Страница 5 из 18
— Выбросил, — без нужды пояснил он, забираясь на кровать. — Ложись в постель, Саксоночка.
— Что это было? — спросила я, укладываясь рядом с ним.
— Я думаю, шутка, — ответил он. — Скверная, но всего лишь шутка. — Приподнялся на локте и задул свечу. — Иди ко мне, mo dui
Несмотря на неприятный подарок, я спала крепко под двойной защитой запертой двери и рук Джейми. Перед рассветом я увидела во сне зеленый луг и множество бабочек над ним. Желтые, коричневые, белые, они кружились вокруг меня, словно осенние листья, садились мне на голову и плечи, дождем сыпались вниз по телу, крохотные лапки щекотали кожу, бархатные крылышки трепетали в такт ударам моего сердца.
Я медленно выплывала из сна к реальности и обнаружила, что лапки бабочек, щекотавшие мне живот, на самом деле — кончики мягких рыжих волос Джейми, а бабочка, забравшаяся мне между ног, — его язык.
— Ммм, — промычала я чуть позже, — все это очень хорошо для меня, ну а ты как же?
— Всего три четверти минуты побудь так, — отвечал он, отводя в сторону мою руку. — Но я предпочел отложить для себя еще время про запас. По натуре я человек медлительный и предусмотрительный. Могу ли я просить вас, мистрисс, составить мне компанию нынче вечером?
— Можете, — сказала я и, заложив руки за голову, вызывающе поглядела на него из-под полуприкрытых век, — если вы хотите этим сказать, что с вашей дряхлостью вас хватает всего на один раз в сутки.
Он пристально посмотрел на меня со своего места на краю постели. Внезапно вспыхнувшим белым вихрем бросился на меня и крепко втиснул в перину.
— Ну вот, — пробормотал он куда-то в мои спутанные волосы, — не говори потом, что я тебя не предупреждал.
Через три минуты он застонал и открыл глаза. Обеими руками крепко растер себе лицо и голову, так что волосы встали дыбом. С невнятным гэльским проклятием неохотно вылез из-под простыни и начал одеваться, вздрагивая от холодного утреннего воздуха.
— Ты не мог бы сказать Алеку, что нездоров, и вернуться в постель? — с надеждой спросила я.
Он засмеялся и нагнулся поцеловать меня, прежде чем полез под кровать за своими чулками.
— Мне бы очень этого хотелось, Саксоночка. Но я сомневаюсь, чтобы даже оспа, чума или тяжкое телесное повреждение были приняты как отговорка. Если бы я лежал при смерти, но не истекал кровью, Алек в одну минуту явился бы сюда и поднял меня со смертного ложа.
Я глядела на его красивые длинные икры, пока он натягивал чулок и подворачивал его верхний край.
— Тяжкое телесное повреждение, говоришь? Я могла бы причинить тебе нечто подобное, — с мрачным видом сообщила я.
Джейми, крякнув, потянулся за вторым чулком.
— Ладно, только хорошенько смотри, куда пускаешь свои волшебные стрелы, Саксоночка. — Он пытался лихо подмигнуть, но, занятый своим чулком, только покосился на меня. — Мишень чересчур высокая, как бы не угодить так, что я стану тебе бесполезен.
— Не волнуйся. Обещаю не выше колена, — сказала я и нырнула под одеяло.
Он шлепнул меня по одной из выпуклостей и ушел в конюшню, очень громко распевая песню «Наверху среди вереска». Припев донесся до меня уже с лестницы. Джейми был прав: в смысле музыкального слуха ему медведь на ухо наступил.
Я полежала еще немного в состоянии приятной сонливости и отправилась завтракать. Большинство обитателей замка уже успели поесть и ушли работать. Те, кто еще оставался в зале, поздоровались со мной приветливо. Ни косых взглядов; ни выражения скрытой враждебности или интереса к тому, насколько удалась злая шутка. Но я тем не менее внимательно присматривалась к лицам.
Утро я провела в одиночестве на огороде и в поле со своей корзинкой и лопаткой. Искала самые употребимые травы. Как правило, люди из деревни обращались за помощью к Джейлис Дункан, но в последнее время часть пациентов стала приходить ко мне в аптеку, и торговля целебными средствами шла бойко. Возможно, болезнь мужа отнимала у Джейлис много времени и ей некогда было заботиться о своих постоянных больных.
