Страница 30 из 54
— На твоей, лапуля, на твоей. Но так обстоят дела.
— Минут через пять, договорились? — вставил Хурадо. — Я их к вам отправлю.
— Когда девчонка войдет, я разденусь догола, — пообещал Бобби. — И буду размахивать членом перед ее мордой. Клянусь!
— Хорошо, — согласился Хурадо. — Отлично. Через пять минут. Ценю ваше сотрудничество.
— Оцени вот это, — сказал Бобби, схватил себя за ширинку и потряс ею.
— Думаю, все прошло неплохо, — подытожила Энни, когда Хурадо ушел.
Бобби поднялся и объявил на манер оратора: —Я намерен пойти и капитально просраться. Коли мне повезет, к их приходу здесь будет благоухать, как в жопе у верблюда. Бобби заперся в туалете. Энни взглянула на Шпандау.
Вы это все фиксируете? — спросила она, вымучивая сарказм. — Вы ведь подписали договор о неразглашении, да? Все, что здесь происходит, не должно выйти за эти стены.
— Желаете проверить мои рекомендации? — спросил Шпандау. — Я не впервые этим занимаюсь. Ничего нового для меня здесь нет.
— Я просто намекаю: если хоть слово, одно слово, станет известно, вас похоронят в могиле для бездомных.
— Вам с Хурадо надо сменить репертуар.
— Вы с Бобби что-то подозрительно близко сошлись, нежданно-негаданно.
— Я вроде как его телохранитель. Эта профессия подразумевает некоторую близость.
— А на кой черт ему потребовался телохранитель, хотела бы я знать. Особенно — вы. Уверены, что вы не пытаетесь тут свить себе гнездышко?
— Вам могло так показаться.
— Это как понимать?
— Так, что я не обязан ничего вам объяснять. А если бы объяснил, вероятность того, что вы меня поймете, стремится к нулю. За пределами Голливуда есть целый мир, мадам. И не всем на этой планете управляют шакалы. По крайней мере, пока. Хотите избавиться от меня — поговорите с Бобби. Ему решать. А до тех пор — прочь с дороги. Как я уже сказал, с меня хватит вашего словесного поноса.
Энни холодно улыбнулась, подошла к туалету и постучала.
— Я ухолсу, пупсик. Я тебе тут не нужна.
— Да, да, — устало отозвался Бобби из-за двери.
Энни прошествовала мимо Шпандау и удалилась. Через минуту послышался шум воды. Вышел Бобби.
— Ну, вы тут с ней залюбились? — спросил он.
— Еще как.
В дверь снова постучали. Хурадо вернулся с гостями. Он заглянул в трейлер.
— Позвольте взойти на борт?
Бобби опять схватился за ширинку и потряс ею.
— Осторожно, ступенька! — бросил Хурадо через плечо. — Сейчас вы увидите, в каком гламуре живут звезды, ха-ха!
Хурадо вошел в сопровождении девочки лет тринадцати и ее отца. Папаша растянул улыбку от уха до уха. А девочка была на грани обморока от волнения.
— Бобби, это господин Уоллер. И его дочь Триша.
Бобби приветливо улыбнулся.
— Приятно познакомиться, Триша.
— Ой… Господи…
Господин Уоллер пожал Бобби руку.
— Рад знакомству с вами, господин Дай. Моя дочурка ваша поклонница. Нам всем нравятся ваши фильмы, и мне, и жене моей.
— Спасибо.
— Ой, господи, — бормотала девочка.
— Как жизнь, Триша?
— Не могу поверить, что это вы.
— Да, это я. Тебя никто не обижал? По съемочной площадке поводили, все показали?
— Я и раньше бывала на съемочных площадках. Они такие большие.
— Но главное ведь то, что на экран попадает, правда?
— А вы не такой высокий, как я думала.
— А ты Тиффани Портер видела? — спросил Бобби. — Она тоже в этом фильме снимается. И сам сэр Иэн Уэйтли. Представляешь! Ну он-то старый уже. Похож на мою бабушку.
— А хочешь фото с автографом? — предложил Бобби. — Где-то у меня тут была фотография.
Господин Уоллер вытащил фотоаппарат.
— Мы подумали, если вы не будете против…
— Нет, что вы, конечно.
Бобби встал рядом с Тришей и положил ей руку на плечо. Девочка обняла его за талию и притянула к себе. Очень сильно. Практически вжавшись в его бедро и улыбаясь в объектив.
Щелк.
