Страница 30 из 37
Однако вопрос о том, каким образом совокупная деятельность нервных элементов приводит к возникновению мышления человека, все еще остается тайной за семью печатями. Табу, наложенное природой на человеческое мышление, пока остается в неприкосновенности.
Но человеческая любознательность, как известно, безгранична. Не удалось добраться до человеческого мышления через искусственный интеллект, стали искать другой путь. В последние годы набирает силу новое научное направление — непосредственная запись информации, заключенной в человеческой голове. Тому способствует стремительный прогресс в микроэлектронике, компьютерной технике. Хваленые детекторы лжи, применяемые за рубежом, диагностическая аппаратура, используемая еще несколько лет назад для выяснения нарушений головного мозга — все это в прошлом. Новейшие средства записи информации, заключенной в мозгу человека, демонстрируют не только высочайший уровень современного приборостроения, но и незаурядный ум исследователей. К нашему сожалению, чаще всего это касается исследователей зарубежных. А у нас «великое» десятилетие коренных преобразований в России оставило в нашей науке столь заметный след, от которого мы вряд ли скоро избавимся.
Зарубежные ученые решили прямо взять быка за рога — попытаться записать содержимое наших извилин, записать то, что скрывается под нашей черепушкой. И такого рода попытки, судя по всему, им удались.
То, чему мы сейчас являемся свидетелями, с трудом укладывается в голове. О подобных исследованиях в кругу наших знакомых не могло быть и речи. Они ограничивались сбором и обменом информации. А она была на удивление разной.
Встречаю недавно в городе Павлика Воробьева, одного из свидетелей Славкиного эксперимента. Едва поздоровались, он с места в карьер:
— В последнее время я просмотрел несколько книг об экстрасенсах, ну, об этих ясновидящих, об их общении с субъектами потустороннего мира. Не скрою, читать забавно. Не могу понять одного — почему все их клиенты ведут себя так, словно с ними ничего не случилось, как будто в их судьбе не произошло никаких перемен. В чем тут дело? Создается впечатление, что, утратив материальную оболочку, покинув наш бренный мир, они ни капельки об этом не жалеют. Удивляет и другое — ни в одном случае такого общения экстрасенс не поинтересовался, как их собеседники ощущают себя в новом качестве, что здесь с ними происходит.
Не успел я вставить слово, как Павлик продолжал:
— Все это настораживает, наводит на мысль: а не лапшу ли нам вешают на уши? Не нашел я в книгах и ни одного случая повторного общения с одним и тем же лицом. Спросишь: для чего это надо? А чтобы иметь представление о том, происходит ли что-либо с этим лицом по прошествии определенного времени — через месяц, год, столетие. Насколько мне известно, клиентами экстрасенсов могут быть и те, возраст которых исчисляется столетиями. Интересно, живут ли они какой-либо жизнью. А может быть, мы имеем дело лишь с интересной, но мертвой, одноразовой, записанной в определенный момент информацией, когда душа расстается с телом. Происходит как бы запись на природную телекассету. Не на кассету? Ну хорошо, пусть это будет поле. А что происходит с этой записью потом? Существует ли она вечно? Растворяется ли в эфире? Сливается ли с другими записями и что в результате происходит?
Свой пространный монолог Павлик закончил вопросом:
— Тебе ничего такого не попадалось? Не улыбайся! У нас сейчас многие этим заразились: достают литературу, звонят, обмениваются мнениями.
Этими словами и закончилась наша встреча. Едва я открыл рот, как Павел отрубил:
— Все. Я понял: у тебя об этом ничего нет. Будем копать дальше. Будь здоров! Мне пора.
Пока мы занимались спорами да разговорами, из-за океана пришло сообщение, что американцы со свойственным им прагматизмом, оставив в стороне мораль, оказывается, уже несколько лет проводят эксперименты по ментальному сканированию — введению человеческих мозгов в компьютер. Работы, естественно, засекречены, чтобы до поры до времени не раздражать общественность и Церковь. В журнале не назван исследовательский центр, ничего не говорится о методике. Американские ученые, видимо, считают, что не таков это предмет, чтобы говорить о нем открыто. Из туманных намеков можно лишь догадаться, что в экспериментах, проводимых в этом центре, при сканировании используется виртуальный сверхкомпьютер из кластеров. Под этим мудреным названием скрывается сеть из огромного числа обычных персональных компьютеров. Владельцы последних даже не подозревают, во что их втянули и в какого рода расчетах участвуют их персоналки.
Заокеанские спецы начали с новорожденного младенца. Звали его Сидом. У матери, родившей его, тяжело протекала беременность. И, когда Сид родился, врачи, не колеблясь, заявили: не жилец. В течение пяти суток, пока ребенок находился в реанимации, проводилось ментальное сканирование его мозга. Утверждается, что удалось сканировать около 60 процентов нейронов, которые зажили в компьютере своей жизнью. Произошло это, оказывается, несколько лет назад. И все это время в компьютере жил и развивался ребенок — компьютерный Маугли.
Я не спец в физиологии мозга, и всякий раз, оказавшись в институте, просил кого-либо из сотрудников растолковать тот или иной научный термин, то или иное положение из иностранного журнала. Не скрою, из их объяснений я понял далеко не все, но одно усвоил твердо, что в обозримой вселенной нет ничего сложнее человеческого мозга. Судите сами: наш собственный компьютер, помещенный к тому же не в столь уж прочное убежище, ежесекундно обрабатывает более 100 миллионов единиц информации. Состоит он примерно из 100 миллиардов нервных клеток — нейронов, которые, словно проводами, соединены между собой невообразимым числом связей. И если бы мы захотели изложить печатно информацию, содержащуюся только в нашей активной памяти, нам потребовалось бы без малого 20 миллионов томов. Вот почему, когда заходит речь о сканировании мозга человека, приходится привлекать не один, не десять, ни сто, а огромную сеть компьютеров, какую только можно в настоящее время создать.
То, что непосредственное сканирование мозга — дело реальное, подтверждает другое сообщение — на этот раз из Японии. Там настойчивый молодой специалист, потративший несколько лет на разработку своего метода, объектом исследований избрал собаку. Причем собаку не бодрствующую, а спящую. Ему удалось записать то, что она видит во сне. Ее сны он записал на компьютере, а затем вывел на экран телевизора. И как вы думаете, что он увидел? Все, что встречает на своем пути гуляющая по улице, во дворе собака: ноги прохожих, забор, других собак, контакты с ними.
Несколько раз я приставал к Владиславу с просьбой растолковать мне, как осуществляется оцифровка электрических потенциалов нейронов и как эти потенциалы связаны с человеческой памятью. Он дотошно объяснял, но всякий раз я чувствовал, что еще немного — и мои собственные нейроны вообще останутся без потенциалов.
Как-то в нашем разговоре мелькнула мысль: память, сознание человека можно списать, ввести в компьютер, не будет ли этим ему нанесен какой-либо вред? Не сотрется ли что в памяти? Не появятся ли провалы, как после травмы?
А за этим последовало такое… Вопросы возникали один за другим. Если станет возможным списываание памяти, то отсюда недалеко до ее стирания. На освободившееся место можно будет записать, что угодно. Возникнет ситуация вроде той, когда мы стираем надоевший видеофильм и заменяем его другим. В этом случае нас ждет такая революция в деле оболванивания, что сознание людей можно будет лепить по любому шаблону — у всех одни взгляды, одни стремления, одни потребности. Не будет ни демонстраций, ни забастовок, и уж тем более революций. В мире наступит тишь да гладь да божья благодать.