Страница 2 из 16
Они вышли на палубу. Корабль подходил к устью, где Сиднейский залив сливался с Тихим океаном. Гид как раз показывал столпившейся группке на дома, построенные на гористом утесе:
- Самая дорогая земля в Австралии. Вон та желтая вилла - Мэла Гибсона, рядом, с колоннами, - дом Мердока. - Дорогой Алеша, - Кахи примирительно приобнял расстроенного товарища за плечо. - Не хочу тебя обижать. Но даже если предположить, что твой проект будет поддержан, для промышленного внедрения технологий нужны серьезные инновационные банки. Серьезные! Но где они? Ты же сам бывший вице-президент "Возрождения". Неужели история собственного банка тебя ничему не научила?
- История "Возрождения" как раз и научила меня, что во всяком деле нужно идти до конца. Успех может придти, может, нет. Но придет он только, если ты сам идешь до конца, - Забелин упрямо поджал губы. - До последней точки.
На утесе внезапно зазвонил колокол. Отдыхающие заинтересованно всполошились.
- А! Это... Во-он там, среди эвкалиптов, выглядывает вилла, - гид вытянул палец. - Недавно за бешеные деньги перекупил один российский олигарх. Сбежал чуть ли не накануне ареста.
Он напрягся, вспоминая фамилию. Не вспомнил:
- Вот и церквушку отстроил. Говорят, тоскует.
Забелин вслушивался в затухающие звуки, а в ушах у него все сильнее звучал совсем иной перезвон, далекого теперь девяносто восьмого года.
Год 1998.
Глава 1
Время новороссов
На заваленной мартовскими сугробами Варварке раззванивался церковный колокол. Озорной, непривычный в этих местах гул раздражал покоящиеся на соседнем холме гранитные здания, отгороженные от суетного мира знаками "Движение запрещено". Подле веселящейся церковки, по преданиям, поднимавшей Русь на Куликовскую битву, возвышались два прилегающих друг к другу здания. Дети одного отца-архитектора, но с разной судьбой. Слева от церкви стояло обильно потрепанное московскими снегопадами и наледью, в неопрятных желтоватых подтеках, хотя не схваченное еще необратимой разрухой, здание Минтяжмаша. А ближе к Солянке, из переулка, буквально выпирало на Славянскую площадь отдраенное, с золоченой лепниной здание, крышу которого венчала корона из витых букв - "Банк "Возрождение". Разбогатевшим купцом, неохотно допущенным в высшее общество, нависло оно над церковкой, будто родитель, обхвативший за плечи разыгравшегося малыша. Выпятив разукрашенную грудь, оно с вызовом косилось своими тонированными стеклами в сторону недоброжелательного Кремлевского холма.
..."БМВ", обогнув Славянскую площадь, свернул в узенькие переулочки, затерявшиеся, будто ручейки в ущельях, меж могучими сталинскими домами. Привычно славировав, проскочил он под поднятый перед ним шлагбаум и остановился за церковным двором возле парадного входа в банк, точнехонько вписавшись меж двумя пятисотыми "мерседесами". Курившие у крыльца перед началом рабочего дня сотрудники банка поспешно развернулись в сторону выходящего из-за руля тридцатипятилетнего худощавого человека с установившейся приветливостью на лице.
- Здравствуйте, Алексей Павлович, - дробью поздоровались они.
- Пытаемся надышаться перед погружением? - Забелин одним весело-ироничным взглядом охватил всех, и через раздвинувшиеся двери вошел в "шлюз" - прямоугольник, оснащенный металлоискателями и счетчиками для "считывания" пластиковых карт. На стене была прикреплена инструкция "Порядок пропуска сотрудников в помещение банка "Возрождение". В конце длинного витиеватого текста значилось примечание: "Без предъявления документов пропускаются члены правления. Охранник обязан знать членов правления в лицо".
