и какого же дьявола ты плачешь?

Просто я скучаю по тебе! Я хочу быть с тобой!

Тогда возвращайся, — предложил он. — Садись на ближайший самолет и прилетай.

Я не могу. Ты же знаешь, что это невозможно. Я буду занята еще целую неделю.

В его тоне явно зазвучало раздражение. Вновь прорезался менторский тон.

— Тогда, если ты не можешь или не хочешь изменить создавшееся положение, ты должна принять все как есть, дорогая.

В этот миг в трубке раздалось приглушенное бормотание множества голосов.

Что это за шум? — спросила Дебби, ненавидя себя за ревность.

Просто мои друзья. Мы собрались на субботний коктейль. Я скучаю по тебе, дорогая. — Последнюю фразу Чарли произнес чуть тише.

— Пока, — прорыдала она.

В сердце Дебби запали семена подозрения. И с каждым новым днем, особенно когда им удавалось все же встречаться, создавались все лучшие условия для роста этих семян. Теперь, когда они с Чарлзом проводили время вместе, Деборе казалось, что их отношения напоминают замок на песке. Прежде всего из их отношений исчезла былая простота. Дебби иногда замечала, что они следят друг за другом или вдруг, как будто беспричинно, обмениваются настороженными взглядами. Казалось, нельзя ничего придумать, чтобы возродить радость первых дней.

Дебби как раз была в Касабланке, когда ее мать любезно прислала статью с фотографией. На фотографии был запечатлен Чарли на яхте в окружении друзей. Разумеется, рядом с ним восседала худощавая брюнетка. При взгляде на фотографию Дебби испытала странное чувство, больше всего похожее на облегчение.

Она поняла, что освободилась от слепой любви к первому мужчине в ее жизни. Она перестала надеяться, перестала доверять ему, потому что на поверку оказалось, что он ведет себя точно так же, как все остальные мужчины.