— А можно еще? — попросил господин Уоллер.
— Пожалуйста.
Бобби пытался отстраниться от девчонки, но она нырнула под его руку и сунула палец в шлёпку на поясе его брюк спереди, так что ее ладонь оказалась на его ширинке.
Щелк.
— Замечательно! — обрадовался Хурадо.
— Спасибо, — сказал господин Уоллер Бобби.
— Да что вы, не за что.
— А вы распишетесь у меня на плече? — спросила девочка.
— Триша! — одернул дочку господин Уоллер.
— Ну а что? Просто на плече, а?
Бобби умоляюще посмотрел на Хурадо. Тот ответил ему взглядом, полным сочувствия, но при этом пожал плечами.
— Эээ… Триш, — смущенно начал Бобби. —
Может, надо сначала папу твоего спросить?
В это время в его голове проносились тысячи газетных заголовков, в которых фигурировало ело во «педофилия».
— Ну если ей так хочется… — сдался господин Уоллер. Триша оголила плечо и протянула Бобби фломастер. Он расписался.
— А почему вы бросили Шанию Фокс ради этой русской? — поинтересовалась девочка, пока он выводил автограф.
— Мне было очень приятно познакомиться с тобой, Триша, — выдавил из себя Бобби. — Спасибо, что зашла ко мне.
— Что ж, Бобби пора вернуться к работе. Не будем его задерживать, — засуетился Хурадо. — Съемки такого большого фильма не могут простаивать.
Хурадо повел их к выходу, обернулся к Бобби и одними губами произнес: «Извини». Бобби показал ему средний палец.
— Нет, ты это видел? — выпалил Бобби Шпандау — Просто не верится.
— Твоя самая большая поклонница, — предположил Шпандау.
— Ну полная хрень…
В дверь постучали. Это был помощник продюсера.
— Тебя зовут.
— Я себе мозги вышибу к чертям собачьим, — пообещал Бобби Шпандау. — Сам увидишь. Оно того не стоит. Ничто тут того не стоит.
И он вышел.
Глава 10
В десять утра Элисон Графф с четырехлетним сынишкой Коди вошла в ресторан «Денни» в Шерман-Оуксе. Он был забит до отказа, но у входа для них нашелся столик. Они были тут завсегдатаями, да и Коди любил смотреть в окно. Проходившая мимо официантка улыбнулась мальчику и протянула им меню.
— Я хочу «Большой шлем»,[65] — заявил Коди. Он знал меню наизусть.
— Тебе все не съесть, — предупредила Элисон.
— Съесть. Я голодный.
— Тогда смотри, съешь все до последней ложки.
Официантка приняла заказ и ушла.
Коди принялся рисовать на салфетке цветными карандашами. Элисон смотрела в окно на проезжающие машины. Вошел Терри. За спиной Коди как раз освободился столик, и он занял его.
Терри собирался позавтракать во второй раз. Он уже перекусывал в шесть утра в похожем круглосуточном заведении в Ньюбери-парке. Там он и просидел полтора часа, пока душа боролась с тем участком мозга, где обитал здравый смысл. Участок мозга проиграл. И уже не впервые. Терри вернулся и Шерман-Оукс и припарковался за углом неподалеку от ее дома. Он слушал Молнию Хопкинса[66] на «Айподе», то и дело выходил из машины посмотреть на ее дом или объезжал квартал. Так Терри провел три часа, пока она не вышла из дома с мальчиком и не села в машину.
Терри заказал завтрак. Элисон обратилась к сыну:
Подожди здесь. Я за газетой схожу. — И вышла из ресторана. Коди проводил мать взглядом, потом развернулся, встал коленями на стул и уставился на Терри. Терри улыбнулся ему. Коди смотрел на него с подозрением. Терри показал ему язык. Коди развернулся и сел. Элисон вернулась с газетой. Коди прошептал ей что-то на ухо.
Элисон обернулась к Терри и улыбнулась ему.
— Может быть, ты ему надоедал, — сказала она сыну и развернула газету. Коди снова повернулся к Терри и показал ему язык. Терри скорчил удивленную рожу, мальчик рассмеялся.
— Что ты делаешь? — спросила Элисон. — Отстань от дяди. — Она повернулась к Терри. — Он вам докучает?
65
Блюдо «Большой шлем» в ресторане «Денни» состоит из оладий, яиц, сосисок и бекона.
66
Сэм Хопкинс по прозвищу Молния (1912–1982) — гитарист, исполнял музыку в стиле кантри-блюз.