Ромашки для королевы

Эльф действительно был в беспамятстве.

Лэйлирр недовольно обернулся к младшему распорядителю пыточной службы. Тот расторопно кивнул и взялся за дело. Над камином раскрылся ледяной цветок каменного полога, и прохлада спустилась в зал легким влажным туманом. Король с презрением смотрел на тело упрямца. Такого не назвать даже тощим – просто скелет, обтянутый серой старой кожей, утратившей в сыром мраке подземелья обычные цвет и гладкость.

Через редкие прутья верхней части каминной решетки к пленнику протянулся черпак на длинной ручке, вода выплеснулась из него на седую голову. Потом снова – на спину, сухие плечи, затылок. До тех пор, пока тлеющее тряпье на костях не зашевелилось. Мужчина попытался еще плотнее сжаться в комок как можно дальше от окружающего со всех сторон пламени. Тяжело облокотился на бессильные руки, сжигая кожу ладоней, попробовал поднять голову. Не вышло, и он просто повернул лицо в ту сторону, откуда доносился знакомый смех. Жадно напился из подсунутого снова черпака и стал щуриться, с трудом разлепляя гнойные веки, вынуждая отвыкшие от света глаза смотреть. Когда-то – король еще смутно помнил это, – глаза были зелеными. Теперь неопределенно мутными и темными, словно лиственная зелень их взгляда перегнила и состарилась в каменном мешке темницы. Весь этот Орильр – сплошная гниль. Так и должен выглядеть поверженный враг.

– Рад новой встрече, – улыбнулся король. – Ну, не передумал?

Пленник не стал тратить силы на ответ.

Не передумал, и так понятно.

Лэйлирр обернулся к советнику, поманил пальцем, заранее радуясь развлечению. Мальчик вышел из сна всего-то лет сто назад, и новая жизнь ему вполне нравится. Он быстро поднялся до высокого места при дворе вечного короля и ценил расположение хозяина – искренне, глубоко и жадно. Память не обременила его глупостями вроде гордости или родовой чести. Только законами выживания при дворе. И он освоил их отменно. Вскочил, подбежал, упал на колени, радуясь возможности услужить и снова оказаться самым полезным, расторопным и умным, очень нужным королю. Достойным награды.

– Извольте изучить, – руки чуть дрогнули, передавая тонкие листы пергамента. – Пытка водой.

– Было, – недовольно нахмурился король. – Нормальные существа от этого сходят с ума, а у некоторых его от рождения, по-видимому, нет. Дальше.

– Рассветная зелень…

– Было, – почти сердито перебил король, не слушая подробности.

Всё же малолетки, пусть и услужливые, – ничтожны. Мог бы изучить записи о наказаниях за все пять веков, но поленился. Выскочка. Пленник закашлялся, и король нервно сжал подлокотники. Когда этот мерзкий тип разучится смеяться? Ведь ни малейших поводов! Хоть бы раз попросил о смерти, ведь не может он переносить свое состояние легко. Там, на раскаленном камне, невыносимо находиться. Одно лечение ожогов, при всей выносливости эльфа, лет на пять растянется. И то – при нормальном питании и уходе, в присутствии настоящих магов старой школы. даже он, король, вынужден терпеть нескольких, кому же приятно болеть? Непокорные твари, недостойные внимания. Хорошо уже то, что он выселил их из столицы и приручил. Некоторых можно приручить. У них есть то, что боятся терять, – вот хотя бы дети.

– Осмелюсь предложить еще один вариант, – дрогнувшим голосом тихо шепнул мальчишка. – «Черная оса…»

– Не было, – довольно кивнул король. – Рвение, малыш, вполне удачно заменяет тебе опыт. Когда-то этот ничтожный был отменным воином и я бы не решился оставить даже иглу возле его руки. Но теперь, когда он слабее и безобиднее мухи, можно попробовать. Эй, грязь костлявая, как суставы? Мне лекарь долго пытался объяснить, что такое ревматизм. Нашел в старой книге, еще из времен общения с людьми, это их болезнь. Говорит, у тебя необычное для эльфа почти полное разрушение суставов. Больно?

– Очень, – порадовал короля пленник, задохнулся, немного помолчал и добавил совсем тихо: – но в тепле мне становится легче.

– Значит, мы погасим камин, – ласково уточнил король. – Поручаю тебя своим лучшим специалистам, как обычно. Увы, мне пора: дела и заботы, я так опечален, что не могу уделить беседе больше времени. Скажу одно: «Оса» требует выносливости. Тебя чуть откормят, прежде чем познакомят с жалом. Снова дадут нашей природной живучести стянуть раны и повторят, – ну, не мне рассказывать, ты у нас памятливый, сам знаешь все, полагаю? Займет лет десять. Потом свидимся. Постарайся не передумать, я очень огорчусь.

