Король пепла

Сильвиэль не удивился его приходу в Зал Кланов. Его лицо светилось решимостью. Он не стал дожидаться, пока Фатум заговорит.

— Я принял решение, муэдзин. Я один несу ответственность за случившееся.

Фатум благожелательно поднял руку, дрожавшую от усталости.

— Я не корю вас, юноша. Темная Тропа уничтожена, а все харонцы сожжены. Ваша инициатива, возможно, спасла мой город. Во всяком случае это станет ясно в ближайшие часы.

Муэдзин утаил невыносимые страдание и горечь, овладевшие его сердцем. Снова тысячи людей погибли лишь затем, чтобы дать небольшую передышку столице Ликорнии.

Пять урн образовывали круг, освещенный алым светом свечей, возле которого молились фениксийцы. Шестая, раскрытая, урна лежала в углу. Из нее к выломанным окнам тянулась дорожка пепла. Стены были выжжены.

— Так то был… только один Феникс? — удивленно спросил муэдзин, указывая на опрокинутую урну.

— Да, тот, которого охранял я сам, — ответил Сильвиэль, рухнув в кресло. — Лишь я согласился выполнить просьбу Эзры.

— Эзра? Я должен был догадаться, — сказал Фатум, садясь, в свою очередь.

Он покачал головой и обрушил на подлокотник кресла удар кулака.

— Я не достоин того, чтобы жить. Это он должен быть сейчас на моем месте. Если бы только я не был так упрям!..

— Вы напрасно так говорите, — возразил фениксиец. — Вы приговорили его, ибо это справедливо по вашим законам. А он принес себя в жертву, так как считал, что ради этого было бы справедливо умереть. Ни один из вас не ошибся.

— Я сделал ошибку…

— Было бы ошибкой умереть ни за что, вам не кажется? Или бежать, не защитив своих товарищей.

— Возможно, но именно Эзру будет благодарить мой народ… если мы победим.

— Он будет почитать и вас, ибо вы командовали сопротивлением Эль-Задина, — добавил Сильвиэль, склонившись к муэдзину.

— Эль-Задин… скорее, то, что от него осталось.

— Пока будет биться сердце хотя бы одного ликорнийца, он будет чтить ваше имя, Фатум. Вы это знаете, не так ли?

— Мне это безразлично, мальчик мой.

— Продолжайте исполнять ваши обязанности, вот и все. А мы, фениксийцы, сражаемся ради себе подобных, но в первую очередь ради спасения Волны и Хранителей. Тогда как перед вами, вокруг вас, есть еще мужчины, женщины, дети, которых нужно защищать, которых нужно спасти. Вы должны будете сделать все, что в ваших силах.

Фатум грустно улыбнулся.

— Вы правы, — признал он. — Теперь юноша, почти мальчик, дает мне советы.

— Я много потерял сегодня, господин, — возразил Сильвиэль, — но мэтры-кузнецы из Алой Башни научили меня одной вещи: пока лезвие не стало совершенным, нужно продолжать его ковать.

При этих словах Фатум встал, похлопал фениксийца по плечу, давая понять, что уходит.

— Господин? — окликнул его Сильвиэль.

— Да?

— Есть еще одна вещь, о которой я хотел вам рассказать. Я открыл эту тайну Эзре перед его смертью, и я должен также открыть ее вам.

Муэдзин нахмурился и внимательно посмотрел на фениксийца.

— Вне Миропотока развернулась другая война. Наш Великий Мэтр, Януэль, наследник лиги фениксийцев, сейчас в Харонии. Он Сын Волны. Он должен найти следы Фениксов Истоков, разбудить их и напустить на королевство мертвых. Там есть стена Пепла, Темные Тропы образуются через бреши в этой стене.

Фатум удивленно раскрыл глаза.

Он помнил о таинственных поисках, которые вели в Ликорнии муэдзины его поколения и их предшественники в течение многих лет. Ходили слухи, будто эти изыскания делались по приказу представителей Волн. Муэдзины раскапывали многовековые развалины в пустыне и расшифровывали старинные надписи.

Так, значит, Волны нашли то, что искали. Им удалось установить местонахождение стены Пепла и снарядить посланца в сердце «проклятого сада», как называли его старые муэдзины.

Фатум был потрясен. Ему казалось, что у него под ногами раздается неведомый ранее гул.

