Страница 22 из 22
Глава 4. Молодежь – запал любого взрыва
Спички детям не игрушка.
Уже одни из самых древних дошедших до нас письменных источников – древнеегипетские папирусы – донесли до наших дней горькие сетования на неуправляемую молодежь, не уважающую старших и нарушающую устоявшиеся и доказавшие свою полезность традиции. За прошедшие тысячелетия совершенствования общественных механизмов человечество сумело не только смириться с этими неотъемлемыми качествами молодежной стихии, но и научиться их использовать – в том числе и в политических целях.
Общеизвестно, что именно молодежь в силу своих неотъемлемых психологических качеств является запалом, а часто и движущей силой как проваливающихся бунтов, так и побеждающих революций. Среди наиболее заметных из относительно недавно достигнутых молодежными движениями результатов можно назвать отставку де Голля в 1968 году после массовых студенческих волнений в Париже, уход США из Вьетнама (именно под давлением антивоенного движения), исламскую революцию в Иране, разрушившую Советский Союз демократическую революцию начала 1990-х, а также «цветные революции» последних лет на постсоветском пространстве. Не стоит забывать и того, что остающаяся главным событием новой истории Великая Октябрьская социалистическая революция 1917 года тоже была осуществлена молодыми – большинство членов тогдашних политических партий были моложе 25 лет.
Однако не менее часто молодежь, попав в умелые руки представителей государственного управления, служит простым и, как правило, слепым инструментом тех или иных преобразований. Так, в Китае времен «культурной революции» можно говорить о «направленном взрыве», когда Мао Цзэдун снес при помощи «хунвейбинов» всю сложившуюся после победы революции и ставшую относительно независимой от него систему государственного управления, а затем уничтожил ставших ненужными бунтовщиков силами «цзяофаней».
Молодежь может быть инструментом решения и долгосрочных проблем. Так, Сталин, круша заслуженные (и отнюдь не обожествлявшие его) революционные кадры на своем пути к власти, опирался не только на аппарат, но и на молодежь, которой эти кадры наглухо перекрывали возможности карьерного роста самим фактом своего существования. При этом Сталин не просто использовал самоотверженность и неопытность молодежи, но и при помощи весьма последовательной кадровой политики выковал из нее целую плеяду управленцев, которые смогли достаточно эффективно (и, о чем в последние годы не принято вспоминать, инициативно) руководить Советским Союзом еще четверть века после его смерти. Достаточно указать, что «вечный» председатель Госплана Байбаков стал Министром нефтяной промышленности в 26 лет!
В предстоящей третьей великой российской революции молодежи нашей страны также, как представляется в настоящее время, предстоит сыграть ключевую роль.
Социальный кризис активизирует молодежь
В начале реформ и на протяжении всех 90-х годов молодежь в массе своей либо в целом поддерживала Ельцина, либо сохраняла непробиваемую аполитичность. Причина этого была тривиальна: она в наибольшей степени нуждалась в личной свободе и новых возможностях самовыражения, которые реформы действительно дали всем, кто имел возможность ими воспользоваться, а молодежь, безусловно, имела для этого больше сил, чем любая другая категория населения.
Качественное образование и относительно прочное здоровье (наследие весьма медленно разрушавшихся советских систем образования и здравоохранения) делало ее конкурентоспособной, в том числе и в развитых странах. Огромное количество рабочих мест, возникавших в России в ходе развития рыночных отношений, создавало достаточно широкую гамму возможностей для существенного повышения своего социального и материального статуса.
В то же время молодежь в силу своего возраста в минимальной степени нуждалась в социальных гарантиях, отнимаемых реформой (а часто даже не подозревала об их существовании в Советском Союзе), и потому относительно безболезненно пережила свертывание системы социальной поддержки.
Памятные бедствия, связанные с агонией и распадом Советского Союза, в силу естественной эмоциональности, ограниченности жизненного опыта и содержательных знаний служили для молодежи безусловным доказательством изначальной порочности социализма и автоматическим оправданием реформ.
Таким образом, молодежь в наибольшей степени нуждалась в том, что давали реформы, и в наименьшей – в том, что они отнимали, и по самой своей природе была наиболее восприимчива к демократической пропаганде. В результате она поддерживала реформы по столь же незыблемо объективным причинам, по которым пожилые люди в массе своей противостояли им.
Переход от поддержки реформаторов к аполитичности был вызван как откровенной и шокирующей аморальностью демократической элиты, по понятным причинам отталкивающей молодых, так и огромными возможностями, которые открывала перед ними коммерческая сфера. Играли свою роль и некоторая (по сравнению с рубежом 80-х и 90-х годов) стабилизация социально-политической ситуации, и очевидное отсутствие возможностей делать карьеру в политике: все места были плотно заняты, что составляло разительный контраст отчаянной нехватке людей и слабость конкуренции в бизнес-сфере.
В течение первой «пятилетки Путина» ситуация драматически изменилась. Прежде всего, стагнация бизнеса, не только заполнившего наконец почти все рыночные ниши и столкнувшегося с естественными пределами расширения, но и попавшего под жесткое давление силовой олигархии, привела к существенному сокращению численности появляющихся новых рабочих мест и к резкому ограничению возможностей карьерного роста на имеющихся.
С другой стороны, разрушение системы образования, усугубленное ее коммерчески ориентированным реформированием, привело к чудовищному падению уровня образования, лишающему значительную часть современной молодежи возможности претендовать даже на имеющиеся рабочие места.
В самом деле: современная российская система высшего образования производит профессиональных безработных, не отягощенных ни знаниями и умениями, ни тем более навыками их приобретения. Она дает выпускникам лишь глубочайшую убежденность в своей исключительности и самоценности, чем практически лишает их возможности последующей социальной адаптации.
Именно поэтому Куба – страна с лучшим в обеих Америках, и созданным СССР здравоохранением – перестала признавать наши медицинские дипломы еще в середине 90-х годов. Работающие на Западе преподаватели говорят, что зарубежные университеты еще несколько лет назад буквально грызлись за студентов из лучших российских вузов, так как их подготовка была исключительно высока, а сегодня она слабее, чем у студентов, например, из Индии.
При этом сегодняшняя ситуация устраивает почти всех: родители платят за мечту о светлом будущем своих отпрысков, юноши спасаются от армии, девушки продлевают юность. Социально же не адаптированные интеллигенты (или считающие себя таковыми), забившиеся на кафедры с иной раз откровенно фантасмагорическими названиями, вполне справедливо чувствуют себя не только интеллектуалами, но и властителями чужих судеб.
О передаче знаний в сложившейся системе российского высшего образования речь идет постольку поскольку.
Реформа, направленная на развитие бизнеса в образовании, лишающая малоимущих возможности учиться и, по сути дела, отменяющая в России даже обязательное начальное образование (ответственность за его организацию сбрасывается на регионы без учета их реальных возможностей), не исправляет и даже усугубляет ситуацию.
Таким образом, в результате инерционного разрушения советских систем образования, активных либеральных преобразований и агрессии силовой олигархии в отношении бизнеса молодежь даже крупных городов в считаные годы лишилась жизненных перспектив, еще совсем недавно имевшихся у нее и казавшихся ей неотъемлемыми.
Конец ознакомительного фрагмента.