Большую часть второй половины дня я провела в своей амбулатории. Пациентов пришло немного: человек с хронической экземой, потом явился еще один, с вывихнутым большим пальцем, потом поваренок, опрокинувший себе на ногу горшок с кипящим супом. Наложив на обожженное место мазь из тысячелистника и синего ириса и вправив вывихнутый палец, я уселась толочь весьма удачно названный каменный корень в одной из маленьких ступок покойного Битона.
Занятие было нудное, но вполне подходящее для лениво текущего послеполуденного времени. Погода ясная, под вязами протянулись синеватые тени — я смотрела на них, встав на стол, чтобы выглянуть из окна.
А в аптеке мерцали расставленные по порядку бутылки, лежали на полках аккуратные свитки бинтов и компрессов. Помещение тщательно вымыто и продезинфицировано, запасы сухих листьев, корней, грибов заботливо уложены в матерчатые мешочки. Я с чувством удовлетворения вдохнула острые, пряные запахи своего святилища.
Но вдруг я перестала толочь корень и положила пестик. Меня поразило, что я и в самом деле была довольна. Вопреки мириадам сложностей моей здешней жизни и несмотря на неприятное чувство, вызванное «скверной шуткой», вопреки постоянной боли из-за разлуки с Фрэнком, я не была несчастной. Совсем наоборот.
Мне стало стыдно, я ощутила себя предательницей. Как я смею быть счастливой в то время, как Фрэнк сходит с ума от тревоги? Ведь там, без меня, время продолжало идти своим чередом — иначе и быть не могло, — и я, таким образом, пропадала уже около четырех месяцев. Я представила себе, как он ведет поиски по всей Шотландии, звонит в полицию, ждет хоть какого-то знака, хоть одного слова обо мне. Теперь он, должно быть, почти совсем утратил надежду И ждет уже известия о том, что обнаружен мой труп.
Я поставила ступку на место и принялась мерить шагами узкую комнату, то и дело вытирая о передник руки в приступе виноватой горести и раскаяния. Я должна была поспешить. Я должна была приложить большее старание, чтобы вернуться. Но ведь я и старалась, напомнила я себе. Я сделала не одну попытку. И что из этого вышло?
Вот именно, что вышло? Меня выдали замуж за шотландца вне закона, за нами обоими охотится злобный садист, капитан драгунов, мы живем в окружении варваров, которые готовы убить Джейми, если им покажется, что он представляет угрозу их бесценным правам преемственности в клане. А самое худшее из всего этого — что я счастлива.
Я села, беспомощно глядя на ряды кувшинов и бутылок. После нашего возвращения в Леох я жила день за днем, сознательно подавляя воспоминания о моей прежней жизни. В глубине души я понимала, что в скором времени мне необходимо принять какое-то решение, но я откладывала эту необходимость со дня на день и с часу на час, я хоронила свои сомнения, радуясь общению с Джейми — и его объятиям.
Неожиданно из коридора донесся какой-то грохот и громкие проклятия, я вскочила и поспешила к дверям — как раз вовремя, чтобы наткнуться на ввалившегося в комнату Джейми, опиравшегося с одной стороны на пригнувшегося под его тяжестью Алека Макмагона, а с другой — на делавшего серьезные, но безуспешные усилия длинного и тощего молодого конюха. Джейми опустился на мой стул, вытянул левую ногу и поглядел на нее с недовольной гримасой, которая скорее выражала обиду, нежели боль. Я опустилась на колени, чтобы осмотреть пострадавшую конечность, но особой тревоги не испытывала.
— Растяжение связок, — поставила я диагноз после беглого осмотра. — Как это произошло?
— Я упал, — прозвучал лаконичный ответ.
— Свалился с ограды? — поддразнила я. Джейми рассердился.
— Нет. С Донаса.
— Ты ездил на нем верхом? — недоверчиво спросила я. — В таком случае ты счастливо отделался поврежденной лодыжкой.
Я взяла бинт и начала накладывать тугую повязку.
— В общем, это выглядело не так уж скверно, — беспристрастно заявил Алек. — Ты, парень, неплохо держался на нем некоторое время.