– Сдаешь, – усмехнулся пленник. – Нервы шалят, сны донимают.

– Замолчи! – прошипел король, дернувшись к решетке.

– Совесть просыпается, когда засыпает разум, – горько закашлялся седой. – Это наше горе.

Король резко встал и развернулся к пленнику спиной, передернул плечами и неприятно сузил глаза, рассматривая свою свиту. Эльфы склонились, как подрубленные. Те, кто расслышал лишнее в прошлый визит, пожалели о своем любопытстве. Нынешние предусмотрительнее, – король рассмеялся, – у всех в уши плотно загнаны золотые заглушки. Можно не сомневаться, если и слышали, сами языки попроглатывают. Это старое присловье – «долгой тебе смерти». И очень точное. Пугающе точное, особенно при новом дворе. Вот только боятся кары все, кроме того существа, страх которого жизненно необходим короне.

Орильр прикрыл глаза и расслабился.

Шаги свиты донимали гудящую голову, отдаваясь в камне, выстилающем камин. Или теперь мода на звучные подковки, как веков пятнадцать назад, или снова усталое сознание зло шутит с ним, изводя по пустякам. Может, от пытки водой он и не сошел с ума. Благо, сознание бережно хранит то, что теперь забыто напрочь прочими. В последнюю большую войну, еще до возникновения страны Лирро, дальние предки ведимов питали свою силу жизнью и болью эльфов. И были они ничуть не менее изобретательны, чем нынешний «король».

Не сойти с ума в прошлый раз помог старый маг из людей, сам не вынес пыток, а ему вот помог. Тогда тоже было плохо, очень долго сознание двоилось и явь путалась с бредом. Но он выдержал. Значит, справится и второй раз. Теперь куда проще. В прошлом, которое теперь никто не помнит, он потерял всех, кого ценил и уважал. Их выносили из камер одного за другим. А он все ждал своего шанса и боролся, цепляясь за призрачные и несбыточные надежды: рано или поздно сочтут слабым и сделают глупость. Одну, хотя бы одну!

Он знал и мог достаточно, чтобы переломить ход безнадежной войны – и про демонов, и про ловушку для них, и про плату, которую следует внести. Не знал лишь, что ларец уже подготовлен, жертва выбрана и кровью подтвердила свое согласие заплатить, а маги и шаманы спели все необходимое, завершили вязь заклятий на крышке ларца. Если бы догадывался – предпочел бы сойти с ума.

Что может быть хуже для воина, избранного беречь королеву Тиэсу?

Он не смог вывести ее из ловушки ведимов, куда они сунулись малым числом в последней безнадежной попытке укротить пожар безумия, охватившего мир Саймиль.

Он сам произнес невозвратные слова и опустил крышку ларца, соглашаясь на «оговоренную плату», без которой сил на заточение демонов не хватало у всех магов Саймили. А когда стих грохот чудовищной отдачи заклятия, в пустом лабиринте пещер жив остался он, один из всех. Тиэса лежала в своей камере, очень тихая и спокойная. Невозможно красивая, словно не было проклятой войны и долгих месяцев заточения. И такая же невозможно, окончательно и необратимо мертвая. Много позже, когда похоронили погибших, когда его раны затянулись, и боль утраты перестала сжигать сознание целиком, маги виновато объяснили ему, что для ларца нужна была только кровь королевы. Она все знала и строго запретила говорить о совершенном обряде личному охраннику. Потому что понимала: зная это, он никогда не поведет ее в лабиринт ведимов, на верную смерть. Хуже того, постарается выкрасть и станет делать любые глупости, самые немыслимые, забыв про войну, демонов и угрозу всему миру.

Тиэса была древней королевой, и подданные звали ее «Сердцем мира». Увы, давно и безнадежно израненным. Ведь именно избранник королевы впустил в мир зло первых демонов: поддался черному зову духов, проникших в мир из неведомых глубин нездешнего, и предал свой народ, открыл ведимам секреты первозданной магии эльфов, сделав их безмерно опасными. Скорость реакции и собственно движения тварей возросли, да и их заклятия обрели новую мощь. Король предал всё, стремясь обрести власть над всеми существами мира Саймиль. И начал войну, которая в итоге стерла из этого самого мира эльфов, навсегда сделав их малым народом, ничего не решающим и живущим в жестокой изоляции. Не везет эльфам с королями, если разобраться. Вот и нынешнее ничтожество – чем лучше? Зато королева – она была безупречна.