Страница 9 из 10
Напряженность столкновений, изображенных в этих рассказах, выражается преимущественно в возникновении сложных эмоциональных ситуаций, связанных с покушением на честь и достоинство конфликтующих индивидов, и именно на этой стороне дела сосредоточено внимание авторов. Тем самым историк получает редкую возможность увидеть социально-психологическую сторону конфликта. Перед нами не безликие «траденты» дарственных грамот и столь же лишенные индивидуальных характеристик персонажи франкских «формул», применявшихся в ходе втягивания крестьян в зависимость от церковно-монастырских и светских владельцев, — напротив, изученные нами рассказы позволяют представить себе начальные фазы того же, по сути дела, процесса, в виде взаимодействия и столкновения живых личностей. В этой возможности приблизиться к человеку я вижу большую познавательную ценность исландских саг Формы мировосприятия, модели поведения, эмоциональную напряженность, которая прорывается в действиях персонажей саг, едва ли правомерно полностью «списать» на северную специфику.
Примечания
[1] Lo
[2] Американский исследователь Дж. Л. Бачок вычленяет в «сагах об исландцах» основополагающие «блоки», образовывавшие их формальную структуру, — он называет их feudems (от англ. feud «распря») См Bynck I. L. Feud in the Icelandic Saga Berkeley, Los Angeles, London, 1982.
[3] Ни в коей мере невозможно согласиться с таким толкованием «семейных саг», которое приравнивает их создание к литературному творчеству современного типа и видит в них своего рода романы. Подобное толкование нашло свое предельное выражение у В. Бетке. См. Hrafnkels saga freysgoða Mit Einleitung, Anmerkungen und Glossar / Hrsg von W. Baetke Halle a d Saale, 1952 (Altnordische Textbibliothek Neue Folge I Bd).
[4] Исландский филолог Сигурд Нордаль, который изучал «Сагу о Храфнкеле Годи Фрейра» (исследуемую нами в этой статье) и нашел в ней ряд неточностей в изложении топографии (указаниями на которую изобилует эта сага) и фактов из жизни некоторых ее персонажей, пришел к выводу, что сага не что иное, как fiction, плод художественного вымысла (Nordal S. Hrafnkatia (Reykjavik, 1940 7 Studia Islandica). Однако если под «историчностью» саги понимать не буквальное соответствие ее сообщений фактам действительности, а ее пригодность для изучения взглядов автора, равно как и мировиденья, характерного для его времени, то оценка познавательных возможностей исследования саг была бы совершенно иной.
[5] Здесь не место рассматривать полемику между сторонниками теории «свободной прозы» (фольклорного происхождения и бытования саг, которые, согласно этой теории, и были записаны, не претерпев, существенных изменений) и приверженцами теории «книжной прозы», утверждавшими, что саги представляют собой литературные произведения, созданные индивидуальными авторами.
[6] См. Clover C. J. Icelandic Family Sagas (Íslendingasögur) // Old Norse-Icelandic Literature A Critical Guide / Ed. by С. J. Clover, J. Lindow «Islandica» XCV Ithaca, London, 1985 P. 239 ff, Vestemn Olason Islendingasogur // Medieval Scandinavia An Encyclopedia N. Y., L, 1993 P. 333 ff.
[7] Характеристику этого нового подхода см Byock J. L. Op cit, From Sagas to Society Comparative Approaches to Early Iceland // Ed. by Gisli Palsson Enfield Lock, Middlesex, 1992.
[8] Библиографию см. Fidjestol Hrafnkels saga etter 40ars gransking // Maal og mi
[9] Þorsteins þáttur stangarhöggs. Цит. по изд. Íslendinga Sögur og þættir Pnojabmdi SvartaHvitu Reykjavik, 1987 Bis 2293–2299. Цитаты на языке оригинала приводятся в орфографии, принятой в этом издании Русский перевод О. А. Смирницкой см. Исландские саги. Ирландский эпос. М., 1973. С. 130–137.
[10] Бьярни фигурирует также и в «Саге о Людях из Оружейного Фьорда» (Vopnfirðinga saga).
[11] Goði (от goð, божество, слово употреблялось только во множественном числе) — предводитель, сочетавший функции главы местного тинга (судебного собрания) и жреца, осуществлявшего жертвоприношения языческим богам — асам Сфера влияния годи — годорд (goðorð) — не представляла собой территориально очерченного округа и строилась на личной основе рядовые свободные хуторяне, бонды (bœndr), искали покровительства и помощи влиятельных людей и признавали их верховенство, независимо от места жительства.
Они были þingme
[12] Термином «víking» в источниках обозначались военные экспедиции скандинавов, нередко сочетавшиеся с торговлей Термин «víking» прилагался к участникам таких экспедиций.
[13] Хозяева коней стравливали их с тем, чтобы они кусали и пинали друг друга, и выигравшим считался тот, чей конь обратит в бегство коня другого владельца.
[14] Принятие исландцами христианства произошло в 1000 (или 999) г. События, описываемые в этой «пряди», по видимому, происходили в то время.
[15] Jón Viðar Sigurðsson. Fra Goðorðum til Rikja. Proun godavalds a 12 og 13 old Reykjavik, 1989.
[16] См Эстерберг Э. Молчание как стратегия поведения. Социальное окружение и ментальность в исландских сагах // Мировое древо 1996 Вып. 4. С. 21–42 См. также Гуревич А. Я. Несколько соображений на полях статьи Эвы Эстерберг // Там же, С. 43–46.
[17] Hrafnkels saga // Íslendinga Sögur og þættir A