Страница 134 из 135
Сам Иисус мог придерживаться как взглядов ессеев, так и веры в вознесение на небо живых праведников, а также иметь по этому вопросу собственное мнение. Что, к примеру, он имел в виду, говоре своим судьям, что они узрят его на небе грядущим на облака небесных (Мф 26:64)? Произойдет ли это после его смерти (ведь уже неизбежен был смертный приговор!) или же он верил, что каким-то чудесным образом спасется от смерти и поднимется к облакам подобно Еноху и Илии? Нам думается, что он верил во второе. Только в таком случае становится неподдельным и глубоким все его отчаяние, когда, будучи распятым и чувствуя неотвратимость смерти, он возопил, цитируя уже упоминаемый нами псалом! «Боже! Боже! для чего Ты меня оставил?» Точнее по-древнееврейски и арамейски: «почему Ты меня оставил?» Конечно, ессейское «радостное вознесение в небеса» освобождаемой души тут ни при чем. Передавая предсмертный возглас Иисуса, да еще в его арамейском звучании, евангелисты Марк и Матфей убедительны как никогда. Нет сомнений, что в этом месте традиция донесла подлинные слова распятого. Мы проникаемся его внутренним состояние в эти его последние мгновения, всем ужасом, охватившим его пред лицом смерти, которая пришла, чтобы доказать ему, что он такой же, как все. В ином случае это безусловно глубокое отчаяние умирающего, хорошо запомнившееся всем присутствующим, становится только минутной слабостью, не более того. Не случайно великий стилист Лука попытался затушевать слишком явную агонию умирающего Иисуса. В его Евангелии распятый обменивается репликами с разбойниками, прощает своих мучителей, а перед смертью цитирует другой, вполне нейтральный псалом: «Отче! в руки Твои предаю дух Мой» (23:46; Пс 30:6). Евангелиста Иоанна не устроила и эта умелая обработка. Его Иисус-Логос, испуская дух на кресте, торжественно возглашает: «Свершилось!», то есть, – поясняет Иоанн, – свершилось все, что было предсказано о Нем в Писания (19:28,30). Даже беглое сравнение этих мест показывает, в какую сторону развивалось христианское предание и что, вероятно, было в нем вначале.
Вернемся к сообщению Луки о вознесении воскресшего Иисуса. Можно предположить, что рассказ об этом возник еще в палестинской среде, где бытовали разные взгляды на вознесение праведников, но окончательно сложился уже в эллинизированном христианстве. За отсутствием соответствующих иудео-христианских источников очень трудно определить, как именно первые последователи Иисуса соотносили его телесное воскресение из мертвых с последующим восхождением на небеса. В дохристианской литературе нет такого примера, чтобы о ком-либо рассказывалось, что он взошел на небо и после смерти, и в теле, то есть целиком. Вознесение Иисуса как бы объединяет в себе телесное вознесение ветхозаветных патриархов с посмертным вознесением душ праведников согласно эллинистическим воззрениям.
Следуя Луке, восхождение Христа на небо состоялось в окрестностях Иерусалима близ селения Вифании (Лк 24:50-51), на Елеонской горе (Деян 1:12). Само указание на это место должно быть признано позднейшим. Матфей, как мы видели, писал о последней встрече Иисуса с апостолами в Галилее. В своем Евангелии Лука еще не сопровождает рассказ о воскресении никакими особыми происшествиями и чудесами, но в Деяниях апостолов он говорит уже о двух ангелах («мужах в белой одежде»), явившихся ученикам после восхождения Иисуса на небо и разъяснивших суть произошедшего (1:10-11). Впечатление такое, что Лука просто продублировал традиционное сообщение о явлении одного или двух ангелов женам-мироносицам, когда те увидели пустую гробницу. То, что Лука ввел в рассказ о вознесении Иисуса ангелов, – если это не его собственное новшество, – свидетельствует об обработке первоначального предания, произошедшей в еврейской диаспоре. К мало-азийской диаспоре принадлежали апостол Павел (по крайней мере, вначале), автор новозаветного Послания к Евреям, приписываемого Павлу, а также автор Первого послания Петра, то есть те новозаветные авторы, которые говорили, что Христос воссел на небесах. Из этой среды, может быть даже непосредственно из уст Павла, почерпнул рассказ о вознесении Иисуса евангелист Лука.
