Любовная ловушка

Ивлин с отсутствующим видом погладила ее и сказала:

– Думаю, нам не стоит этого делать, моя хорошая.

Коналл Маккерик поступит благородно, если сам покинет жилище. Но Ивлин сомневалась, что такой грубиян понимает значение этого слова. Ее нога уже заживает, это правда, но длинное путешествие ей не перенести. По утрам она еще чувствовала себя бодро, но ее энергии хватило ненадолго. Пока еще у нее было очень мало сил. Наверное, это из-за постоянного недоедания.

Элинор постепенно поправлялась после схватки с волками, но сейчас самый разгар зимы, и у них нет другого убежища, где они могли бы пережить холода. Рослый шотландец, конечно, пришел сюда из какого-то селения и мог в любой момент вернуться в свой дом. Конечно, он был варваром, но даже такой мужчина должен понимать, что ему не пристало жить под одной крышей с незамужней девушкой в доме, где негде укрыться от нескромных взглядов.

Ивлин инстинктивно глянула на узкую кровать. Вдруг этот обычный предмет вызвал в ее воображении довольно неприличные картины. Ее лицо вспыхнуло. Янтарно-карие глаза и белозубая улыбка заставили ее вздрогнуть.

– Грешница! – вслух воскликнула она и перекрестилась, чего не делала уже много месяцев, как будто встретилась лицом к лицу с дьяволом.

Теперь она ясно понимала, что так или иначе ей нужно избавиться от Коналла Маккерика.

Коналл должен был во что бы то ни стало удержать Ив в жилище. Он осторожно обошёл мертвого волка и медленно пересек поляну перед хижиной, держа наготове меч и отслеживая ситуацию на границе с лесом. Пар белым облачком выходил у него изо рта и повисал над головой. Коналл заставлял себя думать только о том, что ему предстояло сделать. Стоит на мгновение отвлечься, как волки тут же выскочат из лесу и загрызут его раньше, чем он успеет опомниться.

«Найти сумку. Забрать припасы…» Но позади осталась девушка из клана Бьюкененов – юная, стройная, дерзкая, хитрая, заносчивая родственница самого Ангуса Бьюкенена, и в его собственном доме! Черт побери, это было просто чудом! Наверное…

Послышался треск, будто кто-то наступил на сухую ветку. От неожиданности Коналл подпрыгнул и вскрикнул. Он взмахнул мечом и припал к земле. Но на поляне по-прежнему было пусто. Но ему стало не по себе, и у него вспотела спина.

«Не отвлекайся, идиот!» Коналл направился к краю поляны, где начинался склон, и посмотрел вниз. Он увидел торчащий из сугроба лук и лежащую рядом сумку. Вещи, похоже, были в порядке, хотя вокруг виднелись многочисленные волчьи следы. Наверное, звери пытались найти что-нибудь съестное. Вроде, они ничего не испортили, и этот факт очень порадовал Коналла.

Он начал медленно пробираться к самому краю холма, стараясь отслеживать все подозрительные звуки. Он, не услышав ничего настораживающего, перевалился через гребень и стал пробираться к своей сумке.

Когда он нагнулся и увидел, что с одного ее края что-то стекало и собиралось в желтую лужу на снегу, то поклялся убить всех волков в Шотландии. Коналл взял сумку за ремень и поднял ее повыше – он едва сдерживал готовые сорваться с его языка громкие ругательства.

– Вот мерзавцы, – сказал он, перекладывая сумку на чистый снег.

Коналл вложил меч в ножны и сел на корточки. Заглянув в сумку, он с удовлетворением обнаружил, что внутри ничего не пострадало. Все вещи были по-прежнему завернуты в промасленные тряпицы. Сейчас он позволил себе на мгновение остановиться и подумать о том, что с ним произошло.

Ивлин Годвин Бьюкенен! Родственница Ангуса Бьюкенена, его племянница, может, даже внучка. Коналл почувствовал, как у него закружилась голова, и покрытый снегом холм заплясал перед глазами. Боже Всемогущий, ведь ходили слухи, что дочь Ангуса Бьюкенена сбежала вместе с Минервой Бьюкенен в Англию и родила девочку. Может, это и есть Ивлин? А теперь она тут, наедине с ним, в опасном занесенном снегом лесу, и Бьюкенены не знают об этом!

