Страница 1 из 6
Валерий Гусев
Хозяин черной жемчужины
Глава I
Полковник сильно сердится
– Дим, – задумчиво сказал мой младший брат Алешка, – знаешь, до чего я додумался?
– До чего?
– Я додумался, Дим, что люди, которые любят собак, – это почти всегда хорошие люди.
– Ну и что?
– А люди, которые не очень любят собак, – это, Дим, так себе люди, невзрачные. А которые собак ненавидят – это вообще самые плохие люди. – Философ из третьего «А».
Я вспомнил об этом разговоре, когда мы столкнулись с людьми, которые еще хуже, чем самые плохие. Мы даже не догадывались, что такие вообще могут быть на белом свете. Бессовестные и безжалостные. Правда, собаки тут ни при чем. Хотя и без них не обошлось.
Тут при чем история, в которую мы с Алешкой неожиданно влетели. Но сначала нас эта история совершенно не касалась. А вот когда она нас коснулась – тут мало не показалось.
Началась она с того, что наш папа пришел с работы очень сердитым...
Наш папа – полковник милиции. Он борется с преступниками. И он борется с ними беспощадно. Потому что он их ненавидит. Потому что всегда сочувствует тем людям, которые от них страдают. Папа говорит, что после всяких опасных болезней преступность – самое большое зло. Она никого не щадит. Ни молодых и здоровых, ни богатых, ни бедных, ни сильных, ни слабых, ни стариков, ни детей. И еще он говорит, что это зло обязательно должно быть наказано. И справедливость должна торжествовать.
Папа, конечно, встречался со многими очень опасными и злобными преступниками. Но никогда мы еще не видели его таким расстроенным и возмущенным.
– Какие негодяи! – говорил он маме вечером на кухне.
Мама, когда у папы бывали на работе трудности, всегда его внимательно слушала, успокаивала и кормила чем-нибудь вкусненьким. Пересоленным борщом например. Или беляшами, которые у нее почему-то всегда пригорали. Но папа деликатно (или расстроенно) не замечал ни пересоленного борща, ни пригоревших беляшей.
Вот и в этот раз мама кормила его сильно жаренной картошкой и черноватыми котлетами, а папа возмущался. Не котлетами, конечно. А какими-то совсем бессовестными жуликами.
– Представляешь, – рассказывал он маме, звонко хрустя котлетой, – совершенно случайно получаем информацию о том, что в некоторых квартирах, где праздновали либо свадьбу, либо юбилей, пропадали ценные вещи и деньги.
– Да что ты! Не может быть! А почему узнали случайно?
– Ну, мать, ты сама подумай! Вот женится наш Алешка...
– Поскорей бы, – мечтательно проговорила мама. – Я бы отдала его в хорошие руки. Он мне надоел, я с ним не справляюсь...
– Не отвлекайся, – перебил ее папа и продолжил: – Вот женится наш Алешка... – Напомню, что нашему Алешке десять лет. – И после свадебного стола ты обнаружишь пропажу подарочных денег. Или какого-нибудь ценного подарка... Ты что – побежишь в милицию? Ведь у тебя в гостях были самые близкие люди. И тебе будет стыдно признаться, что среди твоих родных и друзей оказался подлый вор. Не так ли?
– Так! Конечно, так! Я же не могу поверить, что моя лучшая подруга Зинка стащит на Алешкиной свадьбе деньги, которые она сама же и подарила.
– Вот именно, – сказал папа и хрустнул котлетой. – Но это еще что. А вот когда воруют на поминках – я таких жуликов своими руками бы давил! Представляешь, мать, у людей такое горе – умер родной человек. Собрались люди за столом, чтобы почтить его память. А после – либо деньги, которые собрали в помощь близкие, либо шуба с вешалки исчезла без следа.
– Негодяи! – воскликнула мама. – Успокойся, отец. Положить тебе еще котлетку? Они сегодня хорошо прожарились.
– Ты так считаешь? – удивился папа.
– А что? Сыроваты?
– Скорее наоборот, – улыбнулся папа, – суховаты.
– И что мы с ними будем делать? – спросила мама.
– С котлетами? Нашим детям скормим. Они у нас всеядные.
