Нежная обманщица

— Тебе нравится? — Симона по голосу догадалась, что Ник улыбается.

— Я никогда не видела ничего подобного, — призналась она, задирая голову, чтобы рассмотреть резьбу на остальных трех столбах. Единороги, русалки, драконы, сказочные птицы кружились в веселом хороводе, а верхушки опор занимали феи — у каждой особое выражение лица и свои черты.

Подошел Ник и положил руки ей на талию. Симона вздрогнула от волнения.

— Раньше эта кровать принадлежала моим родителям, а до них — деду и бабушке. Здесь была их спальня.

Симона подняла на мужа глаза, ожидая прочесть на его лице грусть по ушедшим родственникам, но Ник улыбался.

— Мне она нравится. Правда нравится. Это чудесно.

Ник поднял руку и убрал с лица Симоны выбившийся локон.

— Я рад. Мне хочется, чтобы ты была счастлива в Хартмуре.

Сердце Симоны глухо колотилось в груди. Близость Ника в уединении их общей спальни волновала ее все сильнее. Ей хотелось, чтобы этот миг длился как можно дольше. Он говорит о ее счастье с такой убежденностью, как будто действительно этого хочет. Никому и никогда прежде не было дела до того, счастлива Симона или нет.

Она приподнялась на цыпочки и коснулась губами уголка его губ.

— Благодарю тебя, Ник, — прошептала она и чуть-чуть отстранилась, но Ник обнял ее, с силой прижал к груди и, заглянув в лицо, спросил:

— Значит, ты мне не доверяешь, Симона?

Она встретила его взгляд и не отвела глаз:

— Нет. Как я могу тебе доверять?

— Мы слишком мало знакомы. Тебе многое предстоит узнать обо мне.

Руки Ника ласково гладили ее спину, и мысли Симоны путались.

— Многое? Что именно?

Ник долго молчал, вглядываясь в ее лицо, а его пальцы продолжали играть свою беззвучную мелодию на ее талии, на спине…

— Ничего особенно важного. Просто мужчине иногда нужна возможность разобраться в собственных мыслях. Я не стану открывать тебе душу, она принадлежит мне одному. — На миг его руки замерли. — Но я никогда не буду тебе лгать. Это я обещаю.

Симона опустила глаза и с удивлением увидела, что ее руки лежат у него на груди, а пальцы впиваются в пыльную вышивку плаща. Все ясно — он ей не доверяет.

— Симона, — мягко попросил Ник, — посмотри на меня. — Она подняла на него взгляд. — Я никогда не буду тебе лгать. И у меня не было женщины с тех пор, как мы поженились.

— Николас, я понимаю, что нам еще многое надо узнать друг о друге. — В ее голосе звучали тревога и боль, но, видит Бог, она верила Нику. — Но я надеюсь, что настанет день, когда ты сам захочешь разделить со мной свою ношу. Ты уже заслужил мою самую горячую благодарность тем, что поверил в Дидье, пусть ты и не можешь понять, что я не могу ни предвидеть, ни остановить его неожиданные выходки.

Ник хохотнул, взял ее лицо в ладони и мягко поцеловал.

— Твою самую горячую благодарность? — с намеком переспросил он.

Симона задрожала. Веки стали тяжелыми и опустились. Его прикосновения вливали в ее жилы сладкую отраву.

— И любовь, — прошептала Симона.

— Это мне больше по нраву. — И он снова поцеловал ее, все крепче прижимая к груди. Симоне казалось, что она тает в его руках. Мужской запах пьянил ее. В душе разливалось странное, непривычное чувство защищенности, которого она не испытывала уже много месяцев.

Ник вдруг отстранился. Симона видела — его желание не ушло, в ярко-синих глазах горели ледяные искорки страсти, но он заговорил о другом:

— Я разговаривал с леди Хейт.

Симона нахмурилась — странно, что он выбрал для разговора такой момент.

— С леди Хейт, милорд?

Ник пальцами приподнял ее подбородок, и Симона увидела Дидье, который маршировал по периметру кровати, помахивая перышком над головой. Симону поразило, что Ник заметил присутствие брата раньше ее. Честно говоря, она забыла о Дидье, как только они вошли в эту роскошную спальню. Симона вздохнула.

Дидье на минутку остановился.

— Сестрица, вы можете продолжать, я не подглядываю. — И он вернулся к игре, тихонько напевая веселую мелодию.

