Страница 99 из 129
Во время нашего посещения (в октябре) я видел чрезвычайно мало небольших особей этого вида, а потому надо полагать, что ни одна из них не была моложе года. Судя по этому обстоятельству, весьма вероятно, что период размножения еще не начинался. Я спрашивал нескольких жителей, не знают ли они, где эта ящерица кладет яйца, и те сказали, что ничего не знают о ее размножении, хотя хорошо знакомы с яйцами наземного вида, — обстоятельство совершенно исключительное, если принять во внимание, как обычна здесь эта ящерица.
Обратимся теперь к наземному виду (A. demarlii), с круглым хвостом и без перепонок между пальцами. Эта ящерица в отличие от первого вида водится не на всех островах, а только в центральной части архипелага — на островах Альбемарль, Джемс, Баррингтон и Индефатигебл. К югу, на островах Чарлз, Худ и Чатам, и к северу, на Тауэре, Биндлоу и Абингдоне, я не видал ее и не слыхал о ней. Казалось, будто она была сотворена в центре архипелага и распространилась оттуда только на определенное расстояние. Некоторые из этих ящериц обитают в высоких и влажных частях островов, но они гораздо многочисленнее в низменных, бесплодных районах около берега моря. Многочисленность их лучше всего доказывается, пожалуй, следующим обстоятельством: когда нас оставили на острове Джемс, то мы довольно долго не могли отыскать места, где бы не было их нор, чтобы разбить нашу единственную палатку. Подобно своим морским собратьям животные эти безобразны; тело их желтовато-оранжевого цвета внизу и буровато-красного сверху; низкий лицевой угол придает им необыкновенно глупый вид19. Они, пожалуй, несколько меньше по величине, чем морской вид, но некоторые экземпляры весили от десяти до пятнадцати фунтов [4,5–7 кг]. Двигаются они лениво, точно в полусне. Не будучи испуганы, они ползают медленно, волоча хвост и брюхо по земле, часто останавливаются и дремлют минуту-другую, закрыв глаза и вытянув задние ноги на горячей земле.
Живут они в норах, которые устраивают себе иногда между обломками лавы, но чаще — на ровных местах в мягком песчанико-образном туфе. Норы, по-видимому, не очень глубоки и входят в землю под небольшим углом; поэтому, когда ходишь в таких ящеричных «садках», ноги все время проваливаются в землю, к великой досаде усталого путника. Вырывая нору, это животное работает попеременно правой и левой стороной своего тела. Одна из передних ног некоторое время скребет землю и отбрасывает ее вверх, к задней ноге, удобно расположенной для того, чтобы выкидывать землю вон из норы. Когда одна сторона тела устанет, за дело принимается другая, и так они чередуются. Я долго наблюдал за одной такой ящерицей, пока половина ее тела не скрылась в земле; тогда я подошел и потянул ее за хвост; это крайне изумило ее, она тотчас, выползла посмотреть, в чем дело, и уставилась мне прямо в лицо, как будто говоря: «С какой стати ты тянешь меня за хвост?»
Едят они днем и не уходят далеко от своих нор; если их спугнуть, они неуклюжей походкой устремляются к норам. Очень быстро двигаться они не могут, разве только под гору, и это происходит, очевидно, вследствие бокового расположения ног. Они отнюдь не боязливы: внимательно следя за человеком, они закручивают хвост, приподнимаются на передних ногах и быстро кивают головой сверху вниз, стараясь казаться очень сердитыми; но на самом деле они отнюдь не злы, и стоит только топнуть ногой, как они опускают хвост и как можно скорее бегут прочь. Я не раз наблюдал, как маленькие ящерицы-мухоеды, следя за чем-нибудь, точно таким же манером кивали головой, но не имею понятия, для чего они это делают. Если этого Amblyrhynchus держать и дразнить палкой, он станет яростно кусать ее, но я многих ловил за хвост, и они ни разу не пытались укусить меня. Если поставить двух ящериц на землю и держать вместе, они начнут драться и кусать друг друга до крови.
Тем из этих ящериц, которые живут на низменных местах, — а таких всего больше, — вряд ли удается отведать хоть каплю воды в течение всего года, но они в большом количестве едят сочный кактус, ветви которого иногда обламывает ветер. Я несколько раз бросал кусок этого кактуса двум-трем ящерицам, собравшимся вместе, и довольно забавно было видеть, как они старались схватить кусок и утащить во рту, точно голодные собаки кость. Едят они очень неторопливо, но не пережевывают пищи. Маленькие птички знают, как безобидны эти создания: я видел, как один толстоклювый вьюрок клевал с одной стороны кусок кактуса (которым очень любят полакомиться все животные в этих низменных местах), в то время как ящерица поедала его с другого конца, а потом эта птичка с величайшей беззаботностью вспрыгнула на спину пресмыкающегося.
