Страница 7 из 40
Но многое все же изменилось. Да, бес, изменилось. Это подтверждается тем, как недавно у статуи своей «свободы» (сделанной, кстати, из русского металла) ты орал: "Я вкладываю в растление и уничтожение России миллиарды долларов, а она — стоит!" Да, бес, стояла, стоит и стоять будет. Несмотря на тяжкие мучения и скорби, ибо она — Святая!
Ты скребешь когтями, потому что понимаешь: такой силы духа, какой обладают воины Христовы, не имеет ни один народ в мире. Бес, тебя одолевают страх и бессилие, когда ты видишь, как воины отдают жизнь за Крест Его. Как сын известного генерала в первых рядах сложил в Чечне голову за святую землю свою. Как Шестая десантная рота Псковской дивизии, единая в своем духовном порыве, полегла в битве за Отечество свое (один воин Христов против десятков бандитов), став в мгновение ротой Славы России. Как за несколько минут до смерти офицер субмарины «Курск» писал прощальную сердечную записку любимой жене. Ты в вечном проигрыше, бес. Когда ты, бес, спросил у командира подлодки, такой же, как «Курск»: "Ну, теперь пойдете в море?", то содрогнулся от ненавистного тебе ответа: "Теперь в море пойду, как никогда".
Твоя извечная цель, бес, убить не просто воина, а воина Христова. Ты трепетал, когда офицеры в Грозном на вопрос: "А умрете за Христа?", не задумываясь, ответили: «Запросто», сердцем понимая, что такая смерть — самая непростая, смерть с верой в Бога.
— …Ну что, есть Бог? — с издевкой спрашивали бесы НКВД поочередно у каждого из шестидесяти мучеников-священников, стоявших у могильной траншеи, которую они вырыли по их приказу своими руками.
— Есть! — отвечал каждый из них и падал в могилу с пулей в голове. И так до последнего, видевшего все и мужественно ожидавшего своего конца…
— Есть Бог! — признал Сталин 22 июня 1941 года, обращаясь к гражданам страны со словами: "Братья и сестры…"
— Есть! — добавил он и выполнил в страшный для России час наказ Божией Матери, что "…должны быть открыты во всей стране Храмы, монастыри, духовные академии и семинарии. Священники должны быть возвращены с фронтов и тюрем, должны начать служить". Стоял вопрос о сдаче Ленинграда. "Пусть вынесут, — сказала Она, — чудотворную икону Казанской Божией Матери и обнесут ее крестным ходом вокруг города, тогда ни один враг не ступит на святую его землю. Это избранный город. Перед Казанскою иконою нужно совершить молебен в Москве. Затем она должна быть в Сталинграде, сдавать который врагу нельзя. Казанская икона должна идти с войсками до границ России. Когда война окончится, митрополит гор Ливанских Илия (Антиохийский Патриарх) должен приехать в Россию и рассказать о том, как она была спасена".
…Бог есть! И матери во время всех войн вшивали в одежду детям, мужьям и отцам, идущим в бой, пояс с чудотворной молитвой 90-го псалма "Живый в помощи Вышняго".
…Крещеному перед боем в Чечне офицеру пуля попадает в голову, делает в ней два прохода, падает в рот, он ее выплевывает (остается жив) и не снимает с того дня нательный крестик.
…Бог есть! Операцию надо делать, — сказала моя жена, несмотря на смертный приговор, вынесенный врачами, стоя перед иконой Владимирской Божией Матери. Во время операции жена читала молитву "Живый в помощи", и я был спасен.
Если Бога нет, то нет нужды ни в чем. Если нет Бога, нет нужды в детях. Их не будут крестить ради Христа, воспитывать в любви к Творцу и причащать Телом и Кровью Христовой. Сергеем Нилусом сказано в прошлом для нас, сегодняшних: "Сила Божия в немощи совершается…"
Именно так, Божиим промыслом, смертию смерть поправ, за други своя ушел в мир иной близкий мне человек, дважды Герой России Николай Майданов. Ты, бес, убил его одного, а он воскрес в миллионах сердец и, вразумив их своей смертью, повел полками в Храм Святый. И таких новомучеников земли Российской — тысячи. Истинное их число известно только Богу. Сегодня уже мои сверстники и более молодые, чем я, стоят пред Всевышним у Престола Его, получив всенародное благословение на святость. Неразгаданная сила моего государства — в тайне Божьей и в молитве Ему. Она в наших скорбях и испытаниях на преданность Кресту. Потому что на все воля Божия. Ты в злобе своей можешь сжечь воина заживо или четвертовать и послать родителям фильм о казни их сына, но сломить дух носителя Креста тебе, бес, не дано! Твои легионы, исчадие ада, уже топили в Чудском озере, ты драпал с поля Куликова, был бит под Полтавой, Бородино, Берлином и далее везде, а тебе все неймется?! Да, в нужный час, "который уже ближе, чем мы думаем", достаточно будет одного дыхания Его, и ты будешь стерт с земли моей. Но твое путанье под моими ногами попущено Им, чтобы я был в постоянной православной боевой форме для защиты Родины своей. А ты шепчешь: "Переверни Крест…" Как ты представляешь меня — идущим по святой земле вверх ногами? Входящим спиной в Храм Божий и читающим Евангелие в обратную сторону? Изыди, тьма. Уж Венценосный Государь с Семьей Святой на Троне! А у Креста Его отныне и присно и во веки веков будет только первоначальное положение — Истинное, как в Страстную Пятницу, в час Распятия Его.
Все, бес. Я достаточно времени потратил на тебя. Подошло генеральное время суток — время вечерней молитвы, время воздания благодарения Ему за еще один прожитый день. Окончательный приговор твоим бессмысленным потугам в борьбе с Крестом — слова на десантном рюкзаке уходящего в разведку в Чечне спецназовца, Христолюбивого воина: "Прости нас, Господи!"
Помни, что всякая помеха есть Божие наставление,
и потому положи в сердце свое слово,
которое Я объявил тебе в сей день —
От Меня это было.
Храни их, знай и помни — всегда, где бы ты ни была,
что всякое жало притупится, когда ты научишься
во всем видеть Меня.
Все послано Мною для совершенствования души твоей
— все от Меня это было.
Аминь.
АСТАФЬЕВ НА ОСВЯЩЕНИИ ХРАМА
Будучи недавно на 50-летии Алтайской краевой писательской организации, я получил много разных изданий для знакомства. Поэт Валерий Тихонов с 1992 года издает книжную серию «Август». В только что вышедшем "Сборнике интервью" этой серии я нашел любопытные беседы поэта с людьми, знавшими Шукшина, Рубцова, с известными современниками-алтайцами и неалтайцами. Приведу, с разрешения Валерия Тихонова, фрагмент его интервью с Виктором Астафьевым и выступление Астафьева на освящении православной церкви святителя Иннокентия, епископа Иркутского, в родном селе писателя.
— Виктор Петрович, а какие мы, россияне, сегодня?
— Не знаю… Как я могу сказать за россиян? Это слишком храбро и самонадеянно. Тем более при таком разброде — сказать что-то определенное народу!.. Сказать — это или обидеть, или, как при Советах, восхвалить. Не знаю, не знаю… Россияне и сами-то не знают, какие они.