— И… он справляется со своей миссией?

— Мы ничего об этом не знаем. Мы можем лишь надеяться.

— Почему вы открыли мне эту тайну?

— Чтобы вы поняли, что… Харония, без сомнения, бросила все свои войска в тот бой, который до сих пор не утих под этими стенами, — сказал Сильвиэль, подойдя к разрушенным окнам. — Мы не можем знать наверняка, есть ли другие действующие фронты. Скорее всего, есть. Но самое главное — это держаться как можно дольше, во что бы то ни стало, пока у нас не кончатся силы.

— Нужно дать время этому… Януэлю, — задумчиво согласился Фатум. — Я понимаю, но… подождите, у меня есть другое предположение.

Сильвиэль вопросительно посмотрел на него. Муэдзин принялся расхаживать по комнате, погруженный в глубокую задумчивость. Затем он замер, подперев подбородок рукой, остановившись взглядом на урнах.

— Вы хотите сказать, что Темные Тропы воплощаются в Миропотоке благодаря этим брешам?

— Да, — ответил юный пегасиец, одолеваемый любопытством.

— И Темные Тропы сходятся сюда, в эту долину?

— Думаю, что это так… Во всяком случае большая часть, судя по количеству харонцев в городе.

— Хорошо… А если мы придем на помощь Великому Мэтру? Я хочу сказать, более непосредственно.

— Каким образом?

— Мои братья муэдзины, Асам и Хадим, раскрыли старинную стратегию, следы которой обнаружили в забытых пергаментах. Поскольку я не очень-то в это верил, я позволил им заниматься этим в одиночку. Но сейчас я думаю, а что если…

Он замолчал и снова предался размышлениям.

— Да говорите же, черт возьми! — воскликнул Сильвиэль.

— Я думаю, что это смогло бы помешать воплощению Темных Троп, — сказал наконец Фатум.

— Вы хотите таким способом помочь Януэлю? Напротив! Если харонцы больше не смогут нападать на нас, они все сосредоточатся в королевстве мертвых и Януэлю придется иметь дело с ними!

Сильвиэль побагровел от гнева.

— И правда, — согласился Фатум. — С другой стороны, с помощью нашей стратегии нам, может быть, удастся парализовать Харонию, уменьшить ее возможности действовать и передвигаться. Лучшее, что я могу сделать, — это показать ее вам. Следуйте за мной.

— Пс-ст!

Мэл поднял голову. Тело Коума оттягивало ему руки; плечи и спину жгла острая боль.

Из-за приоткрытой двери выглядывал маленький лысый человечек с бородкой и делал ему какие-то знаки.

Фениксиец положил Коума на землю и, задыхаясь, проговорил:

— Помогите мне нести его.

Мужчина приподнял полы своего одеяния, украшенного затейливыми символами, и подошел к Коуму. Вместе они дотащили раненого до двери.

— Я знаю, кто вы. В каком состоянии находится ваш друг?

— Он тяжело ранен в бедро, а потом его завалило при пожаре там, в центре…

— Давайте затащим его внутрь.

— Кто вы? — поинтересовался Мэл, который уже не доверял никому и подозрительно относился к каждой новой встрече.

— Мое имя Хадик. Я алхимик. Я также обладаю некоторыми познаниями в области медицины. Я могу вылечить вашего друга. Нужно торопиться.

Они отнесли молодого человека, находившегося без сознания, в Святилище Сна и уложили его на гору переливчатых подушек. Спящие куда-то исчезли. Лишь хозяин этого места знал, что они умерли, улыбаясь, погруженные в видения, порожденные их одурманенным сознанием. В глубине комнаты стоял заваленный всякой всячиной стол, освещаемый голубым фонарем. Мэл не стал разглядывать все причудливые трубы, извивавшиеся вдоль стен.

— У вас есть снадобья?

— Да. Я сейчас вернусь.

Хадик стал рыться среди десятков флакончиков, стоявших на этажерках и в небольшом буфете. Вернувшись, он откупорил маленький флакон с неразборчивыми пометками на этикетке, содержавший молочного цвета жидкость.

— Помогите мне напоить его этим.

Жидкость скользнула в рот Коума, тот проглотил и закашлялся.

— Вот так… — сказал алхимик. — Это эликсир моего собственного изобретения. Он вернет ему силы и укрепит организм.

— Сколько на это потребуется времени?