Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 20 из 40

Россия… Задумаюсь снова.

Прочувствую в эти часы

могучего слова основу,

жемчужную россыпь росы.

И сразу же, русы и рослы

(так всплески идут от весла),

всплывут в моей памяти россы

и то, как Россия росла

от первой славянской стоянки

до славой покрытой страны…

И в женщины гордой осанке,

и в звоне задетой струны —

Россия… Раскинулись дали.

Вхожу вместе с осенью в лес.

Протяжным дождем отрыдали

глаза голубые небес.

Но вновь на опушке, взгляни-ка,

свежа и упруга на вид,

у пня раскраснелась брусника

и дикий шиповник горит.

Опавшие влажные листья

рукой, наклонясь, разгреби —

и ткнутся, прохладны и чисты,

слепыми щенками грибы.

Доверчива наша природа,

и настежь открыта всегда

душа у лесного народа —

зайчишки, ежа и дрозда.

Россия… Прозрачные краски

на долы и горы легли;

и можно шагать без опаски

от края до края земли.

И, не превращая в присловье

названье родной стороны,

я вновь повторяю с любовью

рассветное имя страны:

Россия…

28.10.68

Дождиком в роще прошла весна.

Красная площадь, с чего красна?

Время тревожа, вернусь назад…

Ах, до чего же красно в глазах!

Ветер полощет знамен кумач.

Красная площадь, слезы не прячь!

Красного банта цветок на руке.

Слово "Антанта" на языке.

Первый поход и третий поход,

Восемнадцатый и двадцатый год!

На площади Красной — за рядом ряд —

Ильич принимает военный парад.

Смотрит, прищурясь, на горизонт —

заревом пышет недальний фронт.

Красит страну белый террор

красною кровью — не кончен спор.

Как же, товарищи, дальше жить?

Как на пожарищах рожь растить?

Солнышком красным пришла весна.

Красная жизнь и земля красна.

С этою новью живем; она

крашена кровью. Краска — прочна!

07.02.69

Снова бешеный ветер погони

подымает дубы на дыбы;

и храпят половецкие кони,

ошалелые кони судьбы.

Не избыть непонятного страха.

Кто там замер на полном скаку?

И, треща, остается рубаха

белым флагом на черном суку.

Посредине забытого мира

я впечатался в гриву коня.

Гой ты, в яблоках серый задира,

выноси, выноси из огня!

Из чужого полынного века

от напасти и горя бегу

я — в личине того человека,

прапрапредка — и все не могу

оторваться от сросшейся тени,

ухватившей за ворот меня…

И шатает домашние стены,