Семь дней страсти

– Ник, – протянула она. – Ник. Ник. – Его имя она произносила как молитву. За него. – О, мне так… так…

Он видел, как вонзились ее пальцы в округлость груди, а вторая рука внизу стала двигаться все быстрее и быстрее. И взял ее мгновенно, слишком яростно. Она обхватила ногами его бедра и выгнулась навстречу, требуя большего.

Ник почувствовал, как плотно обхватило ее лоно его плоть, и стиснул зубы. Когда она, наконец, немного расслабилась, он рванул вперед. Его толчки становились все яростнее, их бедра сталкивались друг с другом, пока он подводил себя к решающему моменту. В какой-то миг ритм стал невыносимо быстрым, и Николас в последнюю секунду успел выскользнуть из ее тела, изливая свое семя на живот и грудь Синтии. Картинка была настолько вульгарной и острой, что у него перехватило дыхание.

Замерев, он запрокинул голову, пытаясь удержать в теле пульсирующее наслаждение.

– О Боже… – выдохнула Синтия.

Ник восстанавливал дыхание и чувствовал, что земля кружится у него под ногами. Зашуршали простыни.

– Боже мой! Это твое семя?

Ник открыл глаза и увидел, что Синтия, приподнявшись на локтях, смотрит на свое тело.

– Так много.

У Ника вспыхнуло лицо. Он прикрыл рукой свою плоть. Все это было так некрасиво. Ситуация стала еще абсурднее, когда Син провела пальцем по своему животу, наморщив от любопытства лоб.

– Николас Кантри, ты краснеешь?

– Конечно, нет!

– Учитывая то, сколько обнаженных женщин ты видел в своей жизни, не могу представить, что ты считаешь это шокирующим.

– Нет… просто… Прости меня.

Когда Ник выскользнул в свою комнату в поисках полотенца, он отчетливо слышал, как за его спиной раздался изумленный возглас Синтии.

Как необычно заниматься любовью с другом, подумал Ник. Необычно, прекрасно и… замечательно.

Глава 16

– Мне кажется, мы найдем этот клад сегодня, – в третий раз повторил Ланкастер.

Синтия с сомнением посмотрела на него, но он продолжал улыбаться на резком ветру. Он нутром чувствовал это, как будто его ухо улавливало вибрацию секретного пласта земли. У него голова гудела от ощущений.

Синтия продолжала молчать. Тогда Ник вернулся к мысленным подсчетам той суммы, которая понадобится ему, чтобы освободиться от брака по расчету.

Идеальной будет сумма двадцать тысяч. Десять – для него и десять – для Синтии. Если больше, то было бы замечательно, но нельзя быть жадным. Десятью тысячами он оплатит практически все семейные долги. А если предпринять разумную экономию, то доход от его собственности за несколько лет поможет расплатиться с остальными. И у Синтии будут собственные деньги. Она станет богатой невестой. И будет свободна выйти за него замуж, не мучаясь угрызениями совести.

Если речь пойдет о пяти тысячах, то дорога к браку будет труднее. Но с легкой жизнью покончено. Он должен был покончить с ней много лет назад. С пятью тысячами фунтов он сможет вести переговоры с кредиторами о сроках погашения долгов. Несколько лет они, скорее всего, подождут. Семью по-прежнему будут уважать, а это значит, что сестра сможет выйти замуж по желанию. Брат продолжит жить прежней жизнью в Лондоне, хотя и в меньшей роскоши.

А они с Синтией будут жить счастливо.

В нескольких шагах от берета из воды вынырнул тюлень и снова ушел глубоко под воду. Когда он снова высунул свою голову и посмотрел на них темными глазками, Ланкастер усмотрел в этом добрый знак. Синтия с безучастным лицом посмотрела на животное, но ведь за десять лет она повидала десятки тюленей, подумал Ник.

– Я бы хотел еще раз извиниться за свои слова в адрес твоих набросков.

– Ой, оставь это. Я прекрасно знаю, что они ужасные.

– Я бы не стал называть их ужасными. Ты точно передаешь… эмоции.

– Ох, Ник, прекрати.

Он вздохнул и оглянулся: Тюлень все еще смотрел на них.

– Мне кажется, я ему понравился.

– Он принимает тебя за рыбака, который в любой момент начнет бросать приманку.