Я вскрыл желудки нескольких из этих ящериц и нашел их полными растительных волокон и листьев разных деревьев, особенно одной акации. В нагорной области они питаются главным образом кислыми и вяжущими ягодами гуаявиты; я видел, как под деревьями гуаявиты эти ящерицы кормились вместе с гигантскими черепахами. За листьями акации они вползают на эти низкорослые деревья, и нередко можно увидеть, как какая-нибудь парочка ящериц преспокойно себе качается, сидя на ветке в нескольких футах над землей. Вареное мясо этих ящериц белого цвета и нравится тем, чьи вкусы стоят выше предрассудков. Гумбольдт отмечает, что в южноамериканских тропиках все ящерицы, обитающие в сухих районах, считаются изысканным блюдом. Жители утверждают, что те ящерицы, которые живут на возвышенных сырых местах, пьют воду, но остальные не совершают подобно черепахам путешествий за ней из бесплодной низменной местности. Во время нашего посещения у самок внутри их тела было много больших удлиненных яиц, которые эти животные откладывают в свои норы; жители ищут эти яйца и употребляют их в пищу.
Оба вида Amblyrhynchus сходны, как я уже указывал, по общему своему строению и по многим привычкам. Ни тот ни другой не отличаются быстротой движений, столь характерной для родов Lacerta и Iguana. Оба они травоядны, хотя растения, которыми они питаются, совершенно различны. Их короткая морда дала повод м-ру Беллу наименовать этот род Amblyrhynchus [тупорылые]; действительно, по форме рта их можно сравнить чуть ли не с черепахой; надо думать, что такая форма есть не что иное, как приспособление к их травоядным вкусам. Чрезвычайно интересно обнаружить хорошо очерченный, представленный морским и наземным видами род, распространенный только в таком маленьком уголке мира20. Водный вид более замечателен, потому что это единственная существующая в настоящее время ящерица, питающаяся морскими растениями. Как я заметил вначале, эти острова замечательны не столько числом видов пресмыкающихся, сколько численностью особей; стоит только припомнить утоптанные тысячами гигантских черепах тропинки, многочисленных морских черепах, громадные «садки» наземного Amblyrhynchus, группы морских ящериц, греющиеся на солнце на прибрежных скалах каждого острова, — и нам придется согласиться, что на земле нет другого такого места, где бы этот отряд таким изумительным образом замещал травоядных млекопитающих. Геолог, узнав об этом, мысленно оглянулся бы, вероятно, назад, на эпохи вторичного периода, когда частью травоядные, частью плотоядные ящерицы, по размерам своим сравнимые только с существующими в наше время китами, населяли в огромном количестве и сушу, и море. Поэтому геологу следует обратить внимание на то обстоятельство, что этот архипелаг вместо влажного климата и обильной растительности отличается крайне засушливым и — для экваториальной области — удивительно умеренным климатом.
Покончим, однако с фауной. Все пятнадцать пойманных здесь мной разных морских рыб представляют собой новые виды; они принадлежат к 12 родам, из коих все широко распространены, кроме Prionotus21; четыре прежде известных вида этого рода живут у восточных берегов Америки. Наземных моллюсков я собрал шестнадцать видов (и две отчетливо выраженные разновидности), и все они, за исключением одной улитки (Helix), встречающейся на Таити, свойственны только этому архипелагу; единственный пресноводный моллюск (Paludina) водится также на Таити и Вандименовой Земле22. М-р Каминг еще до нашего путешествия собрал здесь 90 видов морских моллюсков, причем в это число не входят некоторые еще не уточненные виды Trochus, Turbo, Monodonta и Nassa23. Он был настолько любезен, что сообщил мне следующие любопытные результаты: из 90 моллюсков не менее 47 неизвестны нигде в других местах — замечательный факт, если учесть, как широко распространены обыкновенно морские моллюски. Из 43 моллюсков, встречающихся в других местах на земном шаре, — 25 живут на западном побережье Америки, и 8 из них можно считать разновидностями; остальные 18 (в том числе одна разновидность) были найдены м-ром Камингом на Низменном архипелаге, а некоторые также на Филиппинах. То обстоятельство, что здесь встречаются моллюски с островов, расположенных в центральных частях Тихого океана, заслуживает внимания, ибо не известно ни одного морского моллюска, общего одновременно тихоокеанским островам и западному побережью Америки. Открытый океан, простирающийся далеко на север и на юг против западного побережья, разделяет две совершенно различные конхиологические провинции24. Галапагосский же архипелаг представляет собой нечто вроде промежуточного района, где было создано много новых форм и куда каждая из этих обширных конхиологических провинций послала по нескольку колонистов. Американская провинция также послала сюда представляющие ее виды: существуют галапагосский вид рода Monoceros, встречающегося только на западном побережье Америки, и галапагосские виды Fissurella и Cancellaria, родов, распространенных на западном побережье, но не встречающихся (как сообщает мне м-р Каминг) на островах в центральной части Тихого океана25. С другой стороны, имеются галапагосские виды Oniscia и Stylifer, родов, живущих в Вест-Индии и в китайских и индийских морях, но не встречающихся ни на западном побережье Америки, ни в центральной части Тихого океана26. Могу здесь добавить, что, сравнив около двух тысяч моллюсков с восточного и западного побережья Америки, м-ры Каминг и Хиндс нашли только одного-единственного общего моллюска, а именно Purpura patula, живущего в Вест-Индии, на берегах Панамы и на Галапагосских островах27. Таким образом, в этой части света существуют три обширные морские конхиологические провинции, совершенно различные, хотя и поразительно близкие друг к другу, разделенные протянувшимися далеко с севера на юг пространствами суши или открытого моря.