– С жуликами! Их надо непременно разыскать и примерно наказать. А вы, всеядные, что свои уши развесили? – спросила она нас с Алешкой. – Ужинать и спать!
– А мы послушать хотим! – возмутился «жених» Алешка. – Тебе можно, а нам нельзя, да?
– Ладно, отец, – мама безнадежно махнула рукой, – рассказывай. Все равно от них не отвяжешься.
И вот что рассказал папа.
В одно прекрасное утро у нему в кабинет зашел его сотрудник с забавной фамилией – Павлик.
(Когда он, окончив школу милиции, прибыл для прохождения службы, то так и представился: лейтенант Павлик. Все сотрудники рассмеялись, потому что подумали, что Павлик – это его имя, а это, как оказалось, была такая интересная фамилия.
Однажды в папин кабинет зашел генерал, его начальник. Павлик вскочил и доложил:
– Оперативный дежурный Павлик!
– Детский сад какой-то, – буркнул генерал и хлопнул дверью.
Генерал был не очень не прав. Лейтенант Павлик был молодой и краснощекий, как карапуз на морозе. Но оперативник из него, несмотря на детский вид и ребячью фамилию, получился хороший. Папа часто хвалил его. А Павлик смотрел ему в рот и во всем подражал. У него была мечта – стать таким же беспощадным и опытным опером, как наш папа. И он уже сделал первые шаги к этому – заслужил звание капитана.)
– Сергей Александрович, – сказал Павлик, – звонили из шестого отделения. Там у них какая-то заморочка получилась. Просят помочь.
– А в чем дело? – спросил папа.
– Заявление от потерпевшей какое-то странное.
– А где она, потерпевшая?
– Да у них сидит, скандалит.
– Поехали.
...Эта самая потерпевшая оказалась рассерженной гражданкой Крутиковой. В старой дубленке и в меховой, с пролысинами, шапке. Под ногами ее расплывался натаявший с сапог снег.
И вот тут начался с этой женщиной какой-то странный разговор. Даже страшноватый немного.
– Здравствуйте, – сказал папа. – Так что у вас случилось? Расскажите по порядку.
– Да сколько можно! – Женщина запыхтела и сердито сдвинула шапку на затылок. – Повтори да повтори... Повторяю: я – первая жена покойника... – Папа даже глазом не моргнул – ему и не такое приходилось слышать. – А она у меня шубу украла!
– Кто – она? Уточните.
– Люська! Вторая жена покойника. Украла шубу! Что вы так на меня смотрите? Могут у человека шубу украсть?
– Отчего же, конечно, – растерянно кашлянул Павлик, коротко глянул на папу и незаметно сделал пальцем у виска известный жест.
– Что вы переглядываетесь? Неужели непонятно? Это Люська из ревности скрала. У ней самой-то три шубы. Зачем ей еще и моя? А она из ревности. Что я была первой женой покойника и мы очень хорошо с ним жили. Дружно.
– С покойником дружно жили? – невозмутимо уточнил папа.
– Естественно!
«Очень естественно», – усмехнулся про себя папа.
– А Люська все годы с ним собачилась! С покойником.
– Это где она с ним собачилась?
– В Люблине, где же еще?
Папа покивал, покачал головой. Павлик чуть заметно усмехнулся: в Люблино находится одно из городских кладбищ. Словом, все сходится: Люська «все годы собачилась» с покойником на кладбище.
Но у папы было свое мнение.
– А где же эта... Люська, вторая жена покойника, украла вашу шубу? – терпеливо спросил он. – В вашем доме?
– Как же! В моем доме! Да я бы эту змею и на порог не пустила бы! Все там же сперла, в Люблине, в своей квартире. На поминках. Не постеснялась, змея!
Кое-что стало проясняться.
– Уточните, пожалуйста. – Папа был терпелив. Что-то в этой истории его очень взволновало.
– Что уточнять? – Крутикова снова начала закипать. Будто под ней газ включили.
«Мне даже показалось, – припомнил папа, – что у нее вот-вот шапка на голове начнет подпрыгивать. Как крышка у чайника».
– Спокойнее, гражданка Крутикова, – попросил ее Павлик, – спокойнее. Надо же разобраться.