Нежная обманщица

Ник повернулся. Симона отметила, что он нетвердо стоит на ногах. Должно быть, пьян, подумала она.

Ник вглядывался в полутьму полога, а потом, к удивлению Симоны, ухмыльнулся.

— Либо это жестокий сон, либо я напился сильнее, чем думал, — заявил он.

Симона не сдержала улыбки. Сердце в груди стучало как молот. Зачем он пришел? Чего он хочет? «Господи, если бы он хотел меня!» Она кашлянула.

— Я… я думала, что кто-то ворвался ко мне. Что ты здесь делаешь, Ник?

Он помотал головой, как будто стараясь разогнать туман в мыслях.

— Слуга… Видно, спутал комнату. Я… О черт! — Он потер лицо и устало вздохнул. — Прошу меня извинить. Я найду другую…

— Не уходи, — не думая, выпалила Симона. Лицо ее вспыхнуло. — Я… я не спала, — быстро добавила она. — Уже поздно, Николас. Нам обоим надо отдохнуть и… — Неужели она действительно говорит это? Или Минерва снова диктует ей слова?

Николас знакомым движением склонил голову набок. Симона поняла, что говорит по своей воле.

— В любом случае, — продолжала она, — мы уже не раз делили постель. Разумеется, вполне невинно.

Ник смотрел на нее, не отводя глаз.

— Это правда. Но я не хочу тебя стеснять, Симона. Ты уверена, что это разумно?

— Нет, — честно ответила она.

Ник шагнул к ней. Сквозь тонкую ткань нижней рубашки Симона видела контуры его тела. Слабые всполохи пламени в камине освещали его теплым светом.

— Кровать и правда большая, — хрипло произнес он.

Симона закусила губу.

— Места достаточно.

— Кровать такого размера, что мы даже не дотронемся друг до друга.

— Конечно, не дотронемся, — согласилась Симона. — А на рассвете мы все равно оба уедем.

— Да-да, очень рано, — сказал Ник, пожирая Симону голодными глазами и торопливо стряхивая сапоги. — Может, мы даже поговорим, раз ты не можешь заснуть.

— Конечно, поговорим. — Симона чувствовала, как от его взгляда мурашки побежали у нее по телу. — И что… — Симона откашлялась. — Что ты думаешь про казнь лорда Бартоломью?

— Все было изумительно. — Ник стянул нижнюю рубашку. — Симона, я хочу тебя.

Симона не поняла, зарыдала она или рассмеялась. Наконец-то она слышит эти драгоценные слова!

— Мы больше не женаты, Николас. — И даже ей самой этот довод показался неубедительным.

— Не согласен, — пробормотал Ник, развязывая ленты на кюлотах. — Утром мы пойдем каждый своей дорогой, но до рассвета ты еще остаешься моей женой. И в эту ночь я хочу любить тебя так, как следовало любить все это время.

Симона дрожала, сердце сжималось от страха.

«Слава Богу, слава Богу, слава Богу…»

Она вымученно улыбнулась и откинула одеяло.

«Слава Богу, слава Богу, слава Богу…»

Николас бросился на нее, как умирающий от жажды бросается к ручью. Обеими руками схватил за талию и начал целовать так, словно хотел проглотить.

Симона отвечала на поцелуи. Сначала ее руки лежали у него на плечах, потом она крепко обхватила Ника за шею.

— Ты сладкая… как мед, — пробормотал он и лизнул ее губы, как будто хотел попробовать их на вкус. Опьянение давно прошло, но присутствие Симоны пьянило сильнее вина. Он целовал ее шею, отодвинул щекой ворот сорочки и попробовал на вкус ее кожу у ключицы. Симона дугой выгибалась ему навстречу.

— О, Ник, как я по тебе тосковала.

— А я по тебе, — бормотал он, поднимая подол ночной рубашки до бедер. Потом он с силой сдавил ее ягодицы и прижал Симону к себе, чтобы она ощутила, насколько он возбужден. — Симона, я так жалею… Мы потеряли столько времени, а теперь ты от меня уходишь…

— Ш-ш-ш… — прошептала она, целуя его исцарапанную шею. — Прошлое не изменишь. Давай сделаем вид, что завтра никогда не наступит, будем жить этой ночью.

Николас поднял голову и заглянул ей в глаза:

— Симона, я люблю тебя. Неужели тебе этого не достаточно, чтобы остаться со мной?

Симона грустно улыбнулась, и Нику опять показалось, что она хочет что-то сказать ему. Вместо этого она быстро пробежала рукой по его телу. Ник, задыхаясь, ловил воздух ртом.

