Путь сквозь лес

Клэр огляделась. Со вкусом подобранная цветовая гамма интерьера доставляла истинное удовольствие – белый, цвета шампанского, светло-вишневый, красного дерева – и репродукции картин поздневикторианского периода на стенах. Рядом со столиком для чая и кофе стоял маленький холодильник, в котором она нашла изрядное количество молока, два бокала для вина и два для шампанского. Она немножко посидела на кровати с покрывалом, украшенным орнаментом из крупных цветов; затем подошла к окну и, перегнувшись через подоконник, выглянула, увидев деловито спешашие автомобили, герань и петуньи – на Бенбери-роуд. Она простояла так несколько минут, не зная, счастлива она или нет, пытаясь остановить часы, жить настоящим, ловить момент... и удержать его.

Затем сердце в ее груди внезапно громко застучало. По тротуару, огибая отель, шел мужчина в розовой рубашке с короткими рукавами, обнаженная часть рук была бронзового цвета, как будто он провел последние несколько дней у моря. В левой руке он нес сумку с рекламой местной винной лавки "Оддбинс", в правой сумку с той же надписью. Он шел довольно медленно, видимо, глубоко задумавшись, пересек ту часть улицы, которая была видна ей, и свернул за угол.

"Что за потрясающее совпадение!" – возможно, подумал бы этот мужчина, если бы она открыла окно с ромбическим переплетом и закричала бы: "Эй! Вы помните меня? Лайм-Риджис? Последний уик-энд?" Но этого не могло произойти, поскольку, по правде говоря, никакого совпадения не было. Клэр Осборн позаботилась, чтобы не было.

В дверь мягко постучали, и О'Кейн спросил: хочет ли она – они оба, – чтобы утром принесли газету; отель предоставляет такую услугу. Клэр улыбнулась. О'Кейн ей понравился. Она заказала "Санди таймс". Затем спустя некоторое время после его ухода она вдруг с удивлением подумала, почему же она так печальна.

Только к девяти часам вечера прибыл доктор Алан Хардиндж – объясняющий, извиняющийся, но столь же ранимый и любящий, как и всегда. И – Господи, благослови его! – принес с собой бутылку шампанского "Империал" (брют) и бутылку мальта "Скей Талискер". И почти, почти (как она позднее говорила себе) развлек Клэр Осборн на пару часов, которые они провели вместе в эту ночь между безупречными простынями «En suite» отеля «Котсволд-Хауз» в северном Оксфорде.

Морс появился дома в 14.30 в тот же самый день. Никто, насколько ему было известно, не знал, что он вернулся (кроме Льюиса?), однако Стрейндж позвонил ему в шестнадцать часов. Не хочет ли Морс взять на себя это дело? А вообще-то, хочет – не хочет, но ему придется взяться за это дело.

– Какое дело? – лицемерно спросил Морс.

В 17.00 он прошелся до Саммертауна и принес восемь жестянок "Нового горького", которое обещало ему вкус эля, выдержанного в бочке и нацеженного с шапкой пены; и две бутылки его любимого кларета "Кверси". Для Морса – он был все еще здорово не в форме – вес оказался тяжеловат, и перед зданием Оксфордского радио он приостановился на минутку, оглянувшись в надежде увидеть продолговатый контур красного двухэтажного автобуса, идущего из центра. Но автобуса не было видно, и он пошел дальше. Проходя мимо отеля "Котсволд-Хауз", он помимо других вещей заметил и знакомую белую табличку с надписью: "Свободных мест нет". И не был удивлен. Об этом месте хорошо отзывались. Он и сам не прочь был бы остановиться здесь.

Особенно из-за завтраков.

Глава девятнадцатая

Я люблю, когда о чем-то говорят намеком, а не рассказывают целиком. Когда известна каждая деталь, ум удовлетворен и воображение утрачивает желание использовать свои крылья.

Популярностью этого дела Стрейндж был очень доволен. Редко обычное убийство получает общенациональный резонанс; а экстраординарная изобретательность, которую публика начала проявлять в расшифровке стихотворения, обнадеживала. Правда, конкретных успехов еще не наблюдалось. В рубрике «Письма редактору» газеты «Таймс» от 11 июля были опубликованы еще два письма на эту тему.

