Страница 58 из 76
"Когда зудит — чешитесь,
Но лучше не иметь
И вовсе зуда,
Чем чесаться вволю".
Что касается того, какой реальной ежедневной практикой я занимаюсь, то я трачу, по самой меньшей мере, пять с половиной часов в день на молитву, медитацию и учение. Помимо этого я использую для молитвы все выпадающие свободные моменты в течение дня, например, во время еды или поездки. В последнем случае у меня для этого имеются три основные причины: во-первых, таким образом я исполняю свою ежедневную обязанность; во-вторых, это помогает проводить время с пользой; в-третьих — это заглушает страх! Но если говорить более серьезно, то как буддист я не вижу разницы между религиозной практикой и повседневной жизнью. Религиозная практика — это занятие, охватывающее двадцать четыре часа в сутки. Существуют и молитвы, предписываемые для любой деятельности, от ходьбы до умывания, еды и даже сна. Для практикующего тантризм эти упражнения, которые осуществляются во время глубокого сна и дремоты, являются самой важной подготовкой к смерти.
Для меня, однако, наилучшим временем для практики представляется раннее утро. Тогда сознание находится в самом свежем и остром состоянии. Поэтому я встаю около четырех часов. Поднявшись, я начинаю свой день чтением мантр. Затем пью горячую воду и принимаю лекарство перед тем, как совершать простирания в течение около получаса, приветствуя всех Будд. Цель простираний двойная: во-первых, это увеличивает ваши собственные заслуги (при условии надлежащей мотивации), а во-вторых, это хорошее упражнение. Совершив простирания, я умываюсь — произнося в это время молитвы. Затем обычно выхожу прогуляться, продолжая читать молитвы, и завтракаю около 5 часов 15 минут утра. Я отвожу около получаса на еду (довольно плотную) и во время еды прочитываю священные тексты.
С 5 часов 45 минут приблизительно до 8 часов я медитирую, делая перерыв в 6 часов 30 минут, чтобы послушать сводку новостей международной редакции Би Би Си. Затем с 8 часов до полудня изучаю буддийскую философию. В промежутке между этим занятием и вторым завтраком, который бывает в 12 часов 30 минут, я обычно читаю или официальные бумаги, или газеты, но во время еды я снова прочитываю священный текст. В час дня я иду в свою канцелярию, где решаю правительственные и другие вопросы, а также принимаю посетителей до 5 часов дня. Затем по возвращении домой следует короткий период для молитвы и медитации. Если идет что-нибудь стоящее по телевизору, я смотрю его до 6 часов и потом пью чай. Наконец, после чая, во время которого я опять читаю текст, произношу молитвы с 8 часов 30 минут до 9 часов вечера, а затем иду спать. Сон у меня спокойный и крепкий.
Конечно же, в этом режиме бывают варианты. Иногда утром я принимаю участие в ритуалах или вечером преподаю учение. Но тем не менее, я очень редко видоизменяю свою повседневную практику — то есть утренние и вечерние молитвы и медитацию.
Смысл этих практик довольно прост. На первом этапе, когда я делаю простирания, я совершаю обращение к Будде, Дхарме (Учению) и Сангхе (Общине) как к духовному Прибежищу. Следующий этап состоит в том, чтобы зародить в себе Бодхичитту, или Добросердечие. Это осуществляется, во-первых, посредством осознавания непостоянства всех вещей, а во-вторых, благодаря пониманию того, что истинная природа бытия есть страдание. На основе этих двух соображений возможно зародить альтруизм.
Чтобы породить в себе альтруизм, или сострадание, я практикую определенные умственные упражнения, которые способствуют возникновению любви ко всем живым существам, особенно к моим так называемым врагам. Например, я напоминаю себе, что мне враждебны действия людей, а не сами эти люди. Изменив свое поведение, тот же самый человек легко мог бы стать добрым другом.