Сидящий в изолированной кабинке милиционер, демонстрируя безукоризненное знание инструкции, незамедлительно нажал на кнопку. Перед Забелиным распахнулись внутренние двери, за которыми и начиналась собственно банковская территория. Все входящие разделялись на три потока. Прямо напротив входа располагалась стойка, перед которой в ожидании пропусков толпилось, как обычно, несколько посетителей. С оторопелым видом вглядывались они в плакат за спиной дежурного - "Банк "Возрождение" - это коллективный гражданин России. Что хорошо для банка - хорошо для России". Основная часть сотрудников устремлялась влево, к лифтам. Справа от входа сияла бронзой перил парадная, выложенная пушистым ковром лестница, предназначенная для высшего менеджмента и элитных визитеров. Напольные, восемнадцатого века часы всхрипнули, готовясь начать отсчет ударов, и Забелин, боясь опоздать к началу правления, сиганул по парадной лестнице, по-мальчишески перепрыгивая через две ступеньки. На марше второго этажа размещалась еще одна, заблокированная прозрачная дверь, за которой располагалась "сердцевина" банка - аппарат президента, его кабинет и кабинеты двух его первых заместителей. Возле двери с бумагами в руках подпрыгивали, пытаясь обратить на себя внимание находящихся внутри, несколько банковских сотрудников. И среди них трое Забелинских подчиненных: начальник группы аналитиков кредитного управления Эдик Снежко, старший кредитный инспектор Андрей Дерясин и недавно принятый в банк на должность заместителя начальника юридического управления Игорь Кичуй. Неразлучная веселая троица, вечно подтрунивающая друг над другом - Вы почему здесь? - Забелин с притворным неудовольствием нахмурился. - Так, Алексей Палыч, полная засада! - долговязый Андрей Дерясин тут же скроил на удлиненном своем лице плаксивое выражение. - Ведь сколько пахали над новой инструкцией. - На комитете утвердили, а главбух не подписывает, - горячо встрял Снежко. - Потребовала какие-то выписки. Так я всё собрал - с запасом, пусть хавает. Весь банк эту инструкцию ждет, минута дорога, а тут налицо как бы волокита. Так я ей в лицо!..
- Налицо в лицо, - привычно съехидничал Дерясин. Что бы ни делал расторопный Эдик Снежко, всё становилось чрезвычайно важным, и счет он всегда вел на минуты, впиваясь клещом во всякого, кто препятствовал, по его мнению, выполнению очередной судьбоносной задачи.
С этими двумя стало ясно. Хотя для Дерясина инструкция была скорее предлогом, чтоб проникнуть внутрь, - за заветной дверью располагалась невеста Андрея помощник президента банка Инночка Голицына.
- А ты с чем? - Забелин обернулся к высоченному, худому как плеть Игорю Кичую.
- А мне Чугунов велел подойти к правлению. По-хамски как-то. Даже не объяснил, - Игорь поправил узенькие адвокатские очочки, что означало недоумение и неудовольствие одновременно.
Забелин постучал по стеклу. Охранник внутри поспешил нажать на кнопку. Пропустив перед собой нетерпеливую троицу, Забелин шагнул в небольшой зал, в просторечье именуемый залом ожидания и даже - в зависимости от причины вызова - пыточной. Сегодня зал был заполнен сбившимися в кучки людьми, меж которыми сновали оживленные секретарши с документами. Они то и дело подходили к беседующим, что-то показывали, уточняли, отходили, растекались по боковым кабинетикам, появлялись снова и в броуновском своем движении неизбежно стремились к дальней, дубовой двустворчатой двери с табличкой "Конференц-зал". У распахнутой этой двери, за журнальным столиком, восседал неулыбчивый всевластный начальник аппарата президента банка Геннадий Сергеевич Чугунов. Здесь с озабоченным видом начальника Генштаба перед близкой битвой принимал он рапорты своих раскрасневшихся подчиненных, раздавал новые указания, которые они поспешно бросались исполнять, просматривал подготовленные к повестке дня материалы и либо молча визировал, после чего их тут же раскладывали в папки членов правления, либо брезгливо отбрасывал в сторону, обрекая нерадивых исполнителей на неизбежную экзекуцию.
Первым, кого увидел входящий Забелин, был Юрий Павлович Баландин - крепкий краснолицый мужчина, энергично притиснувший к струящемуся в углу зала фонтану субтильную женщину в итальянских очках - управляющую Ивановским филиалом Леночку Звонареву. - О! Наконец-то Палыч появился! Боялся, что увильнешь!- при виде Забелина Баландин, оставив Звонареву, устремился к вошедшему. - И тебе здорово, Палыч. - Забелин стиснул поднаторевшую в крепких мужских рукопожатиях ладонь Баландина. - Как самочувствие после вчерашнего?