Коналлу хотелось кричать, смеяться, ходить на голове. От нервного возбуждения его трясло так, что, казалось, ноги сами были готовы пуститься в пляс.

«Сердечные муки и тяжелый труд будут вашим единственным урожаем, пока ребенок Бьюкененов не будет править Маккериками…»

Коналл думал о своем вымирающем городе, об изможденных людях, над которыми вот уже двадцать лет висит проклятие. Он вспоминал пустые загоны для скота, запах сжигаемых на кострах трупов; урожай, гниющий на залитых водой полях, высохшие реки, в которых больше не метала икру рыба.

Он также вспоминал костлявые тела и осунувшиеся лица своих людей, которые доверяли ему больше, чем того требовала преданность главе клана. А еще он вспомнил Нонну и их мертвую дочку.

Тяжесть нахлынувших воспоминаний чуть не захлестнула его.

А теперь эта старуха, которая прокляла его клан, вернулась обратно и принесла с собой исцеление от чумы, которое буквально вложила в его дрожащие руки.

И его рука потянулась к кожаному узелку, висящему на шее. Коналл ласково дотронулся до него большим и указательным пальцами.

За всю свою жизнь Коналл спал только с одной женщиной. Это была Нонна, его жена. Но после того как она забеременела, он перестал подходить и к ней. Коналл прикрыл глаза, пытаясь заглушить нахлынувшее чувство боли и стыда.

Он потер переносицу, тяжело вздохнул, а потом встал. Сумку, колчан и лук он повесил на плечо и опять вытащил нож. Сделав пять больших шагов, Коналл очутился на вершине холма. Он остановился, посмотрел на хижину и подумал о том, что могла принести его клану девушка, которая сейчас скрывалась за ее стенами.

Ивлин Годвин Бьюкенен. Ив.

Поджав губы, Коналл направился туда, быстро пересек утоптанный двор и… обнаружил, что труп серого волка исчез.

Коналл остановился и увидел неглубокую вмятину на снегу, где всего несколько мгновений назад лежал зверь. Он не заметил ни капли крови, хотя прекрасно помнил, как вонзил в грудь волка меч и как из раны хлынула кровь. Он посмотрел на лезвие. Сталь холодно блестела в сумеречном свете, на ней не было ни одного пятнышка.

Может, труп утащили другие волки? Но никаких следов, ведущих в лес, не было. И никакой волчьей шерсти тут тоже не оказалось.

Вдруг налетел холодный ветер, и создалось впечатление, будто на лес сразу опустилась ночь. Коналл вздрогнул. Он не был трусом, но его охватило пугающее чувство одиночества. Ему показалось, что ледяной ветер обнял его за плечи и грубо лизнул в щеку. Он вдруг отчаянно захотел кинуться в хижину и быстро запереться там.

Но Коналл заставил себя идти медленно. Он повернулся к дому спиной, чтобы не спускать глаз с темной стены леса. Оттуда донесся скорбный вой. Кто-то плакал высоким голосом и звал его сквозь сгущающиеся сумерки. Почувствовав позади себя дверь, он толкнул ее и обрадовался, услышав, как она с легкостью отворилась.

Коналл вошел внутрь и быстро запер жилище.

Сбросив лук с колчаном и большую заплечную сумку на пол, горец навалился на дверь и опустил засов в скобы. Когда Коналл повернулся, Ивлин заметила, что его лицо побледнело, а лоб был нахмурен.

– Волки вернулись? – спросила она, молясь про себя, чтобы это было не так. В этой маленькой хижине даже одной ночи наедине с мужчиной будет слишком много. Ивлин собиралась сказать ему, чтобы он как можно скорее отправлялся в путь. Ради его же собственной безопасности, разумеется.

«Хотя о моей безопасности тоже не стоит забывать», – мысленно добавила девушка, избегая его странного взгляда.

Коналл тряхнул головой, будто приходя в себя после кошмара.

– Нет, волков не видно, – ответил он, подобрал сумку, прошел мимо Ивлин, черной волчицы и сел на низкий табурет.

«Как-то очень быстро он освоился в доме!» – отметила про себя девушка. Коналл положил у себя в ногах сумку и принялся копаться в ее содержимом.

– Исчез даже тот, которого я убил, – произнес он.

– Исчез? – нахмурившись, спросила Ивлин, а Элинор проскользнула мимо нее и затрусила к Коналлу. Она обошла кругом его табурет и стала принюхиваться.