ОТ ГИЛЛИАНА РИЧАРДА

Сэр, профессор Грей (9 июля), по моему мнению, слишком легко относится к одной особенности дела о "шведской деве". Мне представляется совершенно очевидным, что она жива, но, видимо, разрывается между желанием жить – и желанием умереть. Она, скорее всего, никогда не участвовала в поэтических турнирах, и я сильно сомневаюсь, что по описанию природы, принадлежащему ей, можно найти кого-либо. Но она там, на природе – возможно, в отвратительных условиях. Я бы рискнул сослаться на подсказку, отвергнутую профессором Греем, а именно, что она находится где-то в автомобиле. В этом отношении атрибутика стихотворения (А. Остин, 1853-87) может дать нам в руки жизненно важный ключ. Как насчет "Остина" с регистрационным знаком "А"? Должно быть, это модель 1983 года, именно так; так почему бы нам не предположить, что далее следует регистрационный номер? Я предполагаю, что он А185, затем идут три буквы. Если мы допустим, что 3 = С, 8 = Н. a7 = G (третья, восьмая и седьмая буквы английского алфавита), то получим А185 CGH. Возможно, наша дева чахнет в устаревшей модели "метро"? А если так, сэр, то мы должны задать один вопрос: кто владелец этого автомобиля? Найдите ее!

Ваш etc.,

Гиллиан РИЧАРД.

26 Хейвард-роуд, Оксфорд

ОТ МИСС ПОЛЛИ РЕЙНЕР

Сэр, как я поняла из вашего сообщения об исчезновении шведской студентки, ее рюкзак был найден год назад около деревни Бегброк в Оксфордшире. Может быть, я слишком увлекаюсь вашими кроссвордами, но не поискать ли нам пару "ключей" в этом направлении? "-брок" в названии деревни ведет свое происхождение от англо-саксонского корня "брок", что означает "бегущая вода" или "ручей". А поскольку "beg"(просить, попрошайничать) есть синоним слова "ask"(просить, спрашивать), нам остается только обратиться к первым трем словам строчки 7: "Спроси у ручья". К тому же этот "ключ" немедленно получает подтверждение в последующих словах стихотворения "спроси у солнца". "Королевское солнце" – так добропорядочные граждане Бегброка называют местный паб, и именно в его окрестностях, по моему мнению, полиции и следует снова сосредоточить свое внимание.

Искренне ваша

Полли РЕЙНЕР,

президент краеведческого общества Вудстока.

Вудстпок, Оксфордшир

Вот это на что-то похоже! Сегодня утром Стрейндж уже пропустил через компьютер регистрации автомобилей Главного управления номер, предложенный в письме. Неудача! Вместе с тем это была одна из тех сумасбродных, поразительных догадок, которые могут в конечном итоге помочь распутать дело и стимулировать еще большее количество подобных идей. Когда в эту же субботу он позвонил Морсу (он тоже прочитал открытку!), то вовсе не был удивлен кажущимся – явно только «кажущимся» – отсутствием у того интереса и желания немедленно приступить к работе. Да, у Морса остается еще несколько дней отпуска – но, не забудьте, только до пятницы! Ну действительно, это абсолютно его дело! Оно будто бы сшито для Морса, это самое дело о «шведской деве»...

Стрейндж решил оставить все, как есть, на некоторое время – скажем, до завтрашнего дня. На данный момент в его тарелке и так уже много всякой всячины. Прошлый вечер оказался особенно скверным: и городская полиция, и полиция графства были загружены сверх всякой меры из-за беспорядков в Бродмур-Ли: кражи автомобилей настоящие; угон автомобилей, чтобы покататься; ограбления магазинов, битье витрин... А впереди еще субботний и воскресный вечера! Стрейнджу становилось не по себе, когда он начинал размышлять о наглом нарушении закона и порядка, о презрении к авторитетам – полиции, Церкви, родителям, школе... У-уфф! Но в каком-то затаившемся, малоисследованном уголке его мозга ютилась мысль, что он почти готов иногда понять все это – ну хотя бы часть этого. Поскольку в молодости, даже будучи весьма привилегированным молодым человеком, он испытывал (Стрейндж хорошо помнил) потаенное жгучее желание запустить полновесным кирпичом в окно какого-нибудь особо ухоженного и дорогого дома...