Страница 11 из 59
Но я хотел бы добавить одно общее замечание к рассказам путешественников. Мы, тибетцы, любим представления или церемонии, будь то религиозная или светская церемония, и любим всякого рода церемониальные элегантные одеяния, но, что как черта национального характера, может быть, еще важнее, мы любим шутку. Я не знаю, всегда ли мы смеемся над тем же, над чем и люди Запада, но мы почти всегда находим что-нибудь, над чем можно посмеяться. Мы люди, которых жители Запада назвали бы легкомысленными и беззаботными по природе, и наш юмор оставляет нас только в самых отчаянных ситуациях.
Однако Лхаса была единственным местом, где социальная жизнь была настолько развита. Вне города и в немногих остальных городках и монастырях материальная жизнь народа была очень похожа на жизнь крестьян в других уголках мира, за исключением степени ее изоляции. Расстояния были громадны, и не было сообщения, за исключением посыльных, двигавшихся пешком, либо на спине лошади. Климат в горах весьма суров, и большая часть почвы бедна, поэтому население было редким, а жизнь одинокой и чрезвычайно простой.
Большинство жителей отдаленных мест Тибета никогда не были в Лхасе и даже никогда не встречали кого-то, кто побывал там. Из года в год они пахали землю и выхаживали своих яков и других животных, и никогда не видели и не слышали, что происходило в мире за пределами их горизонта. Я думаю, что таких людей много не только в Тибете, но и во всех других бедных странах в мире, какая бы ни была у них система управления.
Я вовсе не хочу сказать, что каждый тибетец был мягким и добрым человеком. Конечно, у нас были свои преступники и грешники. В качестве хотя бы одного примера можно привести следующий. У нас было много кочевников, и хотя большинство из них были мирными, некоторые кланы не чуждались бандитизма, и поэтому оседлые люди в некоторых районах вынуждены были вооружаться, чтобы защитить себя. А путешественники и этих местах предпочитали двигаться большими группами, также в целях самозащиты. Народы, жившие в восточных районах, где я родился, включая жителей Кхама, в целом подчинялись закону, но они были людьми такого рода, для кого винтовка в качестве символа мужской независимости считалась, может быть, важнее, чем любая другая вещь.
Однако религиозное чувство захватывало даже самые дикие места и большую часть диких сердец. Даже в самых бедных палатках кочевников можно было увидеть символ религии - алтарь с горящей на нем масляной лампадой.
Во время моего образования я очень мало узнал о каких-либо других социальных системах, кроме нашей собственной. И думаю, что тибетцы в целом считают это естественным образом вещей и никогда не задумываются о каких-либо теориях управления. Но по мере того как я рос, я начал понимать, как много неправильного было в этой системе.
Наше неравенство в распределении богатства, конечно, не соответствовало буддийскому учению. За те немногие годы, когда я обладал реальной властью в Тибете, я сумел провести некоторые фундаментальные реформы. Я назначил комитет по реформам, состоящий из 50 членов - светских официальных лиц и монахов, а также представителей монастырей, и маленький постоянный комитет для того, чтобы исследовать, какие реформы нужны, и представить доклад большому комитету и затем мне.
Простейшая реформа состояла в сборе налогов. Сумма налога, требуемая от каждого района, всегда определялась правительством. Но с незапамятных времен предполагалось, что районные начальники могли собирать столько дополнительных налогов, сколько им хотелось или сколько они могли, для своих нужд и на свои заработные платы. Поскольку закон это позволял, народ должен был платить. И я был еще не слишком зрел, когда понял, какой соблазн к нечестности здесь таился.
Поэтому, проконсультировавшись как с Кашагом, так и с комитетом по реформам, я изменил всю систему. Районные руководители должны были собирать точную сумму налога и полностью передавать её в казну, а затем правительство платило им фиксированную зарплату. Этим все были довольны, за исключением некоторых районных руководителей, которые привыкли получать больше, чем им причиталось.