— Так вот, — продолжил Ник, — я поговорил с леди Хейт. Тебе скоро помогут с этим проказником.

Симона удивилась:

— Неужели? Каким образом?

— Скоро здесь будет Минерва, — просто ответил Ник.

Глава 12

Следующим утром Ник сидел за широким дощатым столом в небольшом кабинете под лестницей. Здесь он обычно занимался делами Хартмура. Остаток вчерашнего вечера он провел с Симоной, помогая ей устроиться в своих покоях. Если не считать проказ Дидье в большом зале, то нынешнее возвращение в родной дом оказалось на редкость спокойным.

Нику казалось, что в его молодой жене живут сразу две женщины: одна — открытая и любящая, если к ней подходить с нежностью, другая же — настороженная и замкнутая, когда речь заходит о Дидье или поведении самого Ника, Оставалось надеяться, что жизнь войдет в относительно нормальное русло после того, как здесь появится старая знахарка Минерва, а эти осточертевшие гости разъедутся. Интересно, о чем думала его мать, приглашая этого мерзавца Бартоломью? Ник хохотнул, вспомнив выходку Дидье. Надо же — крыса!

Началась работа. Непрерывный поток арендаторов, надсмотрщиков и батраков проходил перед бароном Крейном. Он выслушивал отчеты о состоянии дел в Хартмуре, принимал решения. Урожай был хорошим, и его вовремя убрали. Нужно строить новый амбар. Волки унесли несколько овец. И все из-за нерадивого пастуха. Его уже заменили. В амбарной книге появились новые записи: одно рождение, две смерти по старости, одна помолвка. К полудню Ник устал от счетов и мелькания лиц. Явившийся к хозяину Рэндалл бормотал что-то о ремонте оружия, а мысли Ника улетели к зеленоглазой красавице жене.

Утром Ник оставил Симону в своей — нет, в их общей — спальне среди разбросанных листков дневника Порции. Симона так мило выглядела в нежно-розовом платье, что Ник с трудом одолел позыв оттащить ее от пыльных бумаг и увести на прогулку по окрестностям. Как видно, у Ника возникло юношеское желание делать все то, чем, по рассказам Симоны, она занималась с Шарлем. Ему хотелось стереть все воспоминания об этом человеке, заменив их своей персоной.

Однако сегодня он поедет без жены. Следовало посетить Обни, чтобы из первых рук узнать о неудавшемся набеге на жилище Хандаара. Ник слишком долго пренебрегал своими обязанностями, и сейчас его терзал стыд. Ивлин ушла. Тут уж ничего не поделаешь. Он женился, и сейчас настало время вернуться к исполнению долга. Он обязан быть надежным защитником и помощником для лучшего друга своего отца. Была и еще одна причина. Имея сэра Бартоломью в качестве гостя, невозможно было не услышать сплетен о том, почему старый Хандаар отклонил приглашение на свадебный пир.

— И тогда, милорд, мы к весне будем иметь новые колеты, — говорил Рэндалл, заканчивая свои рассуждения об оружии и новых кольчугах. — А расходы окупятся спасенными жизнями. — И он бросил предостерегающий взгляд на сидящего тут же кастеляна.

Ник откинулся на спинку стула и помотал затекшей шеей.

— Отлично, Рэндалл. Ты свое мнение изложил, теперь слово за кастеляном.

Тощий жилистый кастелян состроил недовольную мину и почти ткнулся носом в амбарную книгу.

— Не знаю, сэр, — пробормотал он. — Уж очень большая сумма. У нас ведь еще много пригодного оружия.

Рэндалл резко поднялся и отшвырнул стул.

— Да что ты, крючкотвор, понимаешь в оружии? Мои люди сражаются, чтобы здесь был покой. Они должны быть защищены.

Управляющий выпрямился и, фыркнув в сторону воина, заявил:

— А мое дело — вести счета хозяина. Если бы не я, ваши траты давно бы…

— Да я натяну твою задницу на барабан! — взревел Рэндалл.

— Достаточно, — вмешался Ник, не давая сваре перейти в драку. — Рэндалл, ты получишь новые кольчуги. Но только половину — для первого ряда лучников, а старые кольчуги отдай ученикам. — Ник с удовольствием наблюдал, как самодовольно усмехается каждый из противников — оба считали себя победителями.