Страница 22 из 35
– Записывай капитан… Или запоминай… – прозвучал насмешливый голос – в пять утра все голоса кажутся насмешливыми. – Улица Петровская… Дом семь. Второй подъезд. Мы уже здесь, подъезжай.
– Квартира? – напомнил Зайцев.
– Обойдёшься, – на этот раз насмешливый голос ещё и хихикнул. – Не понадобится тебе квартира.
– А машина…
– Стоит у твоего подъезда.
Так начиналось это утро, так начиналась неделя, полная нервотрёпки, допросов, полная разочарований и счастливых находок. Всё было на этой неделе, как обычно и случается в нашей жизни, суматошной и бестолковой. А бывает ли другая жизнь? Ох, сомневаюсь… Если и бывает, то это уже не жизнь, это уже что-то другое, может быть, более высокое и достойное, а скорее всего нечто ещё суматошнее и бестолковее.
Приехал Зайцев на место преступления, приехал. Не дожидаясь полной остановки газика, выпрыгнул на дорожку, бросил за собой жидковатую дверцу и, не застёгивая плаща, решительными шагами направился к подъезду – дверь была распахнута и подпёрта двумя кирпичами, чтоб не срабатывал без надобности кодовый замок. За этой дверью была ещё одна – тоже с кодовым замком и тоже подпёртая кирпичами.
Едва Зайцев вошёл в подъезд, на него дохнуло резким запахом гари.
– Пожар? – спросил он у подошедшего оперативника.
– Хуже… Труп. Ещё тёпленький. Только это… Не потому что свеженький, а потому что горел.
– Как горел? – не понял Зайцев.
– Синим пламенем.
– Почему синим?
– Да ладно, капитан… – оперативник устало махнул рукой. – Может, и не синим, а зелёным… Но горел хорошо. Поднимись, посмотри… Он на площадке второго этажа.
Зайцев поднимался медленно, словно заранее готовясь к тому зрелищу, которое его ожидало. Но то, что он увидел... Тлеющая одежда, спёкшиеся на голове волосы, чёрные, обгорелые пальцы, а о лице лучше вообще не говорить. Мужчина лежал поперёк площадки, протянув руки к одной из квартир. Вдоль стальной двери сверху вниз тянулись чёрные полосы от обгорелых пальцев. Несчастный, видимо, стучался в дверь, надеясь, что ему помогут. Но, похоже, ему не открыли. Не принято сейчас открывать двери, когда на площадке стреляют, режут, насилуют. Когда горят заживо, тоже, видимо, не принято.
– А почему не видно любопытных? – спросил Зайцев, окидывая взглядом пустые лестничные пролёты.
– Так ведь спят ещё… Раннее утро, капитан. Отдыхают граждане после трудового дня, – хмыкнул оперативник.
– Что же, так ни один жилец и не вышел?
– Подходила бабуля… Постонала, поохала… Перекрестилась и ушла.
– Не признала соседа?
– А как его признаешь – вместо лица обгорелая корка. По одежде тоже ничего не скажешь… Одежки-то на нём, можно сказать, и не осталось. Видишь – нечто тлеющее.
– А как узнали, что кто-то на площадке пылает?
– Был звонок дежурному… Вот в эту дверь он скрёбся, может, хозяин и позвонил.
– Так что же здесь всё-таки произошло? – спросил Зайцев уже с лёгкой досадой. – Ведь не может же человек вот так просто на ровном месте вспыхнуть в пять утра?
– Вопрос, конечно, интересный, – протянул оперативник. – Но боюсь, капитан, что отвечать на него придётся всё-таки тебе. Что я могу сказать… Входные двери, и одна, и вторая, на кодовых замках. Я проверил – замки срабатывают хорошо, надёжно. Случайных, чужих людей здесь быть не может. Время раннее, спокойное время. Все маньяки, насильники, алкоголики, грабители уже спят, обессилев от своих похождений. Этот мужик загорелся совсем недавно, от него ещё дымок поднимается… То, что людей нет, странно, конечно, но любопытные были, я их сам разогнал, чтобы под ногами не путались… Думаю, жильцы перезвонились и затаились. Мой напарник, Семёнов, ты его знаешь, шустрый малый, обходит квартиры – все ли на месте, нет ли где недостачи в жильцах… Придёт – доложит. Думаю, где-то обязательно должно обнаружиться, что одного собутыльника не хватает.
– Если я к тебе сейчас поднесу зажигалку, – медленно проговорил Зайцев, – ты же не вспыхнешь?
– Вспыхну, – твердо сказал оперативник. – Но только внутренне. От гнева вспыхну.
– От гнева так не горят, – рассудительно проговорил Зайцев и, подойдя к двери, на которой остались чёрные полосы от пальцев погибшего, нажал на кнопку звонка. Через некоторое время послышалось глухое щёлканье замков, дверь медленно приоткрылась – на пороге стоял полноватый, румяный хозяин в длинном халате. На Зайцева дохнуло запахом духов – хозяин уже успел побриться.
– Здравствуйте, – сказал Зайцев. – Вы здесь живёте?
– Если это можно назвать жизнью, – печально улыбнулся мужчина.
– Вы знаете этого человека? – Зайцев кивнул куда-то себе за спину.
– Нет! Откуда!
– Он не живёт в вашем доме?
– Трудно сказать… Не исключено.
– Почему он ломился в вашу дверь?
– Я даже не знал, что он ломился в мою дверь. Ах, вы об этом, – хозяин только сейчас увидел чёрные полосы на двери. – Скорее всего, моя дверь просто подвернулась, ближе оказалась… В таком состоянии можно ломиться куда угодно…
– И вы не знаете, что здесь произошло?
– У меня, знаете ли, хорошая звукоизоляция. Второй этаж – шумный этаж… Молодёжь много пьёт, громко смеётся, поздно расходится…
– Поздно – это как?
– Пока не засну, – улыбнулся хозяин. – На подоконнике, между этажами, у них место встречи, которое, видимо, изменить уже никому не удастся. Вот я и позаботился, чтобы моя дверь была с хорошей звукоизоляцией.
– И у вас нет никаких соображений по поводу того, что произошло этим утром?
– Никаких, – покачал головой мужчина, глядя Зайцеву в глаза. И капитан понял – соображения у того всё-таки есть. И ещё понял Зайцев – мужчина не только побрился, но и выпил стопку-вторую.
– Ну, что ж… Тогда до скорой встречи.
– Мы ещё увидимся?
– Конечно. Из всех дверей он всё-таки выбрал вашу.
– Посмотрите на него! Он же горел! Ничего не соображал! – воскликнул мужчина, потеряв всю свою невозмутимость.
– Но именно ваша дверь чем-то его привлекла, – улыбнулся Зайцев. – У вас, простите, рабочий день в котором часу начинается?