— На сегодня достаточно, — прошептала Симона.

В груди Ника поднялась волна гнева, смешанная с любовью. Он опустил глаза на ее лицо — такое прекрасное, наполненное такой страстью, — потом отстранился.

— Чья это сорочка?

Симона недоуменно нахмурилась:

— Что?

Ник протянул обе руки к вороту сорочки, сдвинул вниз полупрозрачную ткань и погладил кожу между ключиц.

— Это сорочка твоей матери?

— Нет, — настороженно ответила Симона. — Папа прислал.

Ник одним движением разорвал тонкое полотно надвое, обнажив безупречно круглые груди с яркими, как малина, сосками. Наклонился над ними, поцеловал сначала одну отвердевшую грудь, потом другую. Симона вздохнула и выгнулась ему навстречу. Ник отстранился и заметил, что молочно-белая грудь Симоны покрылась гусиной кожей.

— Тебе холодно? — прошептал он.

Симона лукаво улыбнулась:

— Нет, милорд, я вся горю.

Ник издал рычащий звук, рванулся к Симоне, схватил полы разодранной сорочки и разорвал их до конца. Нежное совершенство ее тела на миг заворожило его, но остановиться он уже не мог. Накрыв Симону собой, Ник впился в ее губы. Симона с благодарностью приняла и поцелуй, и смелое прикосновение.

— Дотронься до меня, — нежно взмолилась Симона, и Ника не потребовалось долго просить. Его палец скользнул в плотную тесноту потаенной складки. Симона всем телом подалась навстречу этой изысканной ласке.

Ника трясло. Даже кровать дрожала в такт бешеным порывам ветра за стенами. Ему хотелось доставить ей наслаждение, насытить прежде, чем он заберет ее девственность. Но вид ее обнаженного тела и звук своего имени на ее губах привели его в неистовство.

— Симона, — прохрипел он. — Я не могу больше ждать.

— Тогда не жди, — выдохнула она.

Ник рванулся вперед. Лег на нее всем своим телом и ногами раздвинул ей бедра. Симона раскинула руки, как будто звала, приглашала его к себе. Ее грудь высоко вздымалась, из губ вырывались чуть слышные стоны. Ник постарался справиться с охватившим его безумием. У самого тайного входа он вдруг замер, поднялся на колени и заглянул ей в глаза:

— Тебе будет больно.

Симона покачала головой и улыбнулась.

— Будет, — повторил он, — но только в первый раз…

Внезапно Симона вцепилась руками в его бедра и дугой выгнулась навстречу Николасу. Ник не стал больше ждать и двинулся вперед, неглубоко проникнув внутрь. Симона застонала громче, но подалась к Нику. Он погрузился чуть глубже.

— Ш-ш-ш… — прошептал он и опустился на локти. Откинул с ее лица пряди волос и стал целовать глаза и губы Симоны. Потом потянулся вниз и положил себе на плечи сначала одну ее руку, затем другую. — Впусти меня, — промурлыкал он прямо в губы, отстранился и сделал несколько мягких движений бедрами, как будто торил себе путь в запретную страну. С каждым рывком он погружался все глубже и глубже. Движения его ускорялись и становились все безжалостней.

— О, Ник! — простонала Симона, прижимаясь сосками к его груди. — Пожалуйста, ну, пожалуйста…

И он толкнулся на всю глубину, изо всех сил сдерживая нетерпение, чтобы не причинить ей лишней боли. На мгновение замер, отстранился и снова рванулся вперед длинными ритмичными бросками. Чувства его невероятно обострились, он ощущал, как пульсирует ее кровь, как Симона дрожит под его мощными ударами.

— О Господи, Симона, — прорычал он, просунул руки под ее плечи и прижал к себе так, как будто хотел поглотить ее, полностью вобрать в себя. Она шире раскинула ноги. Никогда в жизни Николас не испытывал такой всепоглощающей страсти, такого острого чувства к женщине, ведь на сей раз это была его жена!

Она, как в бреду, повторяла его имя. Николас ускорил ритм.

— Скажи, мне, Симона, скажи, — процедил он сквозь зубы, стараясь оттянуть последний миг. — Скажи!

— Я люблю тебя, Ник! — неожиданно ясно проговорила она и вдруг тонко вскрикнула, изгибаясь в его объятиях. Наслаждение накрыло их разом. У Ника потемнело в глазах, ему показалось, что он летит в пропасть.