Страница 22 из 24
- Ну, разве что дружеский, - сопротивление ее вдруг ослабло. Все внутри Антона сладко закружилось, и он припал к влажным, раскрывшимся навстречу губам. Оторвался, удивленный внезапной ее кротостью. Лика сидела раскрасневшая, с закрытыми глазами, будто вслушиваясь во что-то внутри себя. Он тихонечко поцеловал ее в уголок рта, со вздохом отодвинулся. - Не совсем, конечно, дружески получилось. Придется репетировать.
- Что? - Лика открыла глаза. Взгляд ее был далеко.
Не в силах сдержать удивительную, переполнившую его нежность, Антон подхватил ее на руки и принялся кружить.
Антон шел в темноте вдоль деревни, то и дело спотыкаясь, как накануне, и - улыбался. Весь вечер пробродили они вокруг деревни, обнимаясь, целуясь напропалую. Но всякий раз, как пытался он обхватить ее грудь или спустить руку ниже талии, Лика, державшаяся опытной женщиной, зажималась и отстранялась. "Нецелованная еще", - сообразил Антон. И от этого почувствовал умиление. Ему было тревожно и удивительно радостно. Тревожно - потому что не знал, будет ли она при новой, завтрашней встрече такой же щемяще - нежной, как при расставании, или, как ни в чем ни бывало, - лукаво-насмешливой. А радостно - потому что еще немного, и - наступит завтра. И тогда останется перетерпеть рабочий день, а там - они опять увидятся.
Антон счастливо засмеялся.
* Жизнь, как писал поэт, входит в берега. Дни теперь потянулись один за другим.
Листопад не вылезал со стана, где в компании механизаторов что-то модифицировал в поломанных комбайнах. В деревне в глаза и заглазно величали его не иначе как уважительно - "спирант". К бабе Груне он заскакивал изредка под вечер, возбужденный, с блестящим лихорадочно взглядом. Вытаскивал тетрадку и, усевшись за стол, принимался наспех набрасывать схемы и рисовать формулы.
- Так, это ты врешь - не возьмешь, шоб я тебя не достал. Завтрашним днем, пожалуй, попробуем с другого боку зайти, - бормотал он. - Ну, если получится, такой диссер слеплю, что посильней "Фауста" Гёте грохнет!
- И о чем речь? - как-то, лежа на излюбленной печи, лениво справился Антон.
- О комбайнах. Хочу в принципе поменять один механизм.
- Погоди! Так у тебя ж диссертация как будто совсем на другую тему! Сам же говорил, что работы там осталось на месяц, если без пьянки.
- Та как же можно без пьянки, если там сплошная мертвечина! - беззаботно отмахнулся Иван. - А здесь живое! Перспективы - громадье! Всё сельское хозяйство переделать можно. Ты про столыпинские реформы слыхал? - Это который на "столыпинских галстуках" людей вешал?
- О! Как же вбили вам, - Иван расстроился. - На самом деле великий реформатор. У меня батя специально его программу изучил и мне рассказал. Пытался Россию переделать, шоб вместо такой вот шантрапы, - он ткнул в окно, - на земле хозяин появился. Хутора, наделы. Тогда и отдача совсем другая. Вот и я думаю - возродить его идеи на новом, так сказать, витке эволюции. А для этого техника соответствующая нужна. Минитрактора такие, многофункциональные.
- Какие идеи? Какие хутора? - Антон встрепенулся. - Ты что, собираешься против колхозов выступить?! Это ж основа основ!
- Все равно к этому придут, - буркнул Иван. - Отступать дальше некуда. И тут, кто смел, тот и съел. Главное, чтоб сразу не испугать. Сначала кандидатскую насчет минитракторов защитим. Вроде никакой идеологии. А потом уж - на уровне докторской - можно обдумать, как такие хозяйства по всей стране организовать. А шо мелочиться? Жизнь дается один раз. И прожить ее надо взахлеб. В полете! Кусками рвать, кусищами отдавать. Шоб самому в кайф! Представляешь? Листопадовская реформа! Звучит? Он всклокочил волосы.
- Недоступный Вы, Иван Андреевич, моему разуму человек, - свесившись с печи, любовно констатировал Антон. - Просто-таки матерый человечище. Листопад самодовольно хмыкнул. Он и впрямь ощущал себя великаном.