В массовом сознании той эпохи, когда речь заходила о путешествии на небеса, участие ангелов было делом вполне естественным. В Книге Еноха рассказывается, что патриарх взошел на небо не сам по себе, а в сопровождении «мужей весьма великих» (2 Ен 1:4), – небесных проводников и путеводителей. Сам Лука немного ранее, передавая притчу о богаче и Лазаре, пишет, что по смерти Лазарь был отнесен ангелами на «ложе Авраамово» (16:22). Это райское «ложе» также мыслилось на небесах.
Из всего этого следует вывод: появление ангелов в рассказе Луки о вознесении Иисуса обусловлено не столько стремлением установить подробности этого происшествия, сколько традиционными представлениями о вознесении праведников. Лука получил сообщение о восхождении Иисуса на небо в столь общем виде (вероятно даже, это был просто условный штамп: Иисус воссел на небесах «одесную Бога» – Деян 2:33-34), что ему пришлось буквально на ходу домысливать и конструировать свой рассказ. Первоначальное краткое сообщение в Евангелии он уточняет и детализирует в Деяниях апостолов, используя устные и литературные клише той эпохи.
Парадоксально, но рассказ о вознесении Иисуса на небеса по, тому времени был более традиционен, чем вера в его воскресение из мертвых. Конечно, ожидание выхода усопших из гробов было уже широко распространено. Но вера такая, как мы говорили, встречала и немалое сопротивление. Если бы апостол Павел проповедовал в Афинах только вознесение Христа (то есть души умершего), вряд ли бы он встретил такие насмешки, какие получил после сообщения о его выходе из могилы (Деян 17:32). Именно то, что вера в воскресение мертвых еще не вошла прочно в традицию, еще во многом являлась новшеством, вызывала усмешки скептиков, привело к тому, что мы видим в Евангелиях, с одной стороны, подробные рассказы о восстании Иисуса из мертвых, а с другой – сухие традиционные фразы одного евангелиста Луки о восхождении Иисуса на небеса. Характерно, что и в дальнейшем христианская литература гораздо больше уделяла внимания обстоятельствам чудесного восстания Христа из мертвых, между тем как рассказ о его вознесении по-прежнему оставался в том же сухом и сжатом виде, в каком его изложил Лука. Потребность в детализации этого традиционного сообщения не возникала.
В нашем довольно беглом обзоре и отчасти исследовании мы коснулись только основных, наиболее важных моментов жизни и деятельности Иисуса Христа. Конечно, многое осталось в стороне, – может быть, даже целые сферы жизни Иисуса. Евангелия и вообще вся раннехристианская литература дают историкам почти неисчерпаемый материал для исследования. И каждый отдельный эпизод или штрих здесь по-своему важен и интересен.
Нам же прежде всего хотелось показать, что биография Иисуса из Назарета вполне поддается нормальному историческому исследованию, такому же, какое можно провести в отношении любого лица, оставившего свой след в истории. Ничего совершенно таинственного и необъяснимого здесь нет. Есть пока еще необъясненное. Белых пятен хватает и в биографиях Цезаря и Александра Великого. И о том, и о другом в свое время складывались невероятные легенды, и тот, и другой были причислены к сонму богов. Жизнеописания того и другого дошли до нас большей частью в переработанном виде, причем античные хронисты и историки напутали здесь не меньше евангелистов. И все-таки на этом основании никто не скажет, что история Александра и Цезаря не может быть надлежащим образом изучена и реконструирована.
Однако, в отличие от Христа, Александр и Цезарь – это фигуры, так сказать, архивные, «недействующие», целиком принадлежащие истории. Иисус же не принадлежит только истории, точнее, не принадлежит ей настолько, чтобы историки не встречали сопротивления в своей работе со стороны тех, кто считает Иисуса своим достоянием и своей прерогативой. Но, в конечном счете, все в этом мире рано или поздно станет достоянием истории. А история – это то, что было в прошлом. С точки зрения будущего. Поэтому будущее рассудит.