Николас сердито посмотрел на нее:

– Почему у тебя плохое настроение? Утром ты казалась абсолютно счастливой.

Когда Синтия прищурилась, глядя на тропинку впереди, Ник решил, что она сейчас будет спорить. Но через несколько шагов она вздохнула и встретилась с его взглядом:

– Прости, но ты заставляешь меня нервничать.

– Как это?

– Ты, похоже, сознательно пытаешься обнадежить меня.

– Ты о нашем браке?

– Нет! Мы не поженимся, Ник! И ты должен перестать думать об этом.

– После того, что произошло сегодня утром, трудно не думать о браке.

– Неужели? Ты думаешь о браке с каждой женщиной, с которой спишь?

– Синтия Мерриторп! – прикрикнул Ланкастер. Первоначальный шок от ее слов сменился гневом. – Это не то, о чем ты говоришь, черт возьми.

– А я была уверена, что именно то, – фыркнула она.

Неужели она может думать, что для него происходящее между ними ничего не значит? Он четко дал ей понять, что любит ее. Неужели она пытается сказать, что это ничего не значит для нее? Ник остановился, повернулся к ней и взял за локоть, пытаясь остановить.

– Я не сдвинусь с места, пока не услышу от тебя правду. Ты любишь меня или нет?

Она задохнулась, как будто он ее ударил.

– Ответь на мой вопрос.

– Не буду!

– Почему?

– Потому что это не относится к делу.

Синтия выдернула руку.

– Я уже сказал, что люблю тебя.

– Ты не любишь меня. Ты только думаешь, что любишь, потому что я для тебя новинка. Я не похожа на тех женщин, что были у тебя в Лондоне, понимаешь? Я – другая. Мне наплевать на твои долги, на твое положение. Я как передышка для тебя, Ник. Временное облегчение. Вот и все.

Невероятно. Как она успела стать такой циничной в своей деревне?

– Это не все, черт возьми.

– Правда? – Синтия сложила руки на груди. – А что же тогда? Чем же я лучше всех этих красивых лондонских женщин? Чем я лучше красивой девушки в красивом платье с приличным наследством? Ничем.

– Ничем? – закричал Ник.

– Я простая деревенская девушка, без образования. У меня нет денег, у меня нет ничего, даже красоты. Любая из всех тех женщин в Лондоне станет для тебя лучшей женой.

– Ни одна не станет. Ни одна душа в Лондоне меня не знает так, как ты. Ни один человек. Ты знаешь, почему я не испугался, когда ты появилась в образе призрака? Потому что я тоже был призраком, Син. Я – призрак. И ты единственная, кто все еще видит меня.

Казалось, в этот момент даже чайки кричать перестали. Ланкастер отступил на шаг, пораженный своими словами. Синтия была ошеломлена.

– Что ты имеешь в виду?

– Это просто… Просто там не так, как здесь. Вот и все.

– А мне кажется, что это не все, – прошептала Синтия.

– Ну а что еще? – Ланкастер натянуто улыбнулся. – Ностальгия. Тяга к простой жизни.

– Значит, ты признаешь, что я всего лишь символ этой простой жизни?

– Нет, не признаю.

Порыв ветра, выхвативший густую прядь волос из пучка, закрыл лицо Синтии. Она на мгновение перевела взгляд к морю, поправляя волосы. Ветер снова выхватил прядь, и теперь она пристала к щеке, но Синтия не обратила на это внимания.

Она встретилась взглядом с Ником, и он замер, видя нерешительность в ее глазах.

– Ник, что случилось, когда ты уехал?

Ему вдруг показалось, что ветер взвыл у него в ушах. У него все похолодело внутри, когда он прочел сомнение в ее взгляде.

– Ничего, – словно кто-то другой ответил голосом Ника. – Я уехал в Лондон. И все.

– Мне кажется, что это не все. Есть еще что-то.

– Нет, больше ничего.

– Не лги мне. Если не хочешь говорить, так и скажи. Только не лги.

Ланкастеру показалось, что у него сжались легкие. Он намеревался сказать ей то, что говорил всем. Солгать, как лгал воем остальным. Но почему-то не мог. Он не мог лгать, когда его просили сказать правду.

– Мне не хочется обсуждать это.

У него дрожали руки от ужаса, что надо говорить правду.