* Сам Антон вместе с Вадичкой работал на погрузке-разгрузке камней. Собственно то, чем они занимались днем, работой можно было назвать с большой натяжкой. С утра к дому бабы Груни на раздолбанной "лайбе" подкатывал Михрютка, и втроем ехали они на озеро Ледовое, на берегу которого скопилось множество камней. Камни эти надлежало грузить и перевозить к строящемуся коровнику. День начинался с того, что Антон с книгой заваливался на лугу, а Вадичка принимал от Михрютки очередной рапорт. Дело в том, что молодожен Михрютка проходил под руководством Непомнящего курс молодого сексбойца и каждое утро отчитывался о выполнении полученного накануне домашнего задания. Сегодня как раз предстояло освоить самую трудную тему. - Ну-с, - потирая руки, приступил Непомнящий. - Как прошло?
- За ночь пять палок кинул! - браво отрапортовал Михрютка.
Вадичка предостерегающе нахмурился. - Что еще за "палок"? Ты все-таки не план по рубке леса выполняешь. Не всё решает количество, - с важностью напомнил он. - Женщине требуется прежде всего качество. Дабы удовлетворить ее, наиглавнейшее - это разнообразие. Помнишь, я тебе объяснял про королеву поз?
- Рачком, что ли? Так два раза вдул.
- И каково?
- О! Аж взвыла!
- То есть ответила взаимностью. Стало быть, потихоньку находите консенсус. Ну, а как насчет последнего задания? Минэтик попробовал?
- Это в смысле вафлю?! Ох, упиралась! - Женщину надо уметь уговорить.
- Так уговорил: дал чуток по загривку. Ничо, взяла. Еще и чавкала. О! У меня разговор короткий. Либо вдую, либо по загривку.
- Брутальный, стало быть, тип.
При слове "тип" Михрютка обиженно засопел.
- Ладно, по загривку - это как раз ничего, - успокоил его Вадичка. - Некоторых это даже возбуждает. Главное, что вы потихоньку дозрели до истинных глубин познания. Потому внимай далее. Сегодня для закрепления пройденного материала опять начнешь с легонького минетика. Потом совершаешь разминочный коитус.
- Коитус - это куда?
- Куда обычно! - рявкнул недовольный тупостью ученика Вадичка.
- А! понял. - После чего намазываешь фаллос вазелинчиком и тихонько вводишь в аннус.
- А это куда?
- В прямую кишку. - Кому?
- Не мне же! Жене.
- Как же это? Я ж ее... разорву. Не чужая ведь, - сметенный Михрютка заглянул учителю в глаза, надеясь, что он шутит.
Но шутить Непомнящий сегодня был не расположен. Тем более при виде заливающегося от хохота Антона.
- Разорву! - презрительно передразнил он. - Тоже мне, Лука Мудищев нашелся. Природа, она за тебя, дурака, всё давно рассчитала. Значит, объясняю еще раз для неполноценных...
Вадичка доходчиво растолковал технику анального секса.
- Теперь дошло?
- Да. Теперь я её да. Теперь она у меня не забалует, - Михрютка предвкушающе потряс кулаком. Восхищенно зацокал. - И как это Вы, Вадим Кириллович, про всё так много знаете? Это ж сколько надо учиться.
После первого же инструктивного занятия Михрютка проникся к наставнику таким безграничным уважением, что обращался не иначе как на "вы" и по имени-отчеству.
- Ладно, ладно, еще не тому обучу, - Вадичка польщенно похлопал его по щеке. - Я пока сосну чуток, а ты покидай камни. Только отъедь в сторону, чтоб не греметь!
Довольный собой, Вадичка раскинулся на траве. Он чувствовал себя миссионером, несущим культуру диким туземцам. А Антон просто чувствовал себя совершенно переполненным счастьем.
* Однажды он вернулся далеко за полночь. Листопад, как обычно, отсутствовал. Зато Вадичка вопреки обыкновению не спал. Лежал с открытыми глазами на приступочке и, не мигая, смотрел в темный потолок.
- Нагулялся вволю? - процедил он, дождавшись, когда приятель вскарабкается на печь.
- Да. А ты что один? Девиц ведь полно, - счастливому Антону хотелось, чтоб рядом были счастливы все остальные. Даже Непомнящий.