Страница 63 из 76
Это прозвучало чрезвычайно обнадеживающе. Но я считал все же, что если китайцы действительно в корне переменили свои убеждения, то лучше всего об этом будет свидетельствовать истинная искренность по отношению к Тибету. И поэтому в своей речи от 10 марта (отмечающей девятнадцатую годовщину национального восстания тибетского народа) я призвал китайские власти разрешить неограниченное посещение Тибета иностранцами. Я предложил также, что они должны позволить тибетцам из оккупированного Тибета посетить свои семьи в изгнании и наоборот. Мне думалось, что если шесть миллионов тибетцев действительно счастливы и достигли небывалого расцвета, в чем нас теперь убеждали, у нас не оказалось бы оснований доказывать обратное. Но мы должны были выяснить, насколько истинны такие утверждения.
К моему удивлению, эти предложения приняли во внимания. Так немного времени спустя первым иностранным гостям было разрешено посетить Тибет. В согласии с моими пожеланиями, дали разрешение также тибетцам, проживающим и в Тибете, и за его пределами, совершать поездки друг к другу, хотя, конечно же, это разрешение никоим образом не было совершенно свободным и неограниченным.
Эти крупные сдвиги в Китае происходили в то время, когда и Индия также претерпевала важные перемены. В 1977 году г-жа Ганди проиграла на выборах, назначенных ею после периода чрезвычайного положения. На этом посту ее сменил г-н Мораджи Десаи, принадлежащий к Джаната-партии, которая впервые с момента провозглашения независимости Индии смогла победить партию Конгресса. Вскоре г-жа Ганди снова пришла к власти, но за прошедшее время я поближе познакомился с г-ном Десаи, которого впервые встретил в 1956 году и с тех пор узнал и полюбил.
Когда я пишу эту книгу, он еще жив, хотя теперь является уже очень пожилым человеком, и я продолжаю считать его близким другом. Он крайне интересная личность, с удивительным лицом, спокойным и жизнерадостным. Не хочу сказать, что у него нет своих недостатков. Но как и жизнь Махатмы Ганди, повседневная жизнь Десаи очень аскетична. Он строгий вегетарианец; не притрагивается к алкоголю и табаку. Он также в высшей степени откровенен в своих взаимоотношениях с другими людьми. Мне иногда даже казалось, не слишком ли он откровенен. Однако если это один из его недостатков, то, на мой взгляд, недостаток этот более чем компенсируется его дружеским отношением к тибетскому народу. Однажды он написал мне, что индийская культура и тибетская культура — разные ветви одного и того же Дерева Бодхи. Это совершенно верно. Как я уже говорил, связи между нашими странами имеют очень глубокие корни. Многие индийцы считают Тибет воплощением небес на земле — страной богов и святых мест. Для верующих индийцев почитаемыми местами паломничества являются и гора Кайлаш и озеро Манасаровар на юге и юго-западе Тибета соответственно. Подобным же образом мы, тибетцы, считаем Индию "Арьябхуми" — Страной святости.
В конце 1978 года произошли дальнейшие внушающие надежду перемены, когда первым лицом в Пекине стал Дэн Сяо-пин. Так как он был лидером более умеренной фракции, его приход к власти должен был означать реальные перемены к лучшему в будущем. Я всегда считал, что Дэн может когда-нибудь совершить нечто великое для своей страны. Будучи в Китае в 1954-1955 годах, я несколько раз встречался с ним, и он произвел на меня большое впечатление. У нас никогда не было больших бесед, но я многое слышал о нем — в частности, что это человек не только очень одаренный, но также и решительный.
Когда я видел его в последний раз, помню, он сидел в большом кресле, очень маленький человек, и медленно методично очищал апельсин. Он не слишком много говорил, но было видно, что он внимательно слушает все, что говорят другие. Дэн произвел на меня впечатление сильной личности. Теперь становится ясным, что в дополнение к этим качествам он был также весьма мудр. Ему принадлежат некоторые выразительные краткие высказывания, как например: "Из фактов важно извлечь истину", "Пока кот ловит мышей, неважно, черный он или белый", "Если ваше лицо уродливо, нет смысла притворяться, что это не так". Кроме того, в политике он проявлял большую озабоченность по поводу экономики и образования, нежели по поводу политических доктрин и пустых лозунгов.
Затем, в ноябре 1978 года тридцать три узника, большей частью престарелые члены моей администрации, были публично освобождены с большими торжествами в Лхасе. Эти люди являлись так называемыми последними "лидерами бунтовщиков". В китайских газетах заявлялось, что после проведения для них месячного путешествия по "новому Тибету" им должны будут оказать помощь в поисках работы и даже в выезде за границу, если они этого пожелают.
Наступление Нового года нисколько не приостановило этого бурного потока необычайного развития событий. 1-го февраля 1979 года, в день, который совпал с годовщиной официального признания Китайской Народной Республики Соединенными Штатами, впервые публично появившийся за последние четырнадцать лет Панчен Лама присоединил свой голос к тем голосам, которые призывали Далай Ламу и его товарищей по изгнанию вернуться. "Если Далай Лама искренне заинтересован в счастье и процветании тибетских масс, то он не должен иметь по поводу этого никаких сомнений", — сказал он. "Я могу гарантировать, что нынешний уровень жизни тибетского народа в Тибете во много раз превосходит уровень "старого общества". Спустя неделю это приглашение было повторено по Радио Лхасы, при объявлении о создании специального комитета по встрече тибетцев, прибывающих из-за границы.
Через неделю после этого Гьело Тхондуп неожиданно прибыл в Канпур (штат Уттар Прадеш), где я участвовал в религиозной конференции. К моему удивлению, он заявил, что слышал от одних своих старых и верных друзей в Гонконге (где он теперь живет), что Синьхуа, Агентство новостей Нового Китая, которое официально представляет Китай в этой британской колонии, пожелало установить с ним контакт. После этого он встретился с личным представителем Дэн Сяопина, который пояснил, что китайский лидер хочет установить связи с Далай Ламой. В знак своей доброй воли Дэн собирается пригласить Гьело Тхондупа для беседы в Пекин. Мой брат отказался, так как сначала хотел выяснить мое мнение.
Это было совершенно неожиданным, и я не мог дать ему ответ сразу. Развитие событий за последние два года казалось многообещающим. Однако, как гласит древняя индийская пословица: "Укушенный змеей боится веревки". И к сожалению, мой опыт общения с китайским руководством подсказывал, что ему нельзя доверять. Эти представители власти не только лгали, но и не стыдились ничуть, когда их ложь вскрывалась. Культурная Революция была грандиозным достижением, пока она продолжалась; теперь она стала ошибкой — но в этом признании отсутствовало всякое чувство вины. Не было и никаких подтверждений тому, что эти люди когда-либо держали свои обещания. Вопреки твердой гарантии статьи тринадцатой "Соглашения из семнадцать пунктов" о том, что китайцы "не возьмут ни иголки, ни нитки" у тибетцев, они разграбили всю страну. В довершение всего они проявили своими бесчисленными зверствами полное неуважение к правам человека. Создавалось впечатление, что в сознании китайцев, вероятно вследствие огромного размера их собственного населения, человеческая жизнь рассматривалась только как дешевый товар — а жизнь тибетцев — и того дешевле. Поэтому я считал необходимым проявить крайнюю осторожность.
С другой стороны, я глубоко верю в то, что проблемы между людьми должны решаться только через контакты между ними. Поэтому невредно было бы послушать, что скажут китайцы. Одновременно мы могли бы попытаться изложить свои собственные взгляды. Нам определенно нечего было скрывать. Кроме того, если власти в Пекине имеют серьезные намерения, мы даже могли бы послать комиссию по расследованию, чтобы прояснить реальное положение вещей.
Учитывая все эти соображения и зная, что правда на 100 процентов на нашей стороне, а также в соответствии с желанием всего тибетского населения, я сказал брату, что он может ехать. После того, как он встретится с китайскими лидерами, мы могли бы планировать следующий шаг. Одновременно я отправил в Пекин через китайское посольство в Индии свое предложение разрешить комиссии из Дхарамсалы посетить Тибет, чтобы она могла разобраться там в реальной обстановке и доложить мне. Я также попросил своего брата выяснить, насколько это осуществимо.