Страница 25 из 35
И плескать по рваному сатину
Яблоками так, что Лувр картину
Жаждал "Побирушка с изумрудом".
Формулы не брезговали чудом,
Потому что Ты! Ты! Верил Сыну.
— Что ж выходит,
Ангел мой фатальный,
Рупор Бога то же, что хрустальный
В виде женской туфли мегафон?
Манной был. Но маковой росинкой!?
— Господи!
Ты — слава чуть с косинкой
Под вуалью чёрною.
— Но тон
Задал-то молитвы лепет бальный.
— Господи!
Да где же Ты банальный
Видел бал, когда на бале ОН!
ОН вальсировал… влюблённый!
Гениальный.
БАРЫШНЯ И ХУЛИГАН
Верю иль не верю, всё равно
Было Богу, Он и не доказывал
Бытиё своё, Он перевязывал
Раненого зверя и в вино
Воду превращал, и думал: стразы
В омуте ночном иль впрямь алмазы?
И тогда сказала я с усмешкой:
Звёзды это, звёзды!
Как же Он
Был обрадован и удивлён.
Кто из нас и в чьей судьбе
стал пешкой!?
Так с чего ж краснею?
И с чего
Он, босой, свистит в стручок акации
В стареньком трюмо, где я в бантах,
Словно кукла на пуантах… Ах!
Понимаю: формулы Его
Не подвержены амортизации.
ЛЮДИ
Пустыня — это Бог без людей.
Оноре де Бальзак
Как будешь без меня, Господь?
Один, отрезанный ломоть,
Бездомный снова, как вначале…
Райнер Мария Рильке
Я сказал в опрометчивости моей:
всякий человек ложь.
псалом 115
Судьба добра: кит изрыгнул из чрева
Иону, и по розовому илу,
Как на закате сон к Мафусаилу,
Приполз под пальмы он, и для сугрева
Раб вынес в чашке глиняной текилу.
Иона же с ума сошёл, просился
На ручки к Боженьке, он разучился
И говорить. Но!.. Запах апельсина —
Прапамять вспыхнула, коверкал: Нефти…
Р…тити, — просил
и в лысый колотил висок.
И цвета драгоценной нефти
Царица племени, чуть отодвинув сына,
Устало сунула в безумный рот сосок.
АЛЕНЬКИЙ ЦВЕТОЧЕК
Я Несси, я урод с нетленной
Душою в озере Вселенной.
И небо неуклюже вброд
Переходя по зыбким в водах
Светилам,
о других уродах
Тоскую: где они и кто?
Зачем же пугало в пальто —
Само изгой на огороде —
Злорадно людям об уроде,
О Чуде-Юде донесёт?
Оно не знает о природе
Любви,
что и меня спасёт.
ДА СЫГРАЙ ЖЕ,
КОСМОС,
НА ФЛЕЙТЕ…
БРЫЗГИ МОРЯ
Весь мир — театр. О чайки Вальс-каприз!
И занавес, как парус из холстины.
Но первый — Андерсен. Его корабль и бриз,
И в одиночестве, и что ни па — эскиз,
Босая, пляшет по ножам рутины
Русалочка — статистка антреприз.
ШТРАФНАЯ РОТА
Неужели? Ах, неужели
И душе, и бесценной гжели
Царских вен в крамольной метели
Тела
жизнь и судьба даны,
Как для роты штрафной атака:
Всем! Одна лишь! И нет! Вины.
Всё искуплено. Зараз. Опа!
Но грядущего-то потопа
Высшей меры
На окраинах нашей Эры,
Умоляю, не пожалейте.