Страница 31 из 36
По талонам горькая,
По талонам сладкое…
Что же ты наделала,
Голова с заплаткою?!
Это пели лет двенадцать назад, тогда еще вполне трезво оценив содержимое "головы с заплаткою", предсказав многое, очень многое. Но такого изуверского, глобального по масштабам предательства не ожидал, конечно же, никто — кроме русских писателей, уже в восемьдесят восьмом году открыто, большинством своим выступивших, восставших против горбачевских сдач всего и вся, завоеваний, тяжким трудом и страданьями доставшихся народу, стране.
Гнилокровие вылезло-таки, не помогла "лучшему немцу" и Германия.
Вылезет «меченому» и мета, не поможет и сам сатана.
* * *
"Грязные рты" демпропаганды, неисчислимая ныне журналистская эта нечисть — "имя же им легион". Жесткой волей управляющей ими — всеми — руки нам не оставлено, кажется, ни единого шанса знать правду о происходящем в стране и в мире, понимать это происходящее… Ложью, извращеньем, шулерским передергиваньем, темными умолчаньями пропитано все, что исходит от них, вся полуправда, на которой они «работают» и которой жирно, с несвареньем желудка, скандалами и провокациями, кормятся. Приглядишься к истинной сути какого-нибудь Радзинского с резиновым ртом и такой же совестью, давящегося собственной ложью Доренко или вполне козлоногого Сванидзе — что там Босх с его игрушечно-инфернальными мистериями… вот где тьма и смрад земного ада, вот где ложь каждой "черной мессы", отслуженной ими по ТВ, сразу же и почти на глазах превращается напрямую в кровь людскую, бедствия и страдания человеческие — вспомнить хотя бы первую чеченскую бойню, когда наперебой они, ныне ура-патриоты, палили в спину русской армии… И если сейчас они, кстати, за новую бойню там — значит, она нужна им, их хозяевам. Но когда, хотя бы раз за последний десяток лет, их интересы совпали с нашими, с народными?! Заваривают очередную кровавую кашу…
Но выход все же есть: не верить никому из них, ничему, касается ли это телерадио или чертовой в буквальном смысле прорвы всяческих «независимых» газет и журналов. Нам оставили только одно — подвергать неустанному зоркому сомнению каждое их слово, намек или экивок, даже и нейтральные вроде бы сообщения, как правило «прослаивающие» тонкую их, зачастую малозаметную ложь. Наше неверие должно быть активным, мы должны сами искать достоверную информацию, сами думать и делать выводы. Перед нами незаурядные подчас профессионалы лжи и провокаций, адвокаты дьявола, и противопоставить им можно только русский здравый смысл, русскую волю к правде.
* * *
Эксплуатация нами наших же наследованных нравственных запасов, небреженье ими, небережение их во все времена (по известным историческим причинам) велики были у нас; в двадцатом же веке — просто чудовищны… Из бревна спичку вырубали, вытесывали, по-другому не скажешь, а то и вовсе зубочистку, вовсе блажь какую-нибудь чужую, враждебную всему наследию нашему. В отход, в отвалы шли и продолжают идти целые пласты народной культуры, духа и веры, в цинизм сатанински извращаются лучшие надежды наши и чаяния, а самое глубинное, заветное становится предметом хохмы, пустоголового пародированья и измывательства. И все это делали и делаем мы сами — или безвольно, безропотно, бездумно позволяем делать всяким "проходимцам пустыни", своим и чужим выродкам, народу Сатаны.
Восстановима ли хотя бы сердцевинная, смыслообразующая часть утерянного? Наверное; произошло же это, пусть частично, после смуты семнадцатого. Были бы кости целы, а мясо нарастет… Но для этого прежде всего должно не самооправдываться, не искать внешние причины и обстоятельства (хотя знать их и учитывать надо), а понять главную свою беду и вину одновременно: утрату исторической воли (если хотите, воли к жизни), самостояния своего и независимости во всем — в идеях, экономике и политике, в культуре и средствах массовой информации, в богоданном образе жизни, бытия и быта нашего на нашей земле. Только с этого понимания, с отказа от животной пассивности и равнодушия, от надежды на «авось» и может начаться выздоровленье, вызволенье из-под нового, «демократического» ига, из-под химически-вонючей американятины, до предела пошлой и безнравственной. Саморазоблаченье, чем-то завораживающее бесовское самораздеванье зла, шабаш его откровенный творится ныне в формах самых оголтелых, и оставаться просто зрителем перед ним сейчас никак нельзя — окостенеешь, как окостенела теперь, онемела вся страна под гипнозом лжи и беспредела, под гибельным мороком, напущенным с "голубого экрана". Ложь — повитуха зла, и ей-то и надо сопротивляться в первую очередь — активным неприятием, протестом, действием, всем, что в наших силах. Никто не спасет ваших детей от развратника, поселившегося (вами поселенного!) вместо иконы в переднем углу телеящика, — кроме вас, родителей. Никто нас не защитит, кроме нас самих, — неужели и это еще непонятно?!
Отсидеться думаете в общем пожаре? Не отсидитесь, не надейтесь. Не вы первые, кто пронадеялся.
* * *
Баба в ситцевом линяло-желтом платье, в стеганой кацавейке и красных грязных тапочках, косынкой по-бабьи же подвязанная, парнишка в большой, налезающей на нос фуражке, а за ними следом, еле поспевая, путаясь лапами в траве, совсем еще маленький щенок белый с коричневыми, разной величины и на самых неподходящих местах, пятнами — гонят степенную, размеренно рогами покачивающую корову…
Много мы где побывали "в небесах, на суше и на море", под водой и за небом; чудеса творить умеем всякие, мир дивить открытиями и художествами; во многом, слишком даже во многом переменились вроде, сами себя не узнаем и даже гордимся этим — "смешно дураку, что рот на боку", это мы про себя… Но есть и будут еще и мальчишка в великоватой ему отцовской фуражке, и мать его, наработавшаяся за день, тапочками шаркающая по пыли, белый с ними щенок, бестолково восторженный, и корова, их кормилица. Будут, Русь остается Русью еще, и не на чудеса все, оказавшиеся нам бесполезными теперь, не на огромную силу нашу накопленную, дебелую и безвольную, пальцем не шевельнувшую в защиту свою, а только на это лишь надежда. На дух русский, какой сохранится, даст Бог, в том парнишке.
Оренбург