Еще более фундаментальные реформы требовались в нашей системе землевладения. Вся земля в Тибете являлась государственной собственностью, и по большей части земли крестьян считались землями, арендуемыми непосредственно у государства. Некоторые из них платили ренту частью своего продукта, и это было главным источником правительственных запасов, распределявшихся по монастырям, армии и официальным лицам. Некоторые платили трудом, а некоторые платили тем, что предоставляли бесплатно транспорт для государственных служащих, а в некоторых случаях также и для монастырей.
Мой предшественник, 13-й Далай Лама, ликвидировал систему бесплатного транспорта, потому что она превратилась в неоправданную обузу, и ввел фиксированную плату за использование лошадей, мулов и яков. Но с тех пор цены поднялись, фиксированная плата стала неадекватной, а право требовать транспорт было предоставлено слишком многим, поэтому я повелел, чтобы в будущем никакой транспорт не требовался без специальной санкции Кашага. И я повысил плату, которая причиталась за использование этого транспорта.
Ныло бы, наверное, неправильно сказать, что крестьяне маши были арендаторами. Принадлежность земли государству была чисто теоретическим понятием. Крестьянская земля наследовалась, он мог сдать ее другим, заложить и даже продать. Хотя право на землю продавалось очень редко, поскольку первой обязанностью Крестьянина всегда считалось передать целиком свой надел земли следующему поколению. Он мог быть лишен земли только в том случае, если не мог оплатить свою долю продуктом или трудом, которая была не слишком большой. Поэтому практически крестьяне имели все права собственников, и их обязанности перед государством состояли в действительности скорее в уплате налогов, чем ренты.
На протяжении многих лет, когда приходили плохие времена, государство давало крестьянам займы. Я обнаружил, что никогда не делалось попыток собрать долги Или проценты, и суммы поэтому стали столь громадны, Что было понятно, что крестьяне никогда не смогут их Выплатить. Мой комитет провел подробное исследование, и мы решили разделить крестьян на три категории: те, кто никак не мог оплатить накопившиеся проценты или вернуть основной заем, были вообще освобождены от долга. Некоторых, кто не мог платить проценты из своих годовых сбережений, но сберег достаточно, чтобы вернуть капитал, обязали уплатить долг в рассрочку. Иные же после получения займов стали весьма богаты, И их обязали выплатить как основную сумму, так и проценты в рассрочку. Эти меры крестьяне приветствовали. Большинство из них было обеспокоено тем, что на их плечах висел долг, и они были рады прояснить свое положение.
Но наиболее срочная реформа требовалась в нашей Социальной системе относительно больших частных владений. Эти поместья были дарованы много лет назад аристократическим семьям. Они наследовались, и в благодарность за дар каждая семья должна была обеспечить, чтобы один из мужчин семьи в каждом поколении воспитывался, получал образование и работал в качестве государственного служащего. Некоторые из таких семей также платили деньги государству, а остаток дохода поместья обеспечивал зарплату данному официальному лицу. Именно таким образом набирались светские служащие.
В этих поместьях крестьяне работали в пользу аристократов на условиях, которые правительство не могло контролировать непосредственно, и землевладельцы пользовались феодальным правом суда, которое они часто делегировали своим управляющим, поскольку большинство аристократов большую часть года проводили в Лхасе, где они должны были выполнять свои обязанности перед государством.
Мой комитет и Кашаг изучили все это древнее установление, и, когда я получил их рекомендации, я решил, что большую часть всех этих поместий следует вернуть во владение государству, уплатив компенсацию семьям, которые ими владели, и что официальные лица должны получать свои зарплаты деньгами. Земля должна быть распределена среди крестьян, которые на ней уже работают. Таким образом, все крестьяне должны быть поставлены в равное положение как арендопользователи государства, а система правосудия станет унифицированной. Подобная реформа, конечно, требовалась и относительно крупных земельных наделов, дарованных монастырям, но мы решили начать с частных поместий.