Остальные мои медитации касаются Шуньи, или пустоты, в них я концентрируюсь на самом тонком смысле Взаимообусловленности. Часть этой практики включает в себя то, что называется "йогой божества", "лхэи нэлджор", в ней я использую различные мандалы, чтобы визуализировать себя как различных "божеств". (Однако, не следует понимать это в том смысле, что здесь имеется вера в каких-то независимых внешних существ.) Совершая это, настраиваю свое сознание таким образом, что оно прекращает быть захваченным информацией, поступающей от органов чувств. Это не транс, ведь мое сознание остается полностью функционирующим; скорее, это упражнение в чистом осознавании. Трудно объяснить, что я точно имею под этим в виду: так же трудно, как, например, ученому объяснить словами, что он имеет в виду под термином "пространство-время". Ни язык, ни повседневная практика, не могут передать ощущение "чистого сознания". Достаточно сказать, что это практика не из легких. Чтобы овладеть ею, требуется много лет.
Одним из важных аспектов моей ежедневной практики является то значение, которое придается в ней идее смерти. На мой взгляд, в жизни можно относиться к смерти двумя способами: или вы предпочитаете игнорировать ее, в этом случае удастся отбросить мысль о ней на некоторый отрезок времени; или же вы можете смотреть в лицо перспективе вашей собственной смерти и пытаться анализировать ее, стараясь при этом свести к минимуму неизбежные страдания, которые она причиняет. Нет никакого способа, которым вы могли бы в действительности преодолеть ее. Но я, будучи буддистом, рассматриваю смерть как нормальный процесс жизни и принимаю ее как реальность, которая всегда будет присутствовать, пока я нахожусь в сансаре (круговерти существований — санскр.). Зная, что не могу избежать ее, я не вижу повода для беспокойства. Я придерживаюсь той точки зрения, что смерть скорее похожа на смену одежды, когда она порвется и износится. Это не конец сам по себе. И все же смерть непредсказуема — вы не знаете, когда и как она наступит. Поэтому разумно принять определенные меры предосторожности, пока она в самом деле еще не пришла. Как буддист я верю еще, что реальный опыт смерти чрезвычайно важен. Именно тогда может прийти самый глубокий и полезный опыт. По этой причине многие великие духовные мастера освобождаются от земного существования — то есть умирают — во время медитации. Когда это случается, часто бывает, что их тела не разлагаются долгое время даже после своей клинической смерти.
Мой духовный "режим дня" изменяется только тогда, когда я ухожу в затворничество. В таких случаях в дополнение к обычной ежедневной практике я исполняю особые медитации. Это происходит во время, отведенное для моих обычных медитаций и изучения буддийской философии между завтраком и полуднем. Их я отодвигаю на послеполуденное время. После чая все остается без перемен. Однако здесь нет суровых и твердых правил. Иногда вследствие давления извне я вынужден заниматься официальными вопросами или даже принимать посетителей в период затворничества. В таком случае я могу пожертвовать временем, предназначенным для сна, чтобы успеть сделать все.
Цель затворничества состоит в том, чтобы дать возможность человеку сконцентрироваться полностью на внутреннем совершенствовании. Как правило, мои возможности для этого очень ограничены. Я счастлив, если могу найти для этого время два раза в году по неделе, хотя изредка мне удается уйти на месяц или около того. В 1973 году у меня было сильное желание предпринять трехлетнее затворничество, но к сожалению, обстоятельства мне не позволили. Я хотел бы все-таки совершить его однажды. А пока обхожусь только короткими "подзаряжающими" занятиями — как я их называю. Одна неделя — недостаточно долгий срок, чтобы достичь какого-либо реального прогресса или каким-то образом усовершенствоваться, но его как раз достаточно, чтобы я смог перезарядить себя. Дабы в какой-то степени дисциплинировать ум, требуется, в действительности, гораздо больше времени. Это одна из причин, почему я считаю себя во многом на первых ступенях духовного совершенствования. Конечно же, одной из главных причин, почему у меня так мало времени для затворничеств, является то количество поездок, которое я совершаю в настоящее время, хотя и не сожалею об этом. Благодаря путешествиям у меня появляется возможность поделиться своим опытом и надеждами с гораздо большим числом людей. И несмотря на то, что я всегда делаю это с позиций буддийского монаха, это не означает, что я считаю, будто только практикуя буддизм, люди могут принести счастье себе и другим. Наоборот, я полагаю, что это возможно даже для людей, у который совсем нет никакой религии. Я использую буддизм только как пример, потому что все без исключения в жизни подтверждает мою веру в его правоту. Кроме того, будучи монахом с возраста шести лет, я